3

_

ГИЛЬОТИНА³

ЛАКЛАН

Я во второй раз набираю номер домофона в квартире моего брата Роуэна и отступаю на шаг, чтобы осмотреть кирпичное здание до третьего этажа. Крепко сжимаю бутылку виски «Athrú Keshcorran», подавляя желание швырнуть ее в окно. Выругавшись, подаюсь вперед, чтобы нажать пальцем на маленькую кнопку, когда в динамике раздается хриплый голос.

— Если вы продаете пердеж в банке, мне не надо.

Мои глаза сужаются. Фионн. Я очень люблю младшего братишку, но он тот еще засранец.

— Мы с тобой оба знаем, что ты заказываешь их оптом в интернете. Открой дверь, придурок, — говорю я, вытаскивая горлышко бутылки из коричневого бумажного пакета и протягивая ее к камере над дверью. — Если, конечно, ты не хочешь лишиться этого.

Дверь открывается, и я вхожу внутрь.

Когда поднимаюсь на третий этажа, там стоит Фионн с хитрой ухмылкой, прислонившись к порогу открытой двери, и ковыряется в пакете с трейл миксом⁴. Я слышу музыку, обрывки разговоров и смех, доносящиеся из квартиры.

— Рад тебя видеть, маленький засранец, — говорю я, обнимая его. Фионн на дюйм выше меня, стройный и мускулистый. Он дважды сильно хлопает меня по спине, словно доказывая свою силу. — Как долго ты будешь радовать нас своим присутствием в Бостоне?

— До понедельника.

— Или мог бы остаться насовсем.

— Откажусь.

Мы немного отстраняемся, прижимаясь лбами друг к другу, ведь делаем так с того самого момента, как я впервые взял его на руки в больничной палате в Слайго, когда он родился. Фионн делает шаг назад, внимательно изучая черты моего лица с медицинской серьезностью.

— Ты выглядишь несчастным.

— А ты выглядишь как придурок со своим долбаным пакетом птичьего корма.

— Омега-жирные кислоты снижают воспаление и уровень холестерина и липопротеина низкой плотности, — говорит он, когда я прохожу мимо, заходя в квартиру Роуэна, занимающую весь третий этаж узкого здания.

— Не сомневаюсь. А еще увеличивают вероятность того, что ты будешь выглядеть как придурок, доктор Кейн.

Фионн болтает о жирных кислотах и воспалении мозга, следуя за мной по коридору, который ведет в жилое пространство с кирпичной кладкой и промышленными окнами. Наша подруга Анна машет мне рукой из кухни, где наливает мартини. На диване сидит маленькая, но свирепого вида девушка, положив сломанную ногу на кофейный столик, ее черный гипс украшен наклейкой в виде золотой звезды. Я припоминаю, что Роуэн писал мне о пострадавшей артистке мотоциклетного цирка, которая каким-то образом оказалась у Фионна в Небраске и с которой, по его словам, Слоан подружилась после инцидента с костылем. Фионн представляет ее как Роуз, но, похоже, не желает раскрывать какой-либо контекст их отношений, и я делаю мысленную пометку потом поиздеваться над ним. Судя по язвительной ухмылке на губах Роуз, она думает о том же. Демонический кот Роуэна и Слоан, Уинстон, сидит рядом с загипсованной ногой Роуз, болтая хвостом из стороны в сторону, как будто он размышляет о том, как бы откусить один из ее пальцев. Затем мое внимание переключается на Слоан, которая встает с кресла и подходит ко мне с осторожной улыбкой.

А потом она чуть отходит в сторону, и у меня перехватывает дыхание, когда в поле зрения появляется самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Ее ярко-голубые глаза останавливаются на мне, пухлые губы изгибаются в лукавой, но теплой улыбке, блестящие локоны медового цвета каскадом лежат на плечах. Я должен что-то сказать или сделать, но, могу только пялиться.

— Лаклан, — говорит Слоан.

Я сглатываю и, сменив шок на вымученную ухмылку, отвожу взгляд от незнакомки и сосредотачиваюсь на Слоан.

— Леди-паук. Как продвигаются твои увлечения рукоделием? Есть какие-нибудь новые проекты?

Ее глаза прищуриваются. Мне так весело ее дразнить, даже несмотря на то, что она может выколоть мне глаза.

— А наброски? Не оставишь ли еще рисунков с птицами для моего младшего братишки, который томится от любви?

Щеки Слоан вспыхивают румянцем, и я расплываюсь в улыбке, протягивая ей бутылку виски, но прежде чем она успевает ее схватить, Фионн выхватывает ее у меня из рук. Она даже не смотрит на него, ее внимание сосредоточено на мне, как будто она пытается угрожать мне своим мрачным взглядом.

— Лаклан, это моя подруга Ларк.

Я перевожу взгляд на Ларк и протягиваю ей руку. Когда она подходит на шаг ближе, черты ее лица расплываются, и я проклинаю себя за то, что забыл очки в машине. Возможно, с такого расстояния я не смогу разглядеть тончайшие черты ее улыбки, но чувствую, как ее энергия согревает мою кожу. Опускаю взгляд на наши руки. От ее прикосновения по моей коже пробегает электрический разряд.

— Ларк Монтегю. Рада познакомиться, — говорит она. В ней есть нечто коварное, какая-то непонятная вибрация проскальзывает между нашими ладонями. — А ты печально известный Лаклан Кейн.

— Печально известный? — спрашиваю я, поднимая брови.

— Да. Я слышала… кое-что.

— О, ты слышала кое-что? Что… именно?

Она хихикает и высвобождает свою руку из моей, говоря:

— Ну, в разговорах проскальзывало слово «задумчивый».

— Ну-ну, — упрекает Фионн, подавая мне стакан виски со льдом. — Не надо неправильно характеризовать моего бедного брата. Я сказал, что он задумчивый засранец.

— Засранка, — поправляет Роуз. — Ты сказал, что он «задумчивая засранка, и его единственное хобби — хмуриться».

Слоан фыркает.

— Точно.

— Эй, я не только хмурюсь, — я наклоняюсь ближе к Ларк и одариваю ее кривой, дерзкой ухмылкой. — У меня есть другие хобби.

Она смеется, когда я ей подмигиваю.

— О, да? Типа, вязание крючком? Я сразу поняла, что ты большой любитель подобного. Готова поспорить, у тебя получаются отличные салфеточки.

Роуз хихикает, переводя взгляд с одного человека на другого.

— Не-а, это по части Дока…

Мой младший брат давится виски.

— Роуз…

— А еще он состоит в клубе…

— Черт возьми, Роуз…

— Они встречаются каждое воскресенье. Клуб называется «Швейные Сестры», и он… — следующие слова девушки заглушаются ладонью, которой брат зажимает ей рот, и раздается ее дьявольский смех. Фионн смотрит на меня одновременно с ужасом и мольбой.

— Не говори Роуэну, — умоляет он. — Я только недавно одержал верх, рассказав о его прозвище «Говнюк», когда он приезжал в Небраску.

Я издаю смешок и качаю головой.

— Мой милый, очаровательный, наивный братишка. Конечно, я расскажу Роуэну. Моя работа — способствовать тому, чтобы между вами возникало как можно больше конфликтов. Только так я обретаю хоть какой-то покой, — я хлопаю его по плечу и прохожу мимо, чтобы сесть в одно из кожаных кресел. — Не хотелось бы тебя расстраивать, малявка, но ты с этими салфетками теперь еще больше напоминаешь грустную Золушку. Роуэну это понравится.

Фионн выдает какое-то бессмысленное объяснение, что-то о попавшейся листовке и простом недоразумении, но я не обращаю особого внимания. Ведь Ларк подходит и садится напротив меня на край дивана. Шизанутый кот Слоан сворачивается калачиком у нее на коленях, как только она устраивается поудобнее.

На таком расстоянии я вижу ее гораздо отчетливее, от родинки на краю верхней губы до шрама на коже у линии роста волос — порез, который, наверное, плохо зажил. Но даже несмотря на то, что я не мог разглядеть ее как следует вблизи, ее невозможно не заметить. Кажется, что вся энергия в комнате проходит через нее и концентрируется, а потом выплескивается через ее ярко-голубые глаза, сияющую кожу и непринужденную улыбку, сквозит в ее смехе и голосе. И хотя я не прислушиваюсь к добродушному спору между Фионном и Роуз, она вмешивается в их разговор, чтобы поддержать человека, который, как ей кажется, проигрывает в споре, а это в основном Фионн. «Ты продаешь? Мне кажется, на на Etsy⁵ ты бы сорвал куш». Она сосредотачивает все свое внимание на собеседнике, проводя рукой по шерсти кота, и его мурлыканье заглушает разговор. Кажется, что в мире больше ничего и никого не существует, даже меня. Если она и чувствует тяжесть моего взгляда на себе, то не подает вида.

Ларк Монтегю прекрасна.

А я должен перестать пялиться, как чертов маньяк.

Опускаю взгляд на стакан в своих руках. Шрамы скрыты под чернилами. У меня отсутствует кончик указательного пальца. Татуировки на костяшках. Серебряные кольца. Я постукиваю одним колечком по бокалу, потом подношу его к губам. Мои руки так хорошо смотрелись бы на ее идеальной коже, обхватив мягкие бедра. Воображая, как мои покрытые татуировками пальцы обхватывают ее гладкую плоть, я ерзаю в безуспешной попытке ослабить напряжение твердого члена, упирающегося в молнию. Такой, как я… с такой, как она? Даже представлять это неправильно.

И в то же время восхитительно заманчиво.

Когда я снова поднимаю взгляд, спор о салфетках все еще продолжается, но Ларк смотрит мне в глаза, заговорщицки улыбаясь. Якобы мельком, по-дружески, но потом она снова обращает внимание на Фионна и Роуз, и что-то в этой мимолетной усмешке не дает мне покоя. Безмолвный разговор. Необъяснимая фамильярность.

Даже после того, как разговор принял другой оборот, это чувство не покидает меня. Как будто нас связывает тонкая нить. И когда Ларк пользуется возможностью ускользнуть на балкон, и думает, что ее отсутствие не будет замечено, эта связь сжимает мою грудь. Я пытаюсь отречься, но нить все равно натягивается и не ослабевает даже после того, как я следую за ней.

Когда открываю балконную дверь, Ларк не двигается с места, прислонившись к перилам, как будто ждала меня.

— Привет, — я знаю, это не самая удачная вступительная фраза. Но Ларк все равно улыбается, когда оглядывается на меня через плечо.

— Привет. Надеюсь, ты пришел сюда не для того, чтобы вести себя как засранец?

Я хихикаю, закрывая за собой дверь.