— Бля, не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я весь день наблюдал, как ты на нее смотришь. То ты сердишься, то пялишься на нее, как потерявшийся котенок, а потом смотришь так, будто она оторвала голову твоему плюшевому медведю.
— Пошел ты, — рычу я. — И не вмешивай в это мистера Баттона.
Фионн хихикает. Мы смотрим на танцпол, и, хотя я не обращаю внимание на брата, чувствую, как веселье исчезает с его лица. Честно говоря, я жалею, потому что сначала всегда принимаю удары, но потом даю сдачи в десятикратном размере. Я не могу это контролировать.
— Но если серьезно. Ты в порядке, брат? — наконец спрашивает Фионн. Я чувствую на себе его взгляд, но сам не перестаю смотреть на танцующих. — Это на тебя не похоже — быть таким несчастным из-за женщины. Или по отношению к женщине, если уж на то пошло.
— Ни хрена подобного, ты, залупа мелкая.
— Что на тебя нашло?
— Ничего. Абсолютно ничего.
— Тогда почему ты ведешь себя как осел? Точнее, еще больше, чем обычно?
— Я не веду себя как осел.
— Нет. Ладно, ты просто очаровашка. Уверен, ей нравится.
Я рычу и поворачиваюсь к брату, который грозно хмурится. Он смотрит прямо на меня, но его брови озабоченно сходятся на переносице.
— Я просто стою здесь, пью, пытаюсь терпеть своего вечно анализирующего младшего брата и занимаюсь своими делами. Понятия не имею, о чем, блять, ты говоришь.
— Ага. Что ж, тебе лучше поскорее с этим разобраться, потому что, кажется, невеста заметила, как ты изо всех сил стараешься избегать Ларк. Трудно не заметить, что ты ведешь себя еще более мрачнее, чем обычно, брат. И если в этой комнате и есть кто-то страшнее тебя, — говорит Фионн, хлопая меня по плечу, — то это наша невестка.
Он хрипло смеется и уходит.
Блять.
Я стараюсь не смотреть, но чувствую на себе убийственный взгляд Слоан.
Тяжело вздохнув, наконец, смотрю на ее через танцпол.
Слоан тычет указательным пальцем в мою сторону.
Я? — беззвучно говорю, прижимая ладонь к груди, притворяясь милым и невинным, хотя внутри у меня все переворачивается.
Слоан снова указывает на меня и кивает в сторону Ларк, но я не осмеливаюсь посмотреть в туда.
Танцуй, — беззвучно приказывает она одними губами.
Я притворяюсь, что не понимаю.
И она нисколечко не злится.
Слоан выполняет самую грустную хореографическую постановку, которую я когда-либо видел, и выдвигает еще одно безмолвное требование. Потанцуй с Ларк. Сейчас же, черт возьми.
Я показываю на свое ухо и качаю головой.
Не слышу тебя.
Слоан закатывает глаза, затем разворачивается на каблуках и уходит, не отрывая от меня взгляда, подходя к бару. Когда бармен наклоняется над полированным деревом, чтобы принять у нее заказ, по моим венам пробирается холодок.
— Вот черт, — шепчу я, когда он передает ей полную бутылку виски «Teeling». Она одаривает меня мрачной и коварной улыбкой. Я поднимаю руки в знак перемирия. — Ладно, ладно.
Слоан качает головой и показывает на свое ухо, выражение ее лица меняется на саркастическую гримасу.
Не слышу тебя, — одними губами произносит она.
— Чертова заноза в заднице, — я уже собираюсь пересечь танцпол и умолять ее не отдавать бутылку Роуэну, когда лицо Слоан преображается. На ее губах появляется медленная улыбка, а взгляд устремляется куда-то за мое плечо.
Тук, тук, тук.
Три нежных стука раздаются по моему плечу, и я чуть поворачиваюсь, увидев кристально чистые глаза Ларк, устремленные на меня. Они по-прежнему красивые и яркие. Но пронзительные.
— Потанцуй со мной.
Что бы она там не потребовала от меня, я нихрена не услышал. Ее голос монотонный, выражение лица нейтральное. Это нервирует. Это не та энергичная женщина, с которой я целовался на балконе Роуэна, и не та вспыльчивая, с которой я спорил несколько мгновений спустя. Это не та, с которой я встречался с тех пор несколько раз, и которая была недовольна моим появлением, но все еще вела себя дружелюбно, как будто не могла избавиться от своего внутреннего сияющего тепла. В этой версии Ларк нет ничего подобного. Эта женщина передо мной холодна, ее черты лица суровы.
Я бросаю взгляд на Слоан, как будто она сможет пролить свет на ситуацию, но, по-моему, она даже глазом не моргнула.
— Слоан будет пялиться, пока ты не потанцуешь со мной, — говорит Ларк.
— Господи. Наверное, ты права, — с моих губ срывается тяжелый вздох, пока я продолжаю ждать, что Слоан хотя бы моргнет, но она этого не делает. — Ладно, придется.
— Вот это настрой. Энтузиазм, от которого умирает каждая женщина.
Я протягиваю руку.
— Ты готова, герцогиня? — спрашиваю я. Она не отвечает, просто смотрит на мою ладонь, словно ей приходится преодолевать себя, чтобы дотронуться до меня. Может, из-за того, что у меня не хватает кончика пальца? Ее это пугает? Может, она не заметила сразу, когда мы впервые встретились и пожали друг другу руки. Она не похожа на человека, которого можно сбить с толку, но чем дольше она колеблется, тем больше я теряюсь в догадках.
— Это не так уж плохо, — ворчу я.
Она склоняет голову набок.
— «Это»? Танцевать с тем, кого ненавидишь?
Ларк наблюдает, как я сглатываю и пытаюсь скрыть удивление под маской безразличия.
— Я… я имел в виду палец.
Складка между бровями Ларк углубляется от рассеянности, пока я не меняю угол наклона ладони, чтобы она получше увидела отсутствующий кончик пальца. А потом она выглядит просто… оскорбленной. Затем усмехается и кладет свою ладонь на мою, не отрывая взгляда от моего лица, когда я обхватываю ее руку своими покрытыми татуировками пальцами.
— Мне жаль тебя за это, — говорит она, когда мы смотрим друг на друга, — но ты все равно тупица.
— О таком комплименте мечтает каждый мужчина.
Она подмигивает, отчего я закатываю глаза, и мы начинаем танцевать, медленно двигаясь по полированному паркету, описывая плавную дугу. Хотя мы не разговариваем, я чувствую, что Ларк не терпится что-то сказать. Она как будто не знает, с чего начать, поэтому сжимает губы и вместо этого что-то мычит. Сначала звучит так тихо, что я думаю, будто мне почудилось, но потом становится громче. Вскоре она уже не может удержаться и напевает слова, ее взгляд устремлен куда-то за мое плечо, и она сосредотачивается на мелодии.
— Я тебя не ненавижу, — наконец говорю я в надежде, что напряжение между нами спадет, мой голос низкий и негромкий, едва ли громче шепота. Она переводит взгляд на меня, и к ней возвращается прежняя холодность.
— Еще как ненавидишь. И мне ты тоже не нравишься.
— Разве тебе не было бы все равно, если бы я ненавидел?
— Не было бы. Но не потому, что я хочу отчаянно нравиться всяким придуркам.
— Спасибо.
— Это просто странно. Так что да, мне не плевать, — в голосе Ларк нет и намека на нерешительность. Ее честность не просто удивляет, а бодрит. Она, видимо, замечает, что застала меня врасплох своим ответом, потому что на мгновение задерживает на мне взгляд, потом отводит его и пожимает плечами. — Несмотря на то, что ты думаешь, я довольно милая. Чаще всего. Я нравлюсь людям. Даже тем, кто предал меня.
— Предал? Звучит драматично, — усмехаюсь я, хотя непонятный всплеск гнева все еще вспыхивает и тает в моей груди. — Ты не обязана нравиться людям, которые отвернулись от тебя.
— Я сказала, что нравлюсь. Но не говорила, что они уважают меня. Разница есть.
Я прокручиваю в голове ее слова, размышляя о своем общении с людьми в прошлом и о тех случаях, когда меня предавали.
— Возможно, ты в чем-то права, герцогиня. Не знаю, скольким людям я не нравлюсь, но, думаю, большинство уважает меня.
— Ты кому-то не нравишься? Я просто в шоке.
Ларк убирает руку с моего плеча, и я опускаю взгляд, замечая ее сияющую улыбку и мимолетный кивок в сторону Слоан. Всего за мгновение она преображается: из холодной и язвительной становится яркой и ослепляющей. Я реально чувствую ее любовь и обожание к Слоан, будто лучи солнечного света пробиваются сквозь облака. И в этом нет ничего наигранного. Ее теплота кажется такой же искренней, как и ледяное беспокойство, которое охватывает ее, как только она отворачивается от Слоан ко мне.
— Как дела на работе? Все хорошо? — спрашивает она. — Много восторженных отзывов?
У меня вырывается невеселый смешок, и я осматриваю гостей вокруг нас. Ее слова заставляют меня автоматически проверить обстановку.
— Просто фантастика, — невозмутимо заявляю я. — Я получаю самые интересные задания благодаря одному моему бывшему клиенту.
Я опускаю взгляд и вижу, как бьется пульс на шее Ларк, где кожа покрывается темно-красными пятнами. Она смотрит на меня, но, кажется, не может выдержать моего взгляда.
— А что, если я скажу тебе, что могу это исправить?
Я смеюсь. Свирепо смотрю на нее. Снова смеюсь.
— Исправить?
— Да. И поскольку твоя интуиция так же полезна, как и вставшие соски, скажу, что этот план меня не устраивает, если это тебя как-то утешит.
— Что ж, в этом есть что-то заманчивое. Продолжай.
Ларк долго кусает губу, и на этот раз я молчу, решив подождать, пока она заговорит сама.
— Я слышала, ты собираешься оставить свои… внештатные… авантюры.
— Ты имеешь в виду мою работу наемного убийцы и прочую ерунду, в которую меня регулярно втягивает психованный босс?
— Да, — говорит Ларк, громко сглотнув. — Это.
— Конечно, я хочу уйти в отставку, но не думаю, что это когда-нибудь произойдет.
— Ты прав, этого не произойдет. Только если тебе не помогут.
— И ты думаешь, что сможешь мне помочь?
Ледяные глаза Ларк пронзили бы меня насквозь, если бы могли.
— Только я могу.
Мое фырканье переходит в лающий смех, и потом между нами воцаряется тишина, но мое пренебрежение не рушит ее настрой.
— Я в этом сильно сомневаюсь, герцогиня. Да и с чего бы? Я же тебе не нравлюсь, помнишь?
Она приподнимает одно плечо.
— Верно. Но мне нужна твоя помощь так же, как тебе моя. И если поможешь, то я сделаю так, чтобы босс вернул себе контракт с Ковачи. Кроме того, я достану ему контракт с Монтегю.