ЭЛИАНА
Я буквально стою на четвереньках.
Я все еще пытаюсь осознать, что чуть не столкнулся с кем-то во время своей вечерней пробежки. У меня была громкая музыка, и я была в конце второй мили, стараясь побить время первой.
Я на секунду подняла глаза, попыталась обойти, но споткнулась об этого незнакомца. Я упала прямо на колени, и мои ладони понеслись вперед как раз вовремя, чтобы удариться о тротуар. От удара ладони мгновенно обожгло, но в остальном я была в порядке.
Когда я встала на ноги, я подняла голову, чтобы посмотреть, кто этот незнакомец. И тут я почувствовала, как румянец подбирается к моей шее, а затем и к лицу, когда я понимаю, кто это.
Чувак из исторического музея, с которым я тайком занималась разными вещами. Вещи, которые были так чертовски хороши, что я не могла перестать думать о них.
Как его глубокий голос заводил меня, приказывал делать что-то и просто...
Мой взгляд скользит по его телу, где он одет в мягкий темно-синий свитшот с длинными рукавами. Я опускаю глаза на свитер, на котором отчетливо виден отпечаток его лица, с которым я хотела бы встретиться той ночью. Я прочищаю горло и снова смотрю на мужчину.
— Прости, я должна была смотреть, куда иду, — шепчу я, проводя руками по своему торсу и затягивая хвост, который, я уверена, уже распустился.
— Все в порядке, — отвечает он, медленно наблюдая за мной.
Мой взгляд останавливается на пакете с едой на вынос в его руке, и я улыбаюсь.
— Ужинаешь? — спрашиваю я, наблюдая, как его глаза переходят с моего лица на его руку, сжимающую пластиковый пакет.
Он кивает.
— Забыл купить продукты.
Его ответ отрывист, и он возвращает меня в то время, когда мы были в музее. Когда мы продолжили экскурсию и перешли к разговору, его ответы были прямыми и не такими замысловатыми, как мои. Остаток вечера говорила в основном я, а потом мы разошлись. Я не заметила, как он вышел из музея, и не застала его в холле, когда снова встретилась с родителями и Леной. Мне стало интересно, кто он такой, и я немного растерялась после того, что мы только что сделали.
Он был словно призрак, но я не могла выбросить его из головы. Он запечатлелся в моем сознании, и я даже видела несколько... снов о нем. Я ничего не могла с собой поделать.
И в этот момент я понимаю, что до сих пор не знаю имени этого человека. Мы никогда не обменивались этой важной информацией, и я действительно думала, что больше никогда его не увижу.
— Что ж, приятного ужина, — говорю я ему, достаю из кармана телефон и открываю приложение «Музыка», чтобы выбрать песню, под которую мне хотелось бы продолжить бег.
Я бежала в основном для того, чтобы забыть о ссоре с самим дьяволом. Отец все еще не вернулся из университета, и она уже начала нервничать из-за того, что он пропускает ужин.
Хотя в течение учебного года у них с отцом было свое расписание, она хотела, чтобы он присоединился к ней на вечер перед началом семестра.
Она, конечно, набросилась на меня и начала поднимать прошлые проблемы, которые, как мне казалось, мы решили. Одна из них заключалась в том, что я так и не нашла работу и согласилась вернуться в школу.
Мне предстояло начать обучение по программе творческого письма для выпускников, но в расширенном варианте, чтобы получить базовые курсы, которые я не могла получить с помощью общеобразовательных кредитов, полученных в бакалавриате.
— Это было бы долго и изнурительно в течение трех лет.
По ее словам, творческое писательство - это неосуществимая карьера, и я застряну дома, живя с ними, потому что у меня не будет хорошей, стабильной работы. Я пыталась объяснить ей, что есть масса профессий, на которые меня возьмут с этой степенью. Журналист, романист или даже преподаватель.
Я выскочила из кухни, оставив полную тарелку ужина, и переоделась в беговую одежду. Она даже не попыталась подняться наверх, чтобы поговорить со мной. Она осталась на кухне и ела в одиночестве к тому времени, когда я спустилась вниз и сняла ключи с крючка.
Она молчала, пока я открывала входную дверь и оглядывалась, надеясь, что она позовет меня обратно на кухню, чтобы извиниться. Но она так и не сделала этого, и я постаралась громко захлопнуть за собой дверь.
Я бегала везде, где только могла, делая первую милю по району, а затем отправляясь на вторую милю в город.
Именно тогда я упала, столкнувшись с очень красивым незнакомцем.
Пока мои пальцы продолжали листать плейлист, я услышала шарканье по тротуару и подняла голову, чтобы увидеть, как мужчина подходит ближе, его глаза пылают чем-то, что я отчетливо помню с той ночи.
— Куда ты направляешься?
Мой рот открывается и закрывается, я не знаю, что ответить, пока не вижу, как его взгляд переходит с моих глаз на губы, а затем снова на глаза.
Черт возьми, почему он так делает? Мои ноги мгновенно становятся как будто налитыми, и это не от бега.
— Собираюсь закончить вторую милю, — отвечаю я, возвращая взгляд к своему телефону, прежде чем чувствую, как его тело приближается ко мне, а его торс задевает верхнюю часть моего телефона. Я поднимаю глаза и тут же оказываюсь в его окружении.
Пакет с едой на вынос в его руке задевает мое бедро, и я задыхаюсь. Я снова мгновенно погружаюсь в его атмосферу. Такое ощущение, что мы снова в музее, в комнате со звездами на потолке.
Он проводит языком по нижней губе и тяжело вдыхает, его грудь вздымается, прежде чем он выдыхает мне в макушку.
— Ты уже поела?
— Я... я не ела. Как бы вырвалась из дома, когда подали ужин. Не в первый раз.
Я прочищаю горло, не понимая, зачем я все это ляпнула. Ему не нужно знать подробности.
Он обдумывает мои слова, затем делает шаг назад, немного приподнимает пакет с едой и размахивает им. — У меня хватит на двоих.
Я качаю головой и смеюсь. — Мне бы не хотелось брать чужую еду.
Атмосфера меняется, когда слова покидают мой рот, и я вижу, как он сжимает челюсть, прежде чем улыбнуться.
— Не глупи. У меня достаточно еды. Раз уж я забыл купить продукты. — напоминает он мне.
Я мысленно хлопаю себя по лбу, осознавая, что он действительно сказал мне эту часть.
Но я чуть не столкнулась с ним, а не наоборот, поэтому меня немного смущает, что он предлагает мне еду после столкновения.
— Мне бы не помешало немного топлива, — говорю я ему, наконец отключая телефон и засовывая его обратно в карман леггинсов, а также вытаскивая беспроводные наушники и засовывая их в тот же карман.
Он дарит мне намек на улыбку, после чего поворачивается на пятках и выгибает шею, ожидая, пока я присоединюсь к нему.
Ночной ветерок набирает силу, и он молча провожает нас несколько кварталов, пока мы не оказываемся в парке, где есть несколько скамеек и столиков. Мы выбираем одну из них, достаточно удаленную от уличных фонарей, чтобы видеть контейнеры с едой на вынос, которые он достает.
Еда пахнет потрясающе, и мой желудок урчит в ответ, и я понимаю, насколько я голодна после того, как вырвалась из дома из-за маминых выходок.
Он с улыбкой смотрит на меня, когда слышит, как бурчит мой желудок, ставит передо мной контейнер и открывает его, показывая три тако со стейком, и мой рот мгновенно наполняется водой.
— Выглядит невероятно.
— Ты никогда не была в этом месте?
Я качаю головой.
— Я выросла здесь, но много лет была в отъезде. Я вернулась этим летом, и все изменилось.
Он кивает, открывая другой контейнер, стоящий перед ним, и я замечаю, что это меньшая порция тако.
— Эй, не хочешь поменяться? Это твоя еда. Я могу взять меньший размер.
Он смотрит на меня и качает головой, тянется к своему контейнеру и берет тако, прежде чем я успеваю поменять наши контейнеры местами.
— Ты голодна, ешь.
Я киваю и начинаю есть тако, затем беру лайм и выжимаю его на стейк. Я поднимаю глаза и вижу, что он наблюдает за мной с блеском в глазах после того, как я выполнила его приказ.
— Ты собираешься смотреть, как я ем все это? — спрашиваю я, зажав тортилью между пальцами в ожидании его ответа.
Его глаза на секунду прищуриваются. — Ты хочешь, чтобы я это сделал?
Я чувствую, как жар поднимается по моим щекам, даже не успев понять, почему. От того, как медленно он наблюдает за мной, я краснею и качаю головой.
— Н-нет, я бы предпочла, чтобы мы оба поели. Мне не нравится, когда на меня обращают внимание, — признаюсь я.
Это единственное, что я ненавижу больше всего, - неоправданное внимание только ко мне. Он молчит секунду, потом кивает, поднимает свой тако и откусывает большой кусок. Я наблюдаю за тем, как сок из стейка и сальса стекают по его губам. Он облизывает их, а затем поднимает глаза на меня.
У меня в животе порхают бабочки, когда я вижу, как темнеют его глаза, как тогда, в музее, и я уже чувствую, как у меня все сжимается при мысли о том, что он ласкал меня пальцами той ночью.
Я смотрю на его пальцы... его очень толстые пальцы, которые захватывают остатки тако. Не успеваю я опомниться, как он поднимает руку и облизывает указательный и средний пальцы, чтобы очистить их от сальсы, которая пролилась и на них. У меня пересыхает язык, и я глотаю, понимая, что нет никакого напитка, которым можно было бы это запить.
— Давай, — говорит он уже более властно, и я прихожу в себя, прежде чем поднести тако к губам и откусить.
Стейк отлично прожарен, а лайм придает ему завершающий штрих. Сальса не слишком острая, и я не могу удержаться, чтобы не застонать от всех этих ароматов. До этого укуса я не осознавала, насколько голодна.
Он слегка улыбается, и мы молча доедаем тако. Мне хочется задать ему кучу вопросов, но я не знаю, можно ли так поступать с человеком, которого едва знаешь и который ввел в тебя свои пальцы.
К тому же, когда мы впервые встретились, мы почти не разговаривали.
— Спасибо, что позволил мне взять остатки твоего будущего, — говорю я, когда мы встаем полчаса спустя. Он забирает у меня контейнер, мы идем к краю парка, и он выбрасывает контейнеры в ближайший мусорный бак.