Хотя Джуда нет на моем дне рождении, он все портит. Я скрываюсь в темноте, позволяя плечам рассл ...

Хотя Джуда нет на моем дне рождении, он все портит. Я скрываюсь в темноте, позволяя плечам расслабиться, когда оказываюсь вдали от толпы и мне больше не нужно притворяться, что все идет идеально. Ночной свежий воздух пахнет осенью, и я делаю глубокий вдох. Останавливаюсь взглянуть на то, как Джиневра смотрит на шатер, словно он кишит тараканами. Черты ее лица напряжены, словно она скорее умрет, чем переступит порог шатра вновь. Я даже не знаю, почему не решаюсь пойти к своему лучшему другу. Джуд сказал, что это срочно, но какая-то часть меня хочет продолжить разговор с Джин. Мой телефон снова жужжит, когда Джуд заваливает меня сообщениями, и я бросаю еще один взгляд на Джин, прежде чем направиться к дому. Джуд, должно быть, перенял все сумасшедшие гены в этой семьи, и это превратило его в того, кого я больше не узнаю.

Я поворачиваю за угол и натыкаюсь на ублюдка, который был с моей невестой. Мою кожу покалывает от мгновенно вспыхнувшей ненависти. Нельзя трахать чужих жен. У этого парковщика ни грамма преданности.

— Пригони мою гребаную машину, — я бросаю ему ключи. Вена на моей шее пульсирует, а лицо растягивается в гримасу. Я стою, оглядываясь по сторонам, и вижу, как мимо меня проходит еще один парковщик.

— Эй, ты! — обращаюсь к ублюдку, — сколько вас сегодня работает?

— Сейчас нас двое, но через полтора часа, когда люди начнут расходиться, нас будет шестеро.

Это чертовски идеально.

— Возьми отгул на остаток ночи, и я заплачу тебе вдвое больше за то, что ты ушел раньше времени. Я позабочусь об этом.

Парень улыбается.

— Спасибо, чувак.

Я стискиваю челюсти, проводя большим пальцем по щетине на подбородке. Мы не можем допустить, чтобы на нас работал человек, которому нельзя доверять. Я придерживаюсь нескольких простых моральных принципов: первый — не причиняй вреда женщинам и детям; второй — уважай тех, кто это заслужил.

Я никак не ожидал, что увижу Кариссу, трахающуюся с кем-то у дерева. Я заметил Джин вдалеке и хотел знать, почему она одна на улице.

Порыв ветра проносится мимо меня, но мне слишком жарко, чтобы почувствовать холод. Я снимаю пиджак, но прохладный воздух не помогает. Пальцы сжимают пиджак, сминая материал, и я кладу его на землю. Я расстегиваю манжеты, закатывая рукава рубашки до предплечий. Вены на моих руках вздуваются от прилива крови. Я сжимаю и разжимаю левую руку, пытаясь расслабить свои напряженные мышцы.

Я потерял все, что когда-либо по-настоящему любил. Мою няню, щенка, которого мне подарили на десятый день рождения, моего дедушку. Если бы я позволил себе влюбиться в Кариссу, она бы последовала этому примеру. Любовь делает мужчин уязвимыми. Я не могу иметь слабость, которую люди могут использовать против меня. Мой отец показал мне, что бывает, если дать себе слабину.

Джин никогда бы не обманула меня, не говоря уже о предательстве. Она устроена иначе, чем все женщины, которых знаю. Я качаю головой, не понимая, почему эта мысль закралась мне в голову. Я опускаю взгляд на свою сломанную руку. Если бы она не обрызгала меня жидкостью, похожей на кислоту, я бы никогда не ударил кулаком по земле. Это был идиотский поступок. У этой девушки есть способ заставить меня выйти из себя, и так было всегда.

Пять минут спустя, когда это должно было занять не более тридцати секунд, подъезжает моя машина. Я отталкиваю мудака с дороги, и он падает на землю. Мои губы кривятся, и я оглядываюсь по сторонам. Поблизости никого нет, а вечеринка еще долго не закончится. Я вытаскиваю пистолет и устанавливаю глушитель.

Его ноги скользят по асфальту, когда он пытается подняться.

— Я не знал, кто она, — он встает на колени, все его тело трясется, — мне очень жаль, чувак.

Человек, который умоляет спасти ему жизнь, пустая трата воздуха. Я направляю пистолет ему в голову.

— Посмотри на меня, — в моем мире у людей есть только один шанс показать свою преданность. И он потерял его в тот момент, когда трахнул мою невесту.

Он поворачивает голову, и я стреляю ему между глаз. Кровь брызжет на мои черные брюки и белую рубашку.

Я убираю пистолет в кобуру, еще раз оглядываюсь по сторонам, прежде чем поднять этого засранца за плечи и оттащить. Быстро звоню уборщикам, чтобы они пришли как можно скорее, и делаю еще один звонок братьям, сообщая, что нам нужен дополнительный парковщик на вечер.

Я делаю глубокий вдох, и наконец-то мне становится легче дышать. Горло больше не сжимается, и грудь спокойно поднимается и опускается. Я расправляю рукава рубашки. С каждым движением сердцебиение успокаивается. Надеваю запонки, разглаживаю складки на рубашке, а затем иду к траве, чтобы взять пиджак и надеть его.

Открыв дверцу машины, я замираю, ожидая услышать какой-нибудь шум, который может доноситься из шатра. Ничего. Музыка льется из него, кружась вокруг меня в прохладном ночном воздухе, и уголки моих губ поднимаются вверх, когда я сажусь за руль. Нажимаю на педаль, шины визжат, и запах резины проникает в машину за мгновение до того, как она вырывается вперед.

Я пересекаю мост, сильный порыв ветра заставляет меня сбросить скорость. Я проезжаю мимо любимой пиццерии Джуда, находящейся в самом центре города.

Без проблем добираюсь до места, которое мне прислал Джуд в сообщении. Как он и говорил, красная дверь ярко освещена на полпути по темному переулку. Если бы я не был обязан Джуду жизнью, вряд ли бы пришел. Но когда мы были подростками, он однажды спас меня, поэтому я его должник.

Стучу в дверь три раза, прежде чем маленькое прямоугольное окошко открывается, и я вижу пару глаз, уставившихся на меня.

— Пароль.

Я смотрю на свой телефон, чтобы убедиться, что все правильно записал.

— Рождество на стероидах, — как же я устал от подобного дерьма.

Дверь открывается в темноту. Как только я переступаю порог этого злачного места, громила отводит мои руки назад, отчего боль пронзает больную руку до локтя. Кто-то тычет мне в лицо пистолетом, прижимая холодный металл к виску. Он вдавливается в кожу и впивается в мой череп. Это заставляет меня зарычать. Кем, блядь, эти люди себя возомнили?

Мой взгляд скользит к человеку с пистолетом. Он выглядит так, будто перенюхал кокаина, но ему все равно мало. Я оскорблен тем, что они не прислали за мной кого-нибудь помощнее. Это парни, на которых можно все свалить, если что-то пойдет не так. Сомневаюсь, что они смогут сложить два и два.

— Ты друг Джуда?

Ублюдок.

Мой желудок сжимается, а грудь напрягается. Мы с Джудом дружили всю жизнь. Я никогда не думал, что он меня подставит.

— Нет, никогда не слышал о нем, — сердце учащенно бьется, пока я осматриваюсь по сторонам. Мой дед научил меня сохранять спокойствие во время азартных игр, но этот урок оказался гораздо более ценным для меня в других сферах жизни.

Жесткая, холодная рукоятка пистолета бьет меня по лицу, застав врасплох. Из-за силы удара челюсть толкается влево, и мне требуется все самообладание, чтобы не наброситься в ответ. Челюсть болит, но я не шевелю ни единым мускулом, даже когда металлический привкус крови наполняет рот. Я дышу через нос, мои ноздри раздуваются, пока пытаюсь сдержать свой гнев. Мою сломанную руку крепче тянут за спину, и она протестует с резкой болью.

— Давай, шутник, — парень, заламывающий мне руки, выталкивает меня в коридор и ведет по лестнице в большую открытую комнату, где на столах разбросаны наркотики.

Тут голые женщины работают за денежными станками, что ж интересный выбор бизнеса, но Джуда нигде не видно. Во что, блядь, он меня втянул? Я пропускаю свой день рождения из-за этого дерьма. Черт!

Мой взгляд падает на открывающуюся дверь, и входит другой парень, стирая с рук что-то похожее на кровь. Какая-то часть меня надеется, что это кровь Джуда, и он получил ценный урок, но я знаю своего лучшего друга. Он слишком удачлив, чтобы это было правдой.

— Нам нужно, чтобы ты доставил для нас кое-какой товар на том новеньком грузовом судне, которым ты владеешь.

— Я не занимаюсь наркотиками, — категорично отвечаю я.

Он качает головой и бросает на меня взгляд, как бы говорящий: «Это раньше ты никогда не имел дел с наркотиками». Станки останавливаются, и шуршание пакетиков, в которые фасовали наркотики, затихает.

— Я удивлен, что человек твоего положения не хочет оттяпать часть пирога, — он открывает пакет на столе и погружает в него кончик ножа.

— Думаю, такой человек, как я, может принести вам больше пользы в других сферах. Я не курьер. Я не стал бы миллиардером, выполняя чьи-то поручения. Может, ты расскажешь мне, как планируешь развивать свой бизнес, а там посмотрим.

Станки снова оживают, и все возвращаются к работе. Я не буду помогать этому придурку, но мне интересно, кто владеет этим местом. Это мой город, и все отдают дань уважения Моретти.

— Я торгую наркотиками, а не делаю ставки на спорт.

— Конечно, но и то, и другое завязано на наркоманах. И наркотики, и спорт — это путь к чему-то большему и лучшему.

Этот тупой хуесос явно не подумал об этом, но, услышав мою догадку, улыбается мне. Я управляю крупнейшей в стране империей спортивных онлайн-игр. Это одна из многих вещей, которыми я занимаюсь.

— Почему бы тебе не рассказать мне, как наш общий друг Джуд замешан во всем этом? — затем, когда наступит подходящий момент, я убью этих парней. Я уже в ударе, так зачем останавливаться на парковщике?

— Честно говоря, я не поверил ему, когда он сказал, что сам Сорен Моретти придет и погасит долг, но я все же отрезал ему палец, не волнуйся, это была только половина мизинца. Он пустое место.

Есть причина, по которой люди боятся братьев Моретти, и она не имеет ко мне никакого отношения. Я рационален. Спокоен. Но мои братья злобные ублюдки, и вместе мы правим этим городом. Этот выродок прожил свой последний день, как только я выберусь отсюда.