— Да.

Вибрация усиливается, и я задыхаюсь, когда он прижимает игрушку к моему клитору.

— Я не запер дверь, Ларк. Кто-нибудь может войти сюда в любой момент. Боишься?

Я отрицательно качаю головой, прикусываю губу и стону.

— Ну и хорошо. Все те ублюдки, которые глазели на тебя на сцене, могут пройти мимо и мне будет насрать. Я не остановлюсь, пока ты не будешь кричать мое имя, чтобы каждый знал, кому принадлежит такая шлюха.

В мгновение ока что-то металлическое скользит по моему бедру, и трусики сползают. Лаклан стягивает их и еще одним движением ножа полностью снимает. Вытаскивает игрушку, опуская мои ноги на пол. Он хватает меня за талию и разворачивает лицом к зеркалу. Нож падает в раковину, когда Лаклан оборачивает трусики вокруг моего горла, но не натягивает сильно, приковываясь взглядом к моему отражению.

Сжимая в руке вибрирующую игрушку, Лаклан проводит костяшками пальцев по моей щеке, а другой рукой придерживает ткань у меня на шее.

— Красный означает…?

— Стоп.

— Оранжевый означает…?

— Помедленнее.

— Что значит зеленый?

— Трахни меня и наполни спермой.

Лаклан хихикает мне в ухо, потом прикусывает его, проводя зубами по коже.

— Только если будешь умолять, — шепчет он.

— Пожалуйста — срывается с моих губ, другой рукой он резко прижимает игрушку к моему клитору. Вибрация медленно распространяется по моим нервам, и я двигаю бедрами, ища трения. Вены на моей шее напрягаются под давлением ткани. Макияж размазался под глазами. Но когда я издаю низкий и хриплый стон и вижу, как Лаклан сжимает челюсти в сдерживаемом отчаянии, я чувствую себя сильной. Красивой. Как будто я могу быть такой женщиной, какой хочу.

— Еще, — хнычу я. — Пожалуйста, еще.

Улыбка Лаклана угрожающая. Он долго не отвечает, покрывая поцелуями и покусывая мой подбородок.

— Повтори, герцогиня. И сделай это красиво.

Жажда удовлетворения скапливается глубоко во мне, когда Лаклан разводит мои ноги чуть шире и медленно проводит игрушкой по моим чувствительным нервам. Он не поднимает ее и не делает никаких движений, чтобы дать мне то, чего я жажду. Но наказание само по себе является наградой.

— Лаклан, пожалуйста, мне нужно больше. Ты нужен мне, — шепчу я. Трусики стягиваются у меня на шее, я едва могу дышать, вся моя кожа покраснела. — Наполни меня.

Лаклан наклоняется к моему уху. Пристально смотрит мне в глаза, и каждый его выдох щекочет мне кожу.

— В первый раз я не буду трахать свою жену в туалете какого-то бара. Так что, лучше напряги свое воображение и наслаждайся тем, что я тебе дам.

Я всхлипываю от внезапного желания уйти с ним, уехать куда угодно, только подальше отсюда.

Я вся растрепанная. Отчаянная. Неидеальная. Но Лаклан смотрит на меня в зеркало так, словно видит сквозь каждый слой, сквозь каждую сломанную маску. Именно мысль о том, чтобы вернуться домой с этим мужчиной, который всегда ищет под моими щитами настоящую женщину, побуждает меня к действию.

Я прижимаю руку Лаклана к своему клитору. Двигаю бедрами. Умоляю его усилить хватку на моем горле. А потом кончаю в ослепительном сиянии звезд, имя Лаклана слетает с моих губ, снова и снова, как заклинание, которое не прекращается, пока он не выжимает из моего тела каждое мгновение наслаждения. Меня омывает волной страсти, оставляя после себя гул желания. Этого недостаточно. Я не буду удовлетворена, пока не почувствую его кожу на своей, тяжесть его тела и рельефные мышцы под своими ладонями.

Моя голова падает ему на грудь, и Лаклан ослабляет ткань на моем горле. Вибрация игрушки стихает, он выключает ее. Обнимает меня за талию и прижимает к себе. Я наслаждаюсь его теплом, томными поцелуями, которыми он покрывает мою шею, ощущением, как его мышцы прижимаются к моему дрожащему телу.

Дверь позади нас скрипит, и я резко открываю глаза, увидев отражение Ксандера в зеркале с широко раскрытыми глазами.

— Убирайся нахуй, — рычит Лаклан, крепче обхватывая меня рукой и прикрывая собой. Ксандер исчезает, извиняясь, но Лаклан не сводит с двери злобного взгляда. — Я, сука, ненавижу этого парня.

— Ты его даже не знаешь, — хотя я и сдерживаю улыбку, она вырывается наружу, когда Лаклан обращает свой гнев на меня. — Ты ревнуешь?

— Отвали.

— Ты ревнуешь.

От глубокого вздоха Лаклана у меня на шее выступают капельки пота.

— Давай уйдем отсюда, и я докажу, что у тебя нет причин для беспокойства, — я поворачиваюсь в объятиях Лаклана и достаю его очки из переднего кармана. Медленно надеваю их на себя и взбиваю волосы, одаривая его ухмылкой. — Как я выгляжу?

— Господи Иисусе, почему это так сексуально?

— А теперь представь меня в корсете и с перьями, — я смеюсь так громко, как давно не смеялась, когда Лаклан хватает меня за руку и тянет к двери. Но останавливаюсь, хотя очень отчаянно хочу уйти. — Подожди, Лаклан. Я дерьмово выгляжу.

Лаклан смотрит на меня через плечо с теплым взглядом в глазах.

— Ты прекрасно выглядишь, Ларк, — когда я все еще сомневаюсь, он поворачивается ко мне лицом и подходит ближе. Снимает с меня очки. Надевает на себя. Теперь он видит меня отчетливо. Улыбается и проводит большим пальцем по одной щеке, затем по другой. — Вот так. Больше не похоже на то, что ты плакала. Стало лучше. Видишь?

Он берет меня за плечи и поворачивает, я встречаюсь взглядом со своим отражением. Может быть, я все еще выгляжу немного сумасшедшей, как енот из-за потекшего макияжа, с румянцем на щеках и растрепанными от пота волосами. Но он прав. Я ахуенная.

Быстро поцеловав в щеку, Лаклан берет меня за руку и целеустремленно продолжает выводить меня из уборной.

— А теперь пошли отсюда. Я серьезно говорил, что ты отвезешь нас домой, а я буду трахать тебя так, что ты не сможешь ходить.

— Тогда давай быстренько заберем мои вещи, — говорю я, прежде чем он успевает направиться к запасному выходу. — Не хочу без причины просто так все оставлять.

Лаклан издает стон, но поворачивается, чтобы последовать за мной, когда я веду его к сцене. Ксандер поднимает взгляд, складывая оборудование у дальней стены. Он смущенно улыбается нам, и я жестом показываю на свою виолончель и гитару, давая ему понять, что возьму их с собой.

— Лаклан, принесешь, пожалуйста? — спрашиваю я, кивая на гитару в черном футляре. Лаклан сжимает мое плечо и отходит, Ксандер делает вид, что не замечает, но у него ничего не получается. Лаклан что-то бормочет Ксандру, но я не слышу, что именно. Стараюсь не рассмеяться, когда беру виолончель с подставки.

— Замечательное исполнение, — раздается голос у меня за спиной. Знакомый акцент. — Виолончель — мой любимый инструмент.

Я оборачиваюсь. Это мужчина, которого я встретила в магазине Лаклана.

— И мой тоже, — отвечаю я. — Эйб, верно?

— Да, у тебя хорошая память, — Эйб бросает оценивающий взгляд на инструмент в моих руках. — Давно играешь?

Я киваю, прежде чем наклониться, чтобы убрать виолончель в футляр.

— С семи лет.

— С семи лет, — повторяет он, потом приседает, чтобы быть в поле моего зрения. — Музыка — замечательное орудие, помогающее вырваться из темноты. Согласна? Возносите радостный шум Господу, все на земле. Исполните радостную песню и воспойте хвалу.

Моя улыбка вежливая, но натянутая. Эйб внимательно смотрит на меня, но я не уверена, понимает ли он причину моего дискомфорта — или, может быть, просто игнорирует ее. В его глазах пустота. Его нежная улыбка не искренняя.

Эйб передает мне смычок. Когда я беру его, он не разжимает хватку, ожидая, что я встречусь с ним взглядом. Я улыбаюсь в ответ, но тоже неискренне.

— Приятного вечера, мисс Монтегю. Спасибо за вдохновение.

Он отпускает смычок.

К тому времени, как я кладу его в футляр и подходит Лаклан, Эйба уже и след простыл.