— Тигренок.

Мой взгляд перескакивает с его руки на глаза. Они пристально наблюдают за мной. Его пальцы слегка касаются моего правого запястья, как и несколько минут назад. Он поднимает мою руку и прижимается губами к кончикам моих пальцев. И я вдруг забываю, как дышать.

— Ты молодец. — Его хриплый голос окутывает меня, почти как ласка, пока он отпускает мою руку.

Ошеломленная, я просто стою на месте, пока он отрывает упаковку от рулона и начинает обматывать бинт вокруг своего бедра. Он даже не вздрагивает. Моя паника начинает утихать, и я наконец-то могу рассмотреть его во всей его прекрасной мужской красе.

Я позволяю своим глазам блуждать по его огромной обнаженной груди, каждая мышца которой так идеально очерчена, что он станет феноменальным предметом для изучения анатомии. Что? Да, "изучение", именно об этом я и думаю, наблюдая за тем, как напрягаются его бицепсы, когда он работает над обхватом ноги. Эти штуки могут быть толще, чем оба моих бедра вместе. По моим щекам разливается жар, когда я разглядываю его без унции стыда.

Как и на лице, на верхней части его тела есть небольшие недостатки. Пятидюймовая линия вздувшейся плоти на левом предплечье. Вероятно, старая ножевая рана. Также есть несколько небольших шрамов на животе и груди, но я не уверена, что могло их вызвать. А вот круглый след на плече возле правой ключицы безусловно от пули.

Закончив, он соскальзывает со стола, и мне снова приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

— В следующий раз, когда ты встретишь человека с огнестрельным ранением, ты либо убегаешь, либо убиваешь его. — Он наклоняется, и его лицо оказывается в нескольких сантиметрах от моего, а одна из выбившихся темных прядей волос касается моей щеки. — Ты поняла, тигренок?

— Да, — шепчу я.

Он поднимает свою испорченную рубашку, затем тянется за моим шелковым платком, брошенным на стол, и засовывает его в карман брюк. В следующее мгновение он уже хромая, направляется к выходу.

— Никаких "спасибо за спасение моей жизни"? — бормочу я.

Мой таинственный незнакомец останавливается, но не поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Ты ведь жива, не так ли?

— Да. И что?

— Это самое большое "спасибо", которое кто-либо когда-либо получал от меня, тигренок.

Колокольчик над дверью звякает, и дверь закрывается за ним.

Я опускаю взгляд на свою руку. Там, где его губы коснулись кончиков моих пальцев, все еще ощущается покалывание. Это был поцелуй? Я стою посреди операционной и смотрю на свою руку почти пять минут. Когда я наконец стряхнула туман с головы, то побежала к двери, боясь, что найду длинноволосого парня лежащим лицом вниз на парковке.

Когда я выхожу на улицу, вокруг никого нет. Я поворачиваюсь, ищу глазами высокую фигуру, но ничего не нахожу. Скомканная газета, подброшенная ветром, катится по пустынной улице. Мусорный бак в соседнем квартале дребезжит, когда бездомная кошка запрыгивает на его крышку, а затем перепрыгивает на балкон сверху. Но его не видно. Будто он просто... исчез.

Я достаю телефон из заднего кармана и открываю приложение новостей. Несколько статей с жирными заголовками мелькают на экране, когда я пролистываю их содержимое. Все они посвящены стрельбе, которая произошла сегодня ночью в пяти кварталах отсюда. Я нажимаю на самую последнюю и пролистываю текст. Девять жертв, по данным полиции. Известный магнат недвижимости и члены его службы безопасности. Репортер опросил жителей близлежащих домов, но никто ничего не видел и не слышал. Единственная потенциальная зацепка исходила от женщины, работавшей в ночную смену в ближайшем ломбарде. Она увидела мужчину, направлявшегося в сторону недостроенного комплекса, где произошла стрельба. К сожалению, она не видела его лица, только спину и длинные волосы, заплетенные в косу.