ГЛАВА 27

Алена

Когда Лео уходит, я превращаюсь в рыдающую кучу на полу кухни. Кира обнимает меня, позволяет плакать, бушевать, а потом делает мне крепкую водку с содовой, и я рассказываю ей все. Все грязные подробности нашего пребывания на яхте и все, в чем Лео только что мне признался. Когда слова иссякают, а тело заваливается вперед, она ставит меня под душ, и бьющие струи помогают успокоить оставшиеся нервы.

Дрожа, я не могу понять, что это - вода или слезы, мешающие мне видеть. Определенно слезы. Плакать в душе стало обычным делом с тех пор, как Лео снова ворвался в мою жизнь и перевернул все с ног на голову. Это не слезы печали, они горят от ярости. Я впустила его в свою жизнь, снова открыла ему свое сердце, а потом обнаружила, что он лезет в мою жизнь на расстоянии, как будто у него есть на меня какие-то права.

Если это то, что он называет любовью, то у него, конечно, искаженное определение. Оно извращенное. Больное. Даже если он ограждал меня от какого-то темного, страшного секрета, манипулировать моей жизнью из тени - это просто безумие.

Выйдя из душа, я заворачиваюсь в полотенце и прохожу в маленькую спальню. Кира расположилась на кресле в углу, рядом с ней на столике стоят банка мороженого и две миски. На кровати меня ждет сменная одежда.

— Заранее прошу прощения. — Кира хмурится, показывая на мороженое. — Ванильное - это все, что я смогла найти в такой короткий срок.

Я устало улыбаюсь, садясь на кровать напротив нее.

— Нищие не выбирают.

Она протягивает мне миску, а затем берет одну себе.

— Чувствуешь себя лучше? — спрашивает Кира через некоторое время.

— Немного. — Не совсем, но я бы хотела, чтобы Кира не видела меня такой. Глупая девчонка, которая влюбилась не в того парня... дважды. — Я чувствую себя идиоткой, — признаю я. — Я думала, что это будет просто секс, ничего больше, что я смогу держать свои чувства под замком. Как же я ошибалась.

Взгляд Киры смягчается.

— Это никогда не было так просто.

— Да, может быть, и нет. — Я смотрю на свои ногти, рассеянно ковыряя кутикулу. — Я чувствую себя такой уязвимой... как будто он имеет какую-то власть надо мной. Как будто я никогда не смогу мыслить здраво, когда дело касается его.

— Послушай, — говорит Кира, наклоняясь вперед. — Я знаю, что это не мое дело, и Лео явно заблуждался, но, может быть, тебе нужно его выслушать. Он любит тебя, я знаю, и я думаю, что на каком-то уровне ты тоже его любишь.

Я насмехаюсь.

— У него, конечно, не очень удачный способ показать это.

— Да они все так делают, эти мужчины братвы - эмоционально неполноценные мудаки. Поэтому мы, дамы, должны ставить их на место. — Она пожимает плечами, берет мою пустую миску и ставит ее на свою.

— Вот почему мы, дамы, должны избегать их вообще.

Она лукаво улыбается.

— И как это у тебя получается?

— Не очень хорошо. — Я встаю и беру полотенце, чтобы высушить волосы. А потом, потому что мне нужно не думать о Лео и о том, что я сейчас заперта в безопасном месте, я спрашиваю:

— А что насчет тебя? С кем ты встречаешься?

Она скорчила гримасу.

— Просто встречаюсь. На большее у меня нет времени.

— Что? Андрей тебя до костей прорабатывает?

— Да нет, ничего такого. Просто в последнее время у нас немного суматоха, и сейчас нам не нужно ничего обсуждать. — Она пожимает плечами, уголок ее рта подергивается легкой улыбкой. — Кроме того, я еще не нашла парня, который бы меня заинтересовал. Нью-Йорк переполнен озабоченными сопляками, ищущими конфетку для подпитки своего эго. Это просто не моя сцена.

— Справедливо. — Я вижу, что она не хочет, чтобы я нагнетала обстановку, поэтому я оставляю эту тему. — А чем здесь можно заняться? — спрашиваю я.

— Ничем. В этом и заключается прелесть того, что мы заперты в безопасном месте. Как насчет того, чтобы свернуться калачиком на диване и посмотреть какой-нибудь фильм? Ничего романтического, обещаю. Может быть, мы найдем DVD с "Крепким орешком" или еще что-нибудь.

— DVD? Вот это да, — усмехаюсь я.

— Да, это все, что у них здесь есть. Это будет причудливо, как ночевка в 90-х.

— Точно. — Я киваю, ухмылка дергается в уголках моего рта. — Так и есть.