— Нет, — шепчет она и подходит ко мне, держа ткань в руках.

Она затягивает красивую ткань вокруг моей талии, чтобы посмотреть, как она будет струиться, затем проверяет свой эскиз, и, пока я смотрю на свою талантливую сестру, мое сердце в тысячный раз разрывается из-за нее. Мне бы хотелось, чтобы она видела себя моими глазами — красивой внутри и снаружи — и надела одно из удивительных платьев, которые она так любит создавать, вместо того чтобы делать их только для меня и наших друзей.

— Как дела здесь, дома?

— Как обычно, - говорит она, записывая цифры в блокнот. — На днях приезжал Батиста Леоне, и они с папой провели почти три часа в папином кабинете.

В этом нет ничего нового. Будучи папиным подчиненным, Леоне проводит в нашем доме довольно много времени. Он также был заместителем предыдущего дона. Я слышала, что он рассчитывал возглавить Бостонскую Семью после смерти старого дона. Однако на встрече, где капо и крупнейшие инвесторы собрались, чтобы обсудить преемственность, мой отец был избран следующим доном. Именно на этой встрече был заключен брак между моим отцом и вдовой предыдущего дона, Лаурой. Элмо было шестнадцать, мне - три, а Заре едва исполнился год, когда в нашем доме появилась новая мать. Массимо, сыну Лауры и покойного дона, было восемнадцать, когда он стал нашим сводным братом.

— Как думаешь, отец позволил Батисте остаться его заместителем, потому что ему было неприятно, что должность дона у него, по сути, украли? — спрашиваю я.

— Возможно. Папа никогда не был создан для того, чтобы быть доном, и он это знает.

— Что?

— Эм... То есть ему нравится быть в центре внимания и когда люди обращаются к нему за советом, но его темперамент не соответствует дону.

— Что ты имеешь в виду? Он занимается делами Семьи и поддерживает идеальный порядок уже более пятнадцати лет.

— Да, похоже на то, — пробормотала она. — Ты хочешь, чтобы молния была сбоку или сзади?

Я прищуриваюсь глядя на сестру, гадая, что она имела в виду своими загадочными комментариями. Я могла бы расспросить ещё немного, но толку от этого не будет. Когда Зара решает, что тема закрыта, это конец дискуссии.

— Сзади подойдёт, — говорю я.

Зара добавляет еще одну пометку к своему эскизу, затем берет лавандовую ткань из моих рук и начинает складывать ее.

— Мне нужно, чтобы ты пообещала мне кое-что, Нера.

— Что?

— Если ты снова столкнешься с тем мужчиной, которого спасла, ты уйдешь.

— Он был просто случайным горячим парнем. — Я пожимаю плечами, делая вид, что мне это неинтересно. — Я помогла ему. Он ушел. Я не понимаю, как мы можем встретиться снова.

— Этот человек знает, где ты работаешь.

— Он, наверное, уже забыл обо мне, Зара. Не волнуйся.

Я смеюсь, но на самом деле втайне надеюсь снова встретить своего длинноволосого незнакомца.

Мужчина в желтых шортах и белой футболке движется в пределах круга моего прицела, пока я слежу за ним из винтовки. Вся эта парковая зона является частью владений мистера Бегуна и усиленно охраняется. Кто-то из сотрудников снабдил Крюгера распорядком дня этого парня, но у него не было кода от сигнализации на воротах. Мне пришлось перелезть через стену и пробраться внутрь во время смены охранников в полночь, затем я провел ночь здесь, лежа за кустом и поджидая свою цель.

Бегущий человек на мгновение останавливается, разминается, а затем возобновляет свой круг. Я никогда не пойму стремления бегать трусцой в пять утра как вид отдыха.

Во время моей базовой подготовки в подразделении Z.E.R.O. ежедневно проводились обширные занятия по физической подготовке, о пропуске которых не могло быть и речи. Бег и другие виды кардиотренировок. Тренировочные упражнения и поднятие тяжестей. Лазание по канату. Спарринги с другими новобранцами в ближнем бою, как с голыми руками, так и с различными клинками. Каждый день по четыре часа мы оттачивали свое тело, развивали ловкость и выносливость, чтобы у нас сформировалась мышечная память, необходимая для работы в полевых условиях. Остальные дни мы посвящали военной тактике и обучению владению оружием, включая основы владения различными пистолетами и винтовками, метательным оружием, а также взрывными устройствами и легкой артиллерией. Вторая часть должна была превратить нас в идеальные машины для убийства. Поэтому, я понимаю необходимость тренировки тела, когда за этим стоит конкретная цель. Но не понимаю стремления бегать ради удовольствия.

Бегун остается в моем прицеле, но вместо того, чтобы сосредоточиться на цели, я вспоминаю ту ночь на прошлой неделе. Девушку. Уже, наверное, в сотый раз за последние двадцать четыре часа. На самом деле, если быть честным с самим собой, с того момента, как я вышел из ветеринарной клиники, я постоянно думал о ней. Она предложила мне помощь, не ожидая получить что-то взамен. Это меня озадачивает. Меня приучили ничего ни от кого не ждать, поэтому я не могу понять ее поступков.

А еще я никак не могу выбросить из головы ее образ - серьезную, уверенную в себе, с крошечным Sig P365, прижатым к груди. Молодая. Маленькая. Но смелая и решительная. И чертовски безрассудна. Прямо как тигренок.

Ее красный шарф до сих пор лежит у меня в кармане. Я сказал себе, что взял его с собой, потому что не хотел оставлять свою ДНК на ее рабочем месте, но это, конечно, полная чушь. В той клинике, когда я уходила, было так много моей крови, что количество, впитавшееся в ее аксессуар для волос, было жалким по сравнению с этим и не было бы учтено. Я хотел иметь что-то от нее на память - и украл его. До этого момента я не украл ни одной вещи за всю свою жизнь.

Я должен проведать ее.

Необходимость убедиться, что она в безопасности, поднимается во мне, как приливная волна. Эта необъяснимая, нелепая тяга дурманит мне голову, и как бы ни старался, я не могу избавиться от нее. Вот уже неделю эта мысль преследует меня каждую минуту каждого дня, и я не знаю, как с ней справиться. Я не забочусь о людях. На самом деле большую часть времени я почти не забочусь о себе, так что эта забота о чужом благополучии мне совершенно чужда.

Я собираюсь заглянуть к ней сегодня.

Как только я принимаю это решение, мне становится легче дышать.

Да. Я вернусь в Бостон, как только закончу здесь.

Но дело в том, что я никогда не планировал покидать владения мистера Бегу-Ради-Веселья живым.

В моей работе малейшая ошибка или недосмотр могут означать верную смерть. Я решил, что мне давно пора это сделать. Я никогда не дам Крюгеру, ублюдку, который сделал из меня того, кто я есть, удовлетворения от мысли, что он выиграл эту негласную войну между нами, забрав мою собственную жизнь. Никогда. Но в полевых условиях все совершают ошибки.

Бегун сворачивает влево и направляется по тропинке к небольшому пруду, двое телохранителей следуют в нескольких футах позади. На фонарных столбах вдоль тропинки установлены камеры, но они не направлены на территорию вокруг водоема. Если я выстрелю, когда они вернутся на тропу, люди из службы наблюдения увидят это, и весь комплекс будет оцеплен.

Таков мой план. Всего одна крошечная ошибка - выстрел после того, как моя цель выйдет из зоны видимости камеры, - и я мертв. Если в загробной жизни есть ад, то я уверен, что попаду именно туда. Мне плевать. Я уже в аду, а я еще даже не покинул землю.

Стрелять сейчас, пока они вне зоны видимости камеры? Или подождать, пока они снова окажутся в поле зрения, сделать выстрел и подписать себе смертный приговор? Тигренок или моя смерть?

Если я позволю себя убрать, то не смогу убедиться, что с девушкой все в порядке. Мне нужно убедиться, что она в безопасности, и эта потребность сильнее, чем желание покончить со своим существованием.

Я подношу палец к спусковому крючку, готовый нажать на него. Бегун продолжает бежать вокруг пруда. Его охрана следует за ним, выстроившись как утки в ряд. Направив прицел на одного из телохранителей, я стреляю. Мужчина спотыкается и падает лицом на траву. Другой телохранитель уже достал пистолет и встал перед мистером Скоро-умрет-в-любом-случае, прикрывая его своим телом. Судя по тому, как они стоят, если я выстрелю в шею телохранителя, пуля, скорее всего, пройдет насквозь и попадет в лицо моей цели. Двух зайцев одним выстрелом. Жаль, что в этом контракте есть особое условие - лицо бегуна должно остаться нетронутым.

Я опускаю прицел и посылаю пулю в полет. Пуля попадает в верхнюю часть туловища телохранителя, чуть выше ключицы. Ноги мужчины подгибаются под ним. Я целюсь ему в голову, и пуля попадает между бровей. Мистер Желтые Штаны разворачивается и пытается убежать. Наверняка он уже обмочился, но с его одеждой это будет трудно определить. Я стреляю в обе его ноги.

Моя позиция находится на другом берегу пруда, поэтому мне требуется почти пять минут, чтобы добраться до бегуна. Он воет от боли, катаясь по траве взад-вперед. Я достаю телефон, включаю видеокамеру и приседаю рядом с ним.

— Держи. — Хватаю его за руку и вкладываю телефон в его ладонь. — Вот так. Перед лицом.

— Пожалуйста! - хнычет мужчина и трясет головой. Телефон выскальзывает из его рук.

— У меня нет целого дня. — Я снова вкладываю телефон в его руку. — Держи его перед лицом.

Он продолжает хныкать, но держит телефон поднятым перед собой.

— Вот так. Идеально. — Я достаю нож и прижимаю лезвие к его горлу. — Теперь мне нужно, чтобы ты посмотрел в камеру и сказал: "Я сожалею, что трахнул вашу жену, мистер Дилейни”.

— Я... Я сожалею... —заикается он, а потом начинает плакать. — Кто ты такой? Зачем ты это делаешь?

— Этого нет в сценарии. — Я останавливаю запись, затем снова нажимаю кнопку запуска. — Еще раз. Громко и четко, пожалуйста.

— Я сожалею, что трахнул вашу жену, мистер Дилейни! - кричит он.

— Отлично. — Я киваю и перерезаю ему горло.

Я отправляю видео Крюгеру, затем разворачиваюсь и иду обратно за винтовкой. Чертовы частные контракты и их особые запросы.