Глава 26. Десятичное правосудие Дьюи

Слоан

Крохотный стон вырвался у меня, когда я подкатила тележку к отделу рекомендаций и наугад взяла с полки книгу. У меня болело всё тело. Это отвлекало меня от моего понедельника. И под «этим» я подразумевала Люсьена Роллинса. Моего заклятого врага. Мужчину, который затрахал меня до беспамятства, пообещал никогда не звонить, а потом назначил свидание на День Святого Валентина.

Я вложила долларовую купюру под обложку и поставила книгу обратно на полку.

Это официально. Я, чёрт возьми, сошла с ума. Вот почему я забросила свой обычный список дел, чтобы помочь Джамалу подготовиться к ежемесячной Детской Феерии Охоты за Сокровищами. Мне пришлось оторваться от телефона, чтобы не проверять, не прислал ли мне смс человек, которого я ненавидела.

— Вот и ты! — Наоми появилась среди стеллажей с чашками кофе в каждой руке.

Я невольно хлопнула себя ладонью по груди.

— Пресвятой сыр и крекеры, женщина. Не подкрадывайся ко мне так незаметно.

— Извини. Я бы позвала тебя, но Шикающие Близняшки уже дважды шикнули на меня этим утром.

Шикающие Близняшки были пожилыми, овдовевшими сплетницами, которые каждое утро понедельника проводили на первом этаже библиотеки, разгадывая кроссворды и следя за поведением всех посетителей и персонала.

Я вздрогнула.

— На прошлой неделе они наехали на меня за то, что я слишком громко переворачивала страницы.

— Тогда хорошо, что мы встречаемся в одном из конференц-залов наверху, потому что адвокат уже здесь.

— Она пришла рано, — сказала я, отметив время на своих часах.

— Знаю. Она мне уже нравится, — отозвалась Наоми, делая глоток кофе.

— Обе порции твои? — спросила я.

— Ну, изначально нет, но мне потребовался целый стакан капучино, чтобы найти тебя, так что, к сожалению, теперь тебе придётся добывать себе кофе самостоятельно.

***

Фрэн Верин была высокой, широкоплечей женщиной лет шестидесяти с небольшим. У неё были коротко стриженые светлые волосы, чёрные брюки, неоново-зелёные туфли на каблуках и бледно-розовый кожаный блейзер, украшенный ландышами. Мне она тоже уже нравилась.

— Спасибо, что преодолели пробку, чтобы приехать к нам, — сказала я, протягивая ей руку.

— Приятно время от времени выбираться за город и устраивать «Смертельные Гонки» по северной Вирджинии, — сказала она. — Ну что, начнём?

Десять минут спустя мы с Наоми обменялись потрясёнными взглядами. Фрэн не была обычным адвокатом. Она была из тех, кому можно позвонить, когда просыпаешься рядом с мёртвым телом. Люсьен доставил нам самую лучшую из лучших. Самую дорогую из дорогих.

— Итак, вы хотите сказать, что мы должны быть морально готовы к очень дорогостоящей и очень долгой борьбе, — повторила я.

— Как я уже говорила, когда человек попадает в тюрьму, всё становится невероятно сложно. У суда мало стимулов возобновлять дело, в которое он уже вложил деньги и выиграл. Но у нас есть варианты.

У меня голова шла кругом.

— Ладно. Позвольте подвести итог, — сказала я, просматривая свои заметки. — Апелляция означает передачу дела на апелляционный уровень и повторное рассмотрение всего дела. Губернатор ходатайствует о смягчении приговора и может сократить срок наказания Мэри Луизы, возможно, до уже отбытого срока. Но судебная система Вирджинии настолько уверена в себе, что это скользкий путь. Что также означает, что полное помилование — также от губернатора — является ещё более сложной задачей. Что ещё хуже, в 1995 году штат отменил условно-досрочное освобождение по усмотрению тюремных властей, что означает, что все заключённые должны отсидеть не менее восьмидесяти пяти процентов своего срока.

— Это не звучит... обнадёживающе, — сказала Наоми.

— Процесс может занять годы, — объяснила Фрэн.

Годы стоили дорого. Годы означали, что Мэри Луиза не сможет увидеть выпуск Аллена с юрфака.

— Не обижайтесь, Фрэн, но до встречи с вами я была настроена гораздо оптимистичнее, — призналась я.

Улыбка Фрэн была молниеносной.

— Моя работа заключается в том, чтобы донести до вас всю обречённость и уныние, убедиться, что вы понимаете наихудшие сценарии, что в данном случае означает вложение огромного количества времени, денег и энергии. Но...

Я оживилась.

— Я думаю, у нас есть все шансы выиграть это дело, — продолжила она.

— Вы подобны американским горкам, Фрэн, — сказала я ей.

— Я часто это слышу. Вот что у нас есть на данный момент. Приговор совершенно несоразмерен аналогичным обвинениям в штате, что является достаточной причиной для апелляции. Учитывая тот факт, что она прошла через нескольких государственных защитников, мы также можем утверждать, что интересы мисс Апшоу не были должным образом представлены.

— Это звучит разумно, — сказала Наоми.

— У нас также есть вы, — добавила Фрэн, глядя на меня.

Я указала на себя пальцем.

— Я?

— Нам нужен интерес к этому делу, к Мэри Луизе. Чем больше внимания мы сможем привлечь к этому, тем лучше. Вы слышали о том, что обвинительные приговоры отменялись благодаря тру-крайм-подкастам и их бешеным подписчикам?

(Тру-крайм, от англ true crime — это жанр подкастов и литературы, который рассказывает о реально совершённых преступлениях, разбирает действия и жизни людей, связанных с преступлением и пострадавших от него, — прим.)

— Конечно, но у меня нет подкаста.

— Нет, но у вас есть лицо и история. Мы собрались здесь сегодня, потому что ваш отец скончался, и вы хотели продолжить его дело — защищать слабых. Вы, ваш отец, его связь с Мэри Луизой через её сына — это история, а истории заставляют людей переживать о ком-либо.

— Я понимаю это. Поверьте мне, понимаю, — сказала я, махнув рукой в сторону окна, чтобы показать на стеллажи с книгами. — Но как я могу помочь вам с этим?

— Вы — лицо, — ответила Фрэн. — Мы хотим, чтобы люди знали, кто такая Мэри Луиза, почему мы работаем над её освобождением, чем они могут помочь. И вы — та, кто расскажет им об этом.

— Почему вы не можете быть той, кто расскажет им? — неуверенно спросила я.

— Потому что никто не любит юристов. Вы библиотекарь из маленького городка, которая верит в общественную справедливость. Вы умная, симпатичная и не представляете угрозы.

Наоми поперхнулась вторым капучино.

— Она немного пугающая.

— Это тоже подойдёт, — сказала Фрэн.

— Ладно. Так что же я должна делать? — спросила я.

Фрэн переплела пальцы.

— Начнём с малого. Я организую для вас интервью в местных СМИ. Могу познакомить с некоторыми специалистами по связям с общественностью, которые подскажут вам несколько тем для обсуждения. Как только эта статья выйдет в свет, и к нам проявится интерес, я поговорю с судьёй, выносившим приговор, о проведении закрытого просмотра.

— Что такое закрытый просмотр? — спросила Наоми.

— По сути, я попрошу о личной встрече с судьёй и окружным прокурором в закрытом режиме. Мы можем попросить судью Аткинса пересмотреть приговор.

Я выпрямилась на стуле.

— Подождите, судья может просто принять решение о смягчении приговора?

— Это возможно. Я ещё не копала под него, — предупредила Фрэн. — Но это более давний приговор. Возможно, судья со временем немного смягчился, или он может оценить пиар-поддержку, которую даёт реформа уголовного правосудия.

Мы с Наоми обменялись ещё одним торжествующим взглядом.

— Я дам самое лучшее интервью за всю историю интервью, — пообещала я.

Фрэн покачала головой.

— Вы им понравитесь.

— Как это работает с финансовой точки зрения? — спросила неизменно практичная Наоми.

— Моя фирма берётся за ограниченное количество бесплатных дел в год, — сказала Фрэн, окинув взглядом нас обеих. — Если это дело потребует значительных временных затрат, мы можем попросить вас оплатить разумные судебные издержки.

— Или мы уладим всё дело за один визит к судье, — подметила я. — Итак, как мы будем действовать дальше? Нам нужно что-то подписать, чтобы оформить всё официально?

— Так получилось, что у меня с собой предварительное соглашение, — сказала Фрэн, открывая свой элегантный портфель. — Как только оно будет подписано, я нанесу визит своему новому клиенту.

***

Я: Не то чтобы тебя это волновало, но адвокат нанят! И она берётся за это дело на общественных началах! Она направляется на встречу с Мэри Луизой!

Люсьен: Поздравляю, злоупотребитель восклицательными знаками. Добро пожаловать в кошмар судебной системы.

Я: Тебе кто-нибудь говорил, что тебе очень нужно снизить уровень чрезмерного позитива? Нет? Странно.

Люсьен: Тебе кто-нибудь говорил, что ты раздражаешь? Что, я уже одиннадцатый человек за сегодня? Неудивительно.