ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Дрейвен

Остаток ночи проходит быстро, пока мы плывем сквозь сумерки. Волны оранжевого и желтого расцветают вдоль горизонта, солнце встает как раз в тот момент, когда мы достигаем берега. На меня наброшена тень, чтобы скрыть мою личность. Единственными, кто знал с самого начала, были мой отец и Финн.

Эта агрессивная миниатюрная женщина — одна из немногих, кто знает человека, скрывающегося под маской ночи.

Я никогда не планировал раскрывать, кто я такой, но я увидел это в ее глазах. Знающий блеск осознания, омывший ее; и по какой-то причине мне захотелось раскрыться в тот момент. Я почувствовал необходимость посвятить ее в один из своих секретов, как бы ни раздражала меня эта дикая принцесса.

Ее дерзость посылает жар вниз по моему позвоночнику и усиливает боль в моем члене всякий раз, когда она начинает говорить со мной. Упрямство, которое бросает мне вызов. Мне все труднее сопротивляться этим губам, желанию пробовать их на вкус.

Я никогда не собирался искать ее на корабле. Я взял за правило держаться на расстоянии, но ее запах сводил меня с ума. Я сказал себе, что если я просто подойду к ней достаточно близко и вдохну как можно больше ее сладкого аромата розы и меда, то это удержит меня и утолит жажду, которая становится всепоглощающей.

Но я облажался. Потому что теперь она не только узнала, кто я на самом деле, но и ее запах превратился в наркотик. Одного сильного глотка недостаточно, и я остаюсь в отчаянии от большего, жаждущий быть с ней рядом.

Мы пробираемся во Двор Асизы, держась подальше от моего замка, чтобы не привлекать подозрительного внимания. Я веду их в город к гостинице, которая достаточно удобна для нас, чтобы остановиться на ночь. Гостиница построена из камней, покрытых мхом, маскируясь в лесу. Нас встречает арочный дверной проем, а пространство застилают гладкие деревянные полы. Вдоль сводчатого коридора рядами висят люстры, освещая комнаты, построенные повсюду. В уютных номерах с плюшевыми кроватями и стеклянными окнами от пола до потолка, выходящими на сосны, которые стоят во весь рост, как первобытные солдаты.

— Я вернусь. Вы, ребята, идите регистрируйтесь и пока не высовывайтесь. Мы начнем наше путешествие завтра рано утром, — говорю я, оставляя их стоять прямо внутри гостиницы, пока я направляюсь на поиски Финна. Я верю, что они не скроются из города, но если бы они попытались, я бы знал.

Лесные деревья возвышаются над городом, и потоки тумана стелются по улицам. Деревянные дома расположены между соснами, утопающими в лесной поросли. Утреннее солнце бросает несколько лучей света, которые пробиваются сквозь серые облака над головой. Я спускаюсь по каменной дороге, направляясь туда, где должен быть Финн. Его дом сделан из прочного, богатого дерева, расположен на вершине холма в лесу и всего в нескольких милях от города.

Как только я скрываюсь от любопытных глаз, я позволяю своим теням упасть и откидываю капюшон с лица. Снова принц.

Я стучу, когда подхожу к его двери, видя клубы дыма, поднимающиеся из его трубы. Я слышу стук его тяжелых шагов, прежде чем дверь распахивается. Его лицо светлеет при виде меня, когда он притягивает меня к себе.

— Эй, чувак! Какого черта ты здесь делаешь? Я думал, что просто увижу тебя позже на тренировке, но, полагаю, ты не смог устоять перед всей этой сексуальностью, да? — Он проводит руками по своему телу, указывая на себя.

Я ничего не могу сделать, кроме как покачать на него головой. Он всегда находит способ подразнить меня или рассказать о себе. Это одна из причин, почему мы так близки, потому что он не относится ко мне как к принцу. Возможно, мы выросли вместе во время нашего обучения в замке, но он никогда не ходил на цыпочках рядом со мной. Нет, вместо этого он подшучивал надо мной, был моим ведомым и никогда не сдерживался от того, что хотел сказать.

Должно быть, он только что вышел из ванны, его волосы мокрые, когда он начинает стягивать их в пучок, чтобы убрать с лица. На нем пара брюк для отдыха и ничего больше, когда он пинком захлопывает за мной дверь, бросая полотенце на спинку стула. Его дом всегда был приветлив для меня, с красными оттенками коврика и серым диваном, который сливается с оранжевым сиянием камина.

— Ты меня раскусил, — шучу я.

— Зачем этот визит, если не для того, чтобы полюбоваться моим красивым лицом? — Он поднимает брови вверх и вниз в насмешливом жесте. Когда я никак не реагирую на это, он вздыхает. — С тобой неинтересно.

— Она знает, — выдавливаю я.

Он замирает, и его глаза расширяются, прежде чем они сморщиваются в замешательстве, когда он чешет голову.

— Кто что знает?

— Принцесса Эмма, — вздыхаю я. — Этот маленький демон, который действует мне на каждый нерв, знает, что я Тень.

Его рот открывается, когда обе его руки хватаются за волосы.

— Как?! Если кто-нибудь узнает...

— Я знаю, — обрываю я его. — Это не только сделает мою спину еще большей мишенью, но и мою семью тоже.

— Ты думаешь, она расскажет? — спрашивает он, беспокойство сквозит в его голосе.

Я провожу рукой по подбородку и пожимаю плечами.

— У меня есть предчувствие, что она этого не сделает, но я не уверен в этом. Но, в любом случае, это работает мне на пользу.

Я объясняю все, что Эмма рассказала мне о Старейшинах и почему Камень нужно найти.

— Она может быть связующим звеном со всем этим или тайно руководить шоу. Она сказала, что хочет найти этот Пограничный камень до того, как он достанется ее отцу, но что, если это уловка?

Он задумчиво постукивает пальцем по губе.

— Моя бабушка часто рассказывала истории о Камне, настолько могущественном, что он может изменить правление миром. Ее истории всегда заканчивались предупреждением о том, насколько это опасно. Несмотря на то, что это считается мифом, она верила, что это реально. Я чувствую, что люди говорят, что это миф, потому что правда о его существовании является засекреченной и неприкосновенной, — говорит он, пожимая плечами. — Итак, каков твой план?

Я делаю паузу, чтобы обдумать то, о чем я думаю.

— Держать ее поближе и следить за ее движениями. Но если ты действительно веришь, что Камень не ложь, тогда самое главное — уничтожить его. Мне просто нужно захватить оружие виверн. Я потратил десятилетия на поиски в Дейадруме всех следов железа Виверн, чтобы спрятать его подальше и не дать ему попасть в чужие руки.

Его лицо озаряется пониманием.

— Из пещер Сисаны?

Я киваю.

— Оно нам понадобится, если мы наткнемся на каких-нибудь Падальщиков, поскольку, похоже, это единственный способ убить их.

— Мы? — Его брови приподнимаются, когда он смотрит на меня с удивлением.

Я качаю головой с легким смешком.

— Да, чувак. Хочешь немного повеселиться?

Хитрая улыбка расползается по его губам.

— Ты имеешь в виду... Если ты задумал какую-нибудь пакость? Тогда ответом всегда будет да, — Он бежит по коридору и ныряет в комнату слева, прежде чем снова появляется с чистой рубашкой, новыми брюками и ботинками. — Что теперь?

Я вздыхаю, зная, что должен выполнить следующую часть, как бы сильно мне этого не хотелось.

— Мы возвращаемся в гостиницу, в которой они остановились. Тогда мне придется показать ее друзьям, кто я такой, пока мы будем придумывать новый план. Сегодня вечером я сбегаю в Сисану и вернусь до того, как утром мы отправимся на поиски Старейшин.

— Черт, ладно. Что насчет Эмиля и твоей матери? — спрашивает он, наклоняясь, чтобы натянуть ботинки.

— Я собираюсь заскочить в замок и сообщить им, что меня недолго не будет.

Он встает во весь рост с озорным блеском в глазах.

— Хочешь, я расскажу твоей матери? — Он подмигивает.

Меня тошнит от его намеков. Я раздраженно толкаю его в плечо и не могу сдержать тихий смешок, который вырывается у меня.

— Ты и близко не подойдешь к моей матери, ты невыносимый ублюдок.

Он сгибается пополам от смеха и подтягивается на коленях.

— Ах, я просто прикидываюсь мужиком. Это черта, которую я бы никогда не переступил.

Я тоже это знаю. Финн никогда не лгал мне, и моя мать относилась к нему как к своему собственному сыну. Он просто не может не находить способы вывести меня из себя, делая эту долгую жизнь чертовски намного интереснее.

Но мое сердце все еще разрывается из-за него, и я должен спросить:

— Как ты держишься?

Улыбка, танцующая на его лице, исчезает, и боль, которую он скрывает, выходит на поверхность.

— Со мной все будет в порядке, чувак. Но я не буду лгать, с каждым днем становится все труднее просыпаться, поскольку приближается годовщина ее… — Он останавливается. Зажмуривает глаза, как будто пытается оттолкнуть колодец эмоций, которые, я знаю, грозят захлестнуть его.

— Годовщина ее смерти, — заканчиваю я за него.

Он кивает, и когда он открывает глаза, мое собственное сердце разрывается при виде моего друга. Его суженая погибла столетие назад, когда на ее корабль напали в море. Он сказал мне, что боль, которую он чувствует от разрыва своей связи, мучительна, часть его отсутствует, и, кажется, это всегда становится хуже всего, когда приближается день ее смерти. Для него не невозможно полюбить снова, просто это была бы не такая сильная любовь, как у пары.

Десять лет назад он сказал мне, что готов снова открыть свое сердце тому, кто поймет и принесет радость в его жизнь. Какое-то время ему казалось, что он предает свою вторую половинку, которая умерла, но он пришел к пониманию, что она хотела бы, чтобы он действительно жил, чтобы его сердце не страдало каждый день.

Я похлопываю его по спине.

— Я здесь, если ты хочешь разозлиться и пустить в ход кулаки в бой. Просто дай мне знать, что тебе нужно.

Агония в его глазах начинает исчезать, когда он криво улыбается.

— Ты позволишь мне победить?

— Ты преувеличиваешь, — говорю я со смехом. Между нами наступает минута молчания, позволяющая ему собраться с мыслями, прежде чем я заговорю. Когда он встает в полный рост и ухмыляется, я знаю, что он хорош.