— Что ты сказала? — прорычал он.

— Я сказала, что у меня ничего нет из-за тебя, — сказала она, поднимаясь на дрожащие ноги. Слёзы всё ещё текли по её щекам.

О Боже. Я снова попробовала дозвониться, но гудков по-прежнему не было.

— Единственная причина, по которой у тебя хоть что-то есть — это я, — он появился в поле зрения, и каждый мускул моего тела напрягся, когда я увидела, что он держит в руках. Он вытирал кухонным полотенцем длинный зазубренный нож.

Я вспомнила окровавленную руку Люсьена. Нападение со смертоносным оружием.

Я оставила видеокамеру на веранде, повернулась к двери и побежала. Через несколько секунд я уже была в своём доме, набирала номер и щёлкала выключателями.

— Мама! Папа! Он снова причиняет ей боль, — закричала я, стоя у подножия лестницы. Наверху зажёгся свет. — Мы должны остановить его!

— 911, что у вас случилось?

— Ансель Роллинс снова напал с ножом на свою жену, и если Уили Огден его не арестует и на этот раз, я подам в суд на всё полицейское управление, — прокричала я в трубку. Я должна вернуться. Я должна остановить его или стать свидетелем.

Я услышала приглушённые голоса моих родителей, доносящиеся сверху.

— Поспешите! — крикнула я, затем уронила телефон на пол и выскочила за дверь.

За окном всё ещё квакали древесные лягушки, но я едва слышала их, когда бежала через нашу подъездную дорожку на задний двор Роллинсов.

Одним прыжком я приземлилась на веранду. Через стеклянную дверь я увидела их. Он прижал её к столу, приставив нож к горлу. На линолеуме была кровь.

Собаки уже неистово лаяли, но в остальном районе было тихо.

У меня не оставалось выбора. Его нужно остановить. Я должна остановить его.

Я схватила старый потрескавшийся глиняный горшок и с диким криком, который вырвался из самой глубины моей души, швырнула его в стекло.

Дверь разлетелась вдребезги, разбросав повсюду осколки стекла и глины.

Кто-то звал меня по имени. Судя по звукам, несколько человек. Но я не могла закричать в ответ. Я не могла пошевелиться. Я приросла к месту, а мистер Роллинс уставился на меня через разбитую дверь.

Мы встретились взглядами, и я вложила в этот взгляд всю ненависть, что была во мне, всю до последней капли.

— Ты заплатишь за это, мелкая бл*дская сучка.

Меня трясло от страха и ярости.

— Иди. Нах*й. Ты тупой, никчёмный кусок дерьма!

Он бросился на меня, и я почувствовала боль, граничащую с яростью. Я боролась с ним, когда крики стали ближе, когда сирены наконец прорезали ночь, когда кваканье древесных лягушек прекратилось.

Хруст.