12

_

ВО ИМЯ ОТЦА

ЛАРК

Тетя звонит в дверь, и мы ждем. Она не может терпеть и несколько раз ударяет тростью по двери, когда никто не открывает. Когда дверь распахивается, Этель уже улыбается, готовая взорвать несколько бомб на обычном еженедельном бранче. Она целует Аву в обе щеки, затем отходит в сторону, чтобы понаблюдать, как первые капли хаоса падают на раскаленную сковороду, которой является вспыльчивый характер моей сестры.

— Жаворонок, — говорит Ава с подозрением в голосе и слабо обнимает меня.

— Рада тебя видеть, — говорю. — Я думала, ты уже вернулась домой?

— Через неделю поеду. Эдвард сейчас слишком занят на работе, ему не до меня, — она отпускает меня и внимательно изучает мое лицо с той проницательностью, на которую способна только сестра. Она смотрит на Лаклана, затем снова на меня. Но я не новичок. Не показываю страх перед дьяволом — во имя отца и все такое. Я держу все под контролем. — Итак, — говорит Ава, медленно поворачиваясь лицом к Лаклану. — Ты меня представишь?

— Конечно, — я улыбаюсь и кладу руку на твердый, как скала, бицепс Лаклана. Едва сдерживаюсь, чтобы не пощупать его. — Лаклан, это моя сестра Ава. Ава, это мой… Лаклан, — говорю я, струсив в последнюю минуту.

— Твой муж, дорогая, — подхватывает тетя.

Ава издает оглушительный вопль, который эхом отражается от сводчатого потолка фойе.

— Муж…? Муж. Муж. Какого хрена? — Ава хватает меня за руку и снова кричит, поворачиваясь к тете с открытым ртом. — Какого хрена?

Этель наслаждается, наблюдая, как моя обычно спокойная и уравновешенная сестра закипает. И Этель больше всего на свете любит подлить масла в огонь.

— Лучше сказать «поздравляю со свадьбой», дорогая.

— Что происходит? Вы поженились? Когда? Я не понимаю.

— Что за шум? — спрашивает мама, входя в прихожую, и неровный звук шагов выдает ее присутствие раньше, чем голос. — О, привет, Ларк, дорогая, я…

Голос мамы прерывается, как только она видит Лаклана, но Ава быстро заполняет пустоту.

— Она вышла замуж, мама. Ларк замужем, — говорит Ава, хватая меня за запястье и поднимая мою руку. Мама сразу узнает кольцо и бросает на Этель удивленный взгляд.

Этель улыбается.

— Черт возьми, — шепчу я Лаклану, когда мама, Ава и Этель начинают перекрикивать друг друга. — Мы еще даже не зашли.

Лаклан хихикает и бросает на меня взгляд через плечо.

— Смотри и учись, Бестолковая Барби.

Он подмигивает мне. Подмигивает, блять. А затем вступает в спор, протягивая черный пакет с подарком, который он принес.

— Давайте откроем это, и я смогу объяснить, — говорит он, запуская руку в оберточную бумагу и вытаскивая бутылку «Château Pétrus» 2018 года. — Или еще есть виски «Springbank», если хотите. Подумал, что, учитывая обстоятельства, мы все захотим что-нибудь покрепче.

Спор на мгновение прекращается, когда все три женщины смотрят на него.

— Клянусь, эта история не такая уж дикайя, как кажется.

Некоторое время никто ничего не говорит, и я начинаю думать, что нам придется выскользнуть обратно за дверь и отказаться от этого плана. Но тут Ава выхватывает бутылку виски, сверкая глазами, и направляется к задней части дома.

Мама задерживает на мне долгий, серьезный взгляд, затем переводит свои серебристо-голубые глаза на Лаклана.

— Я с нетерпением жду услышать эту «не дикую» версию событий. Пожалуйста, входите, — говорит она, следуя за сестрой, а тетя — за ней.

Лаклан протягивает мне руку. Я скрещиваю руки на груди, и он пожимает плечами, как бы говоря: «Как хочешь».

— Ты усилил акцент, чтобы привлечь внимание мамы и сестры своим несуществующим ирландским очарованием? — шиплю я.

Улыбка Лаклана коварная.

— Ты ранишь меня своими обвинениями, дорогайя женушка.

— Ты опять говоришь с акцентом.

Лаклан протягивает свою татуированную руку, и я драматично вздыхаю, потом беру ее.

— Я же говорил тебе, что все будет в порядке.

— Заткнись. Прошло всего минут пять. У тебя еще будет время все испортить.

Звуки оживленного разговора доносятся до нас, когда мы направляемся на кухню, где мама и сестра пытаются одновременно объяснить моему отчиму, что да, я действительно замужем и да, его правда зовут Лаклан Кейн. К счастью, сестра выглядит смущенной, когда родители бросают друг на друга понимающие взгляды. Если бы Ава знала об их беспокойстве по поводу Лаклана, уверена, что он был бы уже мертв. Она всегда была склонна к чрезмерной опеке, и я на девяносто девять процентов уверена, что всю свою взрослую жизнь она искала предлог, чтобы активировать гены убийцы Монтегю.

Я изо всех сил пытаюсь излучать то, что они должны видеть. Счастье. Удовлетворение. Любовь к мужчине, чью руку я держу слишком крепко. Я знакомлю Лаклана со своим отчимом и держусь за него до тех пор, пока не удостоверяюсь, что моего нового мужа не убьют на мраморном острове. Конечно, начинается шквал вопросов, и они не утихают, пока мы носим еду к обеденному столу и занимаем свои места. Некоторые моменты допроса более болезненны, чем другие. Когда это произошло? Где? Почему нас не пригласили?

— Потому что я сказала им не приглашать вас, — заявляет тетя, заглушая взрыв эмоций. — В последнее время у вас и так много проблем с бизнесом. Со мной. Поэтому, когда Ларк сказала мне, что встретила парня и хочет выйти за него замуж до моей кончины, я попросила ее сделать все именно так. Она хотела приватности, а я хотела быть рядом. Вот и все.

Словно желая смягчить ситуацию, Этель кашляет, сначала тихо, словно притворяясь, но все быстро переходит в продолжительный приступ. Мама гладит тетю по плечу, пока сестра достает коробку с салфетками, и когда все наконец утихает, первое, что говорит тетя, это:

— Знаете, как эти двое познакомились? Это будет отличная история для внуков. Он бросил ее в багажник машины.

О боже милостивый.

— Ты что? — моя сестра роняет столовые приборы и поворачивается к Лаклану, и он впервые с тех пор, как вошел сюда, по-настоящему теряет самообладание. — Куда ты ее бросил?

— Все не так плохо, как кажется, — протестую я, хотя на самом деле все еще хуже. — Я оказалась в… ситуации. И это был единственный способ благополучно выбраться.

— В ситуации.

— Ага.

— Не расскажешь поподробнее? — спрашивает Ава, приподнимая брови.

— Не хочется.

— И для этого ему пришлось засунуть тебя. Ларк Монтегю. В гребаный багажник.

— Ну, я все равно выбралась, так что… — пожимаю плечами и с трудом дожевываю ростбиф, который обычно очень быстро съедаю. — Мы справились с этим. Все закончилось хорошо. Как сказала тетя, из этого получилась забавная история.

Вранье. Так много лжи и полуправды, что мне кажется, будто все маски, которыми я прикрываюсь, соскальзывают в маслянистую жижу обмана.

— Багажник был не самой лучшей моей идеей, — говорит Лаклан, и на его щеках появляется легкий румянец, — но наши возможности были ограничены, и мне повезло, что у Ларк очень доброе сердце и она меня простила.

Я кашляю, делая глоток воды, и чуть не выплевываю ее обратно в стакан.

Мама и отчим обмениваются многозначительными взглядами. Я вижу ярость мамы, и разочарование отчима, но почему-то последнее хуже. Я накрываю его руку своей, ожидая, когда он посмотрит мне в глаза.

— Прости, папочка, — шепчу я, и у меня резко перехватывает дыхание. — Я всегда хотела, чтобы ты повел меня к алтарю. Но очень быстро влюбилась в Лаклана, — говорю я, убедительно глядя на него. Ну, я надеюсь, что это убедительно. — И все просто… случилось.

Мне хочется, чтобы отчим бросил мне вызов в этом вопросе. Копнул глубже. Вызвал меня на дуэль. Но для него это, наверное, просто еще один из случаев, когда Ларк поступает по-своему, наплевав на последствия. Чего еще он мог ожидать от той, кто звонит ему посреди ночи, чтобы скрыть несчастный случай со смертельным исходом? Или кто бросает работу, чтобы отправиться в турне на полгода, или переезжает вслед за лучшей подругой?

Он не вызывает меня на откровенность. Вместо этого он натягивает на лицо слабую улыбку и нежно сжимает мои пальцы.

— Все в порядке, Ларк. Я просто… очень удивлен. Это большой шок.

— Я понимаю. Но просто знай, что я правда счастлива, — улыбаюсь и перевожу взгляд на Лаклана, сидящего рядом. Наверное, следовало спросить его, был ли он когда-нибудь влюблен, потому что, честно говоря, если это его попытка выглядеть влюбленным, то нам никто не поверит. Он выглядит расстроенным. Как будто пытается, но под его маской слишком много волнения и беспокойства.

На мгновение он прищуривается. По легкому кивку я понимаю, что так он общается со мной. Спрашивает, все ли у меня в порядке.

Моя улыбка становится чуть ярче. Конечно, я в порядке.

Он слегка наклоняет голову, изучая меня. Не убедила.

Мои глаза расширяются, только потом я понимаю, что выгляжу как сумасшедшая. Подыгрывай мне, черт возьми, если не хочешь оказаться в печи.

— На самом деле, я должен поблагодарить своего брата, — говорит Лаклан. — Если бы не его свадьба и вся подготовка к ней, мы бы не сблизились с Ларк.

По крайней мере, его ложь довольно убедительна, потому что мы, черт возьми, ни секунды не хотели видеться друг с другом. Каждый раз, когда Лаклана предлагали в качестве компаньона для похода в цветочный магазин или на место проведения, я придумывала все возможные предлоги, чтобы взять кого-нибудь другого или сделать это в одиночку. Уверена, Лаклан тоже отмазывался, и хотя я заставила себя никогда о нем не спрашивать, но помню каждую случайную деталь. Я обрадовалась, когда Роуэн сказал, что Лаклан не приведет на свадьбу «плюс один», но тут же себя одернула. И свою реакцию тогда я стараюсь не вспоминать.

Моя тетя сразу же подхватывает упоминание о свадьбе, чтобы перевести разговор на бракосочетание Роуэна и Слоан, и я, наконец, выдыхаю. Когда вопросы возвращаются к Лаклану, он отвечает на них с легкостью. О его студии. Об Ирландии. Вопросы о родителях заставляют его ерзать на стуле. Он называет своего отца «проблемным человеком» и сосредотачивается на матери. Большую часть этого я знаю от Слоан и Роуэна, по крайней мере, на поверхностном уровне. Совсем другое дело, когда ты не просто слышишь это от Лаклана, но и видишь его эмоции. В его глазах таится загадочная глубина, в которой скрываются тайны. Когда он с гордостью говорит о братьях, в его улыбке все еще читается боль, которую он, должно быть, перенес, растя их после смерти мамы. Время от времени Лаклан ловит мой взгляд, когда говорит, особенно на сложные темы. Он не раскрывает подробностей, но я слышу их как призрачные ноты в мелодии.