В заключение Плеханов сказал: —
«Преследуя в нашей несчастной стране все талантливое, все живое и независимое, правительство видит себя теперь изолированным, окруженным жалкими и жадными бездарностями, которые думают только о своей собственной карьере и не могут обеспечить ему ничего, кроме целого ряда постыднейших поражений, и когда я говорю все это, я сознаю, что я выражаю мысли и чувства огромной массы русских людей».
Так говорил Плеханов во время русско-японской войны в 1904 году на международном социалистическом конгрессе в Амстердаме от имени тогда еще единой Российской Социал-демократической Рабочей Партии.
За десять лет до этого, 14 мая 1894 года, на праздновании столетия руководителя польского восстания Косцюшко в Цюрихе, Плеханов в своей речи сказал:
«Есть два способа любить свою страну. Один — это способ каннибала, думающего, что величие и слава его племени находятся в прямом соотношении к числу соседей, которые могут быть уничтожены или порабощены. Это способ наших шовинистов, наших Муравьевых». (Михаил Муравьев в 1863 году был назначен генерал-губернатором Северо-Западного края и при подавлении польского восстания в 1863 году проявил столько жестокости, что получил прозвище «Вешателя». — Д. Ш.).
«Я не принадлежу к числу русских, которые вешают, я имею честь принадлежать к той фаланге русских, которых считают заслуживающими виселицы или, по крайней мере, изгнания. Эти русские твердо убеждены, что чем больше русский деспотизм распространяется на соседние страны, тем больше он укореняется в самой России. Эти русские убеждены, что борясь за освобождение Польши, они защищают дело русской свободы».
Московский Госиздат в 1962 г. выпустил новое издание избранных произведений Плеханова в четырех томах. Там перепечатаны многие статьи, брошюры и письма основоположника русского марксизма к разным лицам, но в этих четырех томах нет ни одной статьи Плеханова о Ленине, о его последователях и о политике и тактике большевицкой партии. А между тем обо всем этом Плеханов в последние пятнадцать лет своей жизни очень много писал. Вот, что например, в августе 1904 г., Плеханов писал в «Искре»:
«Ленин объявил социалистическую интеллигенцию демиургом (т.е. верховным разумом) социалистической революции, а самого себя и своих верных беспрекословных последователей — социалистической интеллигенцией по преимуществу, так сказать, сверх интеллигенцией. Всех «несогласномыслящих» он обвиняет в анархическом индивидуализме и в борьбе с ними он апеллирует к той самой массе, которая в его теории играет роль пассивной материи…
У Ленина народная масса служит, главным образом, для того, чтобы пугать и «покорять под нози» всякого — внутреннего или внешнего врага и супостата ».
В «Искре» от 1-го мая 1904 г. Плеханов указывал, что, если централизм Ленина восторжествует в социал-демократической партии, если ЦК партии будет наделен диктаторскими полномочиями, как того требовал Ленин, то тогда перед каждым съездом ЦК всюду раскассирует все недовольные им элементы, всюду посадит своих креатур и, наполнив этими креатурами все комитеты, без труда обеспечит себе вполне покорное большинство на съезде.
Съезд, составленный из креатур ЦК, дружно кричит ему «Ура!», одобряет все его удачные и неудачные действия и рукоплещет всем его планам и начинаниям. Тогда у нас, действительно, не будет ни большинства, ни меньшинства, потому что тогда у нас осуществится идеал персидского шаха… Это просто-напросто была бы мертвая петля, туго затянутая на шее партии, это бонапартизм, если не абсолютная монархия старой дореволюционной «манеры».
А в своем «Дневнике социал-демократа» Плеханов в 1911 г. писал: —
«Мышам всегда надо грызть что-нибудь, потому что иначе у них слишком отрастают зубы. Ленину и его единомышленникам всегда надо кого-нибудь отлучать от церкви приблизительно по той же причине: иначе у них слишком отросли бы зубы…, которых, очевидно, нельзя назвать зубами политической мудрости.
Сегодня Ленин отлучает «ликвидаторов», и ему в этом помогают киевские и бакинские меньшевики-партийцы. А завтра очередь дойдет до киевских и бакинских меньшевиков-партийцев, причем Ленин не будет нуждаться даже в чьей-либо помощи, так как его новые противники ослаблены своей собственной ошибкой. И заметьте, что для исключения у него всегда найдется достаточный повод… Но предположим, что Ленин повременит с объявлением вне закона меньшевиков. Он оставит право на жизнь меньшевистской организации. Но его терпимость не пойдет дальше Щедринского принципа:
«Оппозиция не вредна, если она не вредит».
В 1905 году Плеханов писал в газете «Искра»:
«У Ленина марксистская терминология. Но что касается отношения профессиональных революционеров к массе, то Ленин не расходился в его понимании с Бакуниным. О Бакунине Маркс сказал, что у него профессиональный революционер является тем святым духом, который один только способен сообщить революционную жизнь мертвой массе. Совершенно таким же святым духом, оживляющим мертвую массу пролетариев являются профессиональные революционеры в концепции Ленина. И совершенно так же, как у Бакунина, у Ленина профессиональные революционеры создают «союзы», по своему усмотрению распоряжающиеся судьбой рабочего движения».
А в 1906 году Плеханов писал в московском журнале «Современная Жизнь»:
«Ленин с самого начала был скорее бланкистом, чем марксистом.
Ленинский бланкизм обнаружился во всей своей полноте далеко не сразу. В течение долгого времени он имел вид марксизма — правда, весьма одностороннего, но все же подающего надежды на дальнейшее развитие в надлежащую сторону. И в течение всего этого времени люди, видевшие его слабые стороны, нравственно обязаны были не воевать с ним, а по мере возможности способствовать такому его развитию.
Тут приходилось следовать пословице: «Худой мир лучше доброй ссоры». Когда всякая надежда на благодетельные последствия «худого мира», была потеряна, когда Ленин и его ближайшие единомышленники оказались неисправимыми заговорщиками, тогда «добрая ссора» сделалась, в свою очередь, обязательной. Но тогда дала себя почувствовать та истина, которую высказал Маркс, кажется, в одном из своих писем к Зорге: при массовом движении программа передовых представителей рабочего класса определяется положением этого класса; там же где движение имеет кружковой характер, всегда есть возможность сгруппировать известное количество лиц вокруг какой угодно программы.
Для Ленина такая группировка облегчалась двумя очень важными обстоятельствами. Во-первых, он оставлял в стороне собственные программные вопросы, выражая свою природу заговорщика лишь в своих тактических построениях. Свою бланкистскую контрабанду он проносил под флагом самой строгой «марксистской ортодоксии». Это успокаивало марксистскую совесть тех его сторонников, которые, плохо разбираясь в вопросе о том, какой именно должна быть тактика марксистов, в то же время хотели остаться верными Марксу. Во-вторых, пульс нашей общественной жизни бился все сильнее и сильнее, вследствие чего начинают кружиться даже и такие головы, в которых было несравненно более света, нежели в ограниченных головах энергичных, но очень мало развитых людей, подобранных Лениным к своей тактике»
(Г. Плеханов. Заметки публициста. «Современная Жизнь», Москва, декабрь 1906 г.).