ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СЕЙНТ

Как бы мне ни было неприятно это признавать, Деррик, возможно, прав. Эта программа МИД превращается в пустую трату времени. Прошла неделя, а я все еще не могу прийти в себя для этого романа.

Все мои профессора - неудачливые поэты и прозаики, большинство из которых отказываются разрешать своим студентам писать художественную литературу. Я спрашивал каждого из них, как преодолеть писательский блок, и ни один из них не смог предложить ничего полезного. Нет такого совета, который я не пробовал бы уже тысячу раз. Правда в том, что ни один из них никогда не был в положении, когда сотни тысяч читателей предвкушают вашу следующую книгу, сотни тысяч других назло ждут ее прочтения и нетерпеливый рецензент жаждет осквернить вашу последнюю работу.

Мой курсор мигает в ответ, и, несмотря на час, который прошел в этом кафе с атмосферой, идеально располагающей к писательству, на моем экране не появилось ни слова.

Рядом со мной звонит телефон с сообщением:

Как продвигается работа над книгой?

Мы с Зейденом Кингсли дебютировали в одном и том же году и с тех пор выражаем соболезнования по поводу взлетов и падений издательской деятельности. Его опыт в области этичного хакинга способствовал точности его триллеров-бестселлеров, и я раз или два использовал этот его навык.

Увы, мой агент, возможно, был прав насчет этого. По-прежнему никакого прогресса.

Удели этому больше времени. Ты только что достиг цели. Окружи себя творческими умами и сосредоточься на повторном наполнении колодца. Держу пари, твоя муза не за горами.

Стул за моим маленьким столиком скрипит, когда рядом со мной садится женщина с чашкой латте в руках, поверхность жидкости украшает молочно-белый папоротник. Она достаточно хорошенькая. Широкая улыбка, прямая челка и глаза типа "трахни меня".

Я прекрасно осознаю свое влияние на женщин, даже когда я не в маске С.Т. Николсона и они не подозревают о масштабах успеха, которого я добился в своей карьере.

— Вы сценарист? — она хлопает ресницами.

Я не утруждаю себя улыбкой. Я здесь не для того, чтобы удовлетворять желания двадцатиоднолетних с помощью фетиша изголодавшегося художника.

— Романист.

Она хватает мой блокнот, прежде чем я успеваю ее остановить, и отрывает уголок от идеально чистого листа бумаги. Я скриплю зубами, но прежде, чем, я успеваю послать ее нахуй, она что-то нацарапывает на нем моей ручкой и подталкивает ко мне клочок бумаги.

— Вам следует включить в свой роман женщину по имени Рэйчел. — На бумаге ее имя и номер написаны петляющим, аккуратным почерком.

— Моей девушке это бы не очень понравилось.

Она пожимает плечами, ничуть не обеспокоенная.

— Девушка — это еще не жена.

Так вот с какими женщинами я имею дело. Я стискиваю челюсти, достаю телефон, пролистываю несколько фотографий и показываю ей экран.

Самая великолепная женщина, которую я когда-либо видел, с ее густыми волосами цвета мокко и глазами цвета океана. Черное платье, подчеркивающее каждый изгиб ее тела, и ослепительная улыбка, подчеркнутая рубиновой помадой для вечеринки с друзьями.

Я сохранил только несколько фотографий из социальных сетей Браяр. Их достаточно, чтобы насытить меня, когда руки чешутся зайти в ее профиль. Нажать «Подписаться» и узнать, как бы она отреагировала на интерес к ней ее любимого автора.

— Девушка, которая станет моей женой. Ты не можешь конкурировать с моей самой большой поклонницей.

Губы женщины поджимаются, и в ту же секунду, как она уходит, меня охватывает облегчение. Но теперь мои мысли сосредоточились на Браяр. Это ненасытное желание узнать, где она, что делает, о чем думает прямо сейчас. Может быть, она дома, читает одну из моих книг. Может быть, она мастурбирует на откровенные сексуальные сцены, которые я пишу именно для таких читателей, как она. Боже, я бы хотел это увидеть.

Потом мне приходит в голову: я же могу.