Солженицын - противник расторжения государственных связей между русскими, украинцами и белорусами, но и здесь он является убежденным врагом насилия. В обращении к конференции по русско-украинским отношениям (апрель 1981 года) он пишет:

"Я неоднократно высказывался и могу повторить, что никто никого не может держать при себе силой, ни от какой из спорящих сторон не может быть применено насилие ни к другой стороне, ни к своей собственной, ни к народу в целом, ни к любому малому меньшинству, включенному в него, - ибо в каждом меньшинстве оказывается свое меньшинство. И желание группы в 50 человек должно быть так же выслушано и уважено, как желание 50 миллионов. Во всех случаях должно быть узнано и осуществлено местное мнение. А потому и все вопросы по-настоящему могут быть решены лишь местным населением, а не в дальних эмигрантских спорах при деформированных ощущениях" (II, стр. 398. Курсив Солженицына).

В таком случае разговор об окраинных нациях теряет смысл: население любой отчетливо выраженной национальной территории может потребовать истинной автономии и даже независимости. Сохранение многонационального характера нетоталитарной России должно, по Солженицыну, проистекать из сугубой и неподдельной добровольности объединения ее народов. Ни одно из высказываний Солженицына в "Письме" или в какой-то иной работе не противоречит такому подходу, безупречно демократическому.

"Письмо вождям" пронизано опасением по поводу вероятной войны с коммунистическим Китаем, в которую может вылиться, по мнению Солженицына, идеологическая полемика между КПСС и КПК. Вместе с тем Солженицын полагает, что конфликты между КПСС и еврокоммунистами фиктивны, призваны ввести в заблуждение Запад и эксплуатировать его заблуждения, усиливающие мировой коммунизм. В. А. Пирожкова, зоркий и опытный политолог (ФРГ), так же трактует конфликт между КПСС и КПК, считая его фикцией, дезориентирующей Запад и побуждающей его помогать Китаю. Эта мысль мелькает и у более позднего Солженицына. В "Письме" говорится и о территориальных претензиях КНР к СССР, а эти претензии не исчезнут и после (предполагаемого Солженицыным) прекращения идеологической полемики между двумя коммунистическими гигантами, которые навряд ли сцепятся по-настоящему прежде, чем поделят между собой мир. Зато весьма реалистично многократное (в других выступлениях писателя) предупреждение Западу - не вооружать, не модернизировать и не укреплять коммунистический Китай, чтобы не остаться со временем один на один с новым беспощадным противником - как со Сталиным после разгрома Гитлера. Последние действия Запада по вооружению КНР в ущерб Тайваню показывают, что и эти предупреждения Солженицына не услышаны.

Я почти не буду касаться здесь экологической проблематики "Письма вождям". Замечу только, что тезис стабильной экономики без роста, какими бы авторитетами он ни подкреплялся, представляется сомнительным. Увеличение продолжительности жизни, прирост населения и неизбежное развитие (модернизация) его потребностей делают экономический рост неизбежным, если мы не хотим распространения и увековечения уровня жизни самых неблагополучных стран "Третьего мира". Отсутствие, недостаточность или минусовые показатели экономического роста в странах, терпящих бедствия, факторы прежде всего социальные, а потом уже - экологические. Разумеется, рост нужен умеренный, сбалансированный с природной средой и учитывающий экологические факторы, а поэтому все более дорогостоящий. У меня есть, однако, глубокое убеждение, что из квазитупиков, в которые заводят человечество наука и технология, они же его и выведут - будут в состоянии вывести - при благоприятных социальных (в том числе экономических), идеологических, психологических и нравственных обстоятельствах. О том же, насколько способно понять и прочувствовать трагизм уже возникшей и неотвратимо возникающей экологической проблематики советское руководство, свидетельствует хотя бы Байкало-Амурская магистраль (БАМ), с ее страшными нарушениями почвенно-экологического баланса, и чуть было не принятое катастрофическое решение о повороте на юг течения части сибирских рек, отсроченное или отмененное Горбачевым.

Самый острый, вызвавший наибольшее число споров и нареканий момент солженицынского "Письма вождям" - это согласие автора на авторитарность правления вместо его нынешней тоталитарности. Именно этот момент отсутствие требования полной и немедленной демократизации общественных отношений - впервые дал основание объявить Солженицына антидемократом.

При этом упускается из виду важнейшее обстоятельство: Солженицын пишет письмо закоренелым тоталитаристам, которых он сам считает лишенными всяких идеологических побуждений к добру для страны кроме, быть может (под большим вопросом), национального чувства. Писатель хочет говорить с ними так, чтобы не вовсе отпугнуть их, чтобы сделать, как он (достаточно слабо) надеется, возможным конструктивный диалог с ними. Изложив свои основания отказа от марксистской идеологии и некоторых ее практических производных, Солженицын делает оговорку:

"Сказавши все это, я не забыл ни на минуту, что вы - крайние реалисты, на том и начат разговор. Вы - исключительные реалисты и не допустите, чтобы власть ушла из ваших рук. Оттого вы не допустите доброю волей двух- или многопартийную парламентскую систему у нас, вы не допустите реальных выборов, при которых вас могли бы не выбрать. И на основании реализма приходится признать, что это еще долго будет в ваших силах" (I, стр. 161. Курсив Солженицына).

Таким образом, "двухпартийная или многопартийная парламентская система" и реальные "выборы" (курсив Солженицына) отвергаются автором "Письма" не по его собственному убеждению в их ненужности, но исключаются психологией адресатов, которым, ради возможности диалога, должно быть гарантировано сохранение власти.

Но ведь вот какой фокус: в предыдущем разделе письма Солженицын категорически предлагает вождям отказаться от коммунистической идеологии, а между тем видимость легитимности их правлению придает только эта идеология с ее программой построения коммунизма. Чем они будут оправдывать свою бессменную власть, если откажутся от марксистско-ленинской идеологии и постулируемых ею целей, отодвигающихся от общества при движении к ним, как линия горизонта от путника?

Солженицын уничтожительно и безошибочно оценивает марксистско-ленинскую коммунистическую идеологию - начиная не с какого-то извратившего ее рубежа, но искони:

"Эта идеология, доставшаяся нам по наследству, не только дряхла, не только безнадежно устарела, но и в свои лучшие десятилетия она ошиблась во всех своих предсказаниях, она никогда не была наукой.

Примитивная верхоглядная экономическая теория, которая объявила, что только рабочий рождает ценности, и не увидела вклада ни организаторов, ни инженеров, ни транспорта, ни аппарата сбыта. Она ошиблась, предсказывая, что пролетариат будет безгранично зажат, что он никогда ничего не добьется при буржуазной демократии, - нам бы сейчас так накормить его, одеть и осыпать досугом, как он получил все это при капитализме! Она дала маху, что благополучие европейских стран держится на колониях, - а они только освободясь от колоний и стали совершать свои "экономические чудеса". Она прошиблась, что социалисты никогда не сумеют приходить к власти иначе, как вооруженным переворотом. Она просчиталась, будто эти перевороты начнутся с передовых промышленных стран, - как раз все наоборот. И как революции быстро охватят весь мир, и как будут быстро отмирать государства - все сплошь заблуждения, все сплошь незнание человеческой природы. И что войны присущи только капитализму и кончатся с ним, - мы уже видели самую пока долгую войну XX века, 15 и 20 лет не капитализм отвергал переговоры и перемирие, - и не дай Бог увидеть самую жестокую и самую кровавую изо всех войн человечества - войну между двумя коммунистическими сверхдержавами. Так и национализм был этой теорией в 1848 году погребен как уже "пережиток" - а найдите сегодня в мире силу большую! И со многим так, перечислять устанешь.