Сысоев слеп не был, но действительно обладал слабым зрением, "старику" Федорову было 55 лет. Даже сводя счеты с Карасевым, Куликовский допустил (помимо прямой клеветы на Федора Ивановича) только одну "неточность": Карасев, первым взявшийся за освоение керамики, получал "сколько угодно" пластин только в самые первые дни, когда все остальные токаря, побаиваясь хлопотливого нововведения, упорно держались за твердосплавные резцы...
Но даже эта осторожность не ввела в заблуждение инженера. Берясь за стакан с компотом, он неожиданно для Куликовского повернул разговор в другую сторону.
- Гляжу я на ваш поселок и не нарадуюсь: дома красивые, зелени много, молодежь нарядная, особенно девчата...
Наблюдение было сделано верно. В часы отдыха центр поселка походил на живой цветник. Работницы "Плюшевой игрушки", большие мастерицы швейного дела, умели и любили хорошо одеваться. Глядя на них, не скупилась на наряды и заводская молодежь.
"Девчатами интересуется, - по-своему истолковал слова Назарова Куликовский. - А что если..."
И здесь он изобрел такую подхалимскую подлость, что...
Впрочем, об этом изобретении Куликовского мы расскажем в другое время, в другом месте.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Наташа воюет со щитовкой. Гроза и пиво. Что слышали гипсовые статуи
1.
Лето выдалось знойное. Ради спасительных сквозняков дом Карасевых до глубокой ночи стоял с распахнутыми настежь дверями и окнами.
В глубине сада Федор Иванович устроил душ, под которым поочередно обливались все обитатели усадьбы. Только один Хап отказывался от водных процедур. Зато Ивану Ивановну от душа нельзя было (отогнать. Кто бы ни пошел освежиться холодной водой, она уже тут как тут. Наташа не шутя рассказывала, что однажды сильная гусыня вытолкнула ее из-под душа и при этом прогоготала: "Моя вода, моя вода!"
Когда Федор Иванович усомнился в возможности такого происшествия, Наташа заспорила:
- Ничего удивительного нет, папа: говорят же скворцы и попугаи! Правда, Ивана Ивановна пришепетывает и картавит, но понять ее можно. Она очень умная.
- Это хорошо, что умная и что ее понять можно. Вот бы ты и посоветовалась с ней, что после школы делать будешь?
Наташа надула губы.
- Ты только и знаешь надо мной смеяться! Пошутив над Наташей, Федор Иванович, как говорится, наступил ей на больное место: она никак не могла разрешить трудного вопроса о выборе жизненного пути. Кем только Наташа не мечтала быть! И врачом, и лейтенантом милиции, и экономистом, и... Как-то вечером она озадачила отца самым последним, а потому и "самым твердым" решением поступить на курсы иностранных языков.
- Это ничего, что у меня по немецкому четверка. Я стану изучать языки: китайский и испанский.
- Что же ты с ними делать будешь? По фестивалям разъезжать?
- Хотя бы! Зная испанский язык, можно жить в Аргентине.
- Можно. Только беда в том, что штатных туристов ни в одном учреждении не держат.
- Переводчицы нужны везде, даже на нашем заводе, А потом, когда я буду очень хорошо знать языки, поступлю на работу в Министерство иностранных дел.
- Вот оно что!.. В дипломаты податься думаешь?
- Почему бы и нет? Разве девушки не могут быть дипломатами? Для этого нужно иметь патриотизм, знать языки, уметь одеваться и разговаривать.
- И царя в голове, - дополнил Федор Иванович.
- По-твоему, у меня царя в голове нет? - сердито спросила Наташа.
- Может быть, и есть царишка, только маленький, да и тот пока спит.
За шутками Федора Ивановича скрывалось его желание дать Наташе отдохнуть от школы и строгих экзаменов.
"Пусть ее попрыгает. Аттестат - налицо, а зрелости пока не видно. Придет время - сама за ум возьмется".
Но здесь Федор Иванович оказался не совсем прав. У Наташи, кроме головы, склонной к фантазиям, была пара хороших карасевских рук, умевших и любивших работать. Этим рукам и суждено было определить ее судьбу.
После экзаменов Наташа под руководством Леонида легко и быстро научилась править машиной. Но увлечение автомобилизмом ничуть не мешало ей заниматься цветоводством. Никогда эта отрасль земледелия не поднималась на усадьбе Карасевых на такую недосягаемую высоту! Исчерпав все возможности небольшой территории своих клумб, Наташа перенесла кипучую деятельность в "зеленый цех" завода, где ее знали еще юннаткой.
Пришла оттуда взволнованная, рассерженная и с места в карьер набросилась на Федора Ивановича.
- Не понимаю, папа, куда ваша парторганизация смотрит!
- Чем она тебе не угодила?
- Парторганизация должна все знать, всех критиковать, а ваше бюро ни разу не удосужилось заслушать доклад Дмитрия Федотовича.
- Есть дела поважнее.
- Если дело, то всегда важное! Представь себе: все пальмы на заводе заражены подлой плющевой щитовкой!
Любовь к растениям досталась Наташе по наследству от самого Федора Ивановича, и он озаботился:
- Как же это Дмитрий Федотович допустил? Сильно заражены?
- Сплошь. А пальмы большие и красивые. Я посоветовала лечить их эмульсией - знаешь, как мы делали? - мыльный раствор с керосином... Я уже две пальмы обработала и других никому не доверю! Обтирать нужно очень тщательно.
Начатая Наташей в общезаводском масштабе война с подлой щитовкой и вывела ее на правильный путь. Узнав, что в кабинете директора завода стоят две пальмы, она, подговорив знакомую секретаршу, проникла в это святилище в отсутствие хозяина и рьяно взялась за дело. И нужно же было случиться так, что директор прервал обход цехов раньше положенного времени! Вернувшись в кабинет (ему потребовалось срочно поругаться по телефону с директором смежного завода), он прежде всего почувствовал резкий запах керосина.
- В чем дело? - грозно спросил он стоявшую на лестнице-стремянке девушку.
Директор был крутоват характером, и многие его побаивались, но у Наташи на права и обязанности администраторов был свой взгляд.
- Дело в том, - без обиняков заявила она, - что вам, Владислав Яковлевич, из подхалимства поставили в кабинет самые лучшие и красивые пальмы. Входить в ваш кабинет все боятся, а пальмы больны щитовкой и могут погибнуть.
- Гм! - озадаченно почесав затылок, сказал директор. (По множеству важных дел он не замечал ни красоты пальм, ни утонченного подхалимажа начальника административно-хозяйственного отдела.) - Вы, собственно, кто?.. Работница оранжереи?