— У меня нет на это времени, Хорхе. Даниил теперь мой муж, и мой муж ждет меня наверху, — вру я, поворачиваясь к лестнице.

Не успеваю я отойти далеко, как он снова прижимает меня к себе. Я пытаюсь высвободиться, но его хватка похожа на тиски. Прижимая меня к своей груди, он тихо шепчет мне на ухо:

— Муж. Такое обманчивое слово. Твое место - в Колумбии, с твоей семьей. Со мной.

Кровь ревет в моих ушах, яд затуманивает зрение. Если он хоть на секунду думает, что я когда-нибудь снова буду с ним, то он заблуждается.

— Отпусти меня, сейчас же, — требую я, и он отпускает, но только после того, как развернул меня лицом к себе.

— Ты злишься, cariña (пер. дорогая). Я понимаю, — говорит он примирительным тоном. — Я сожалею о своих действиях, и не только в ночь игры в покер, но и до этого. Я не до конца оценил то, что у меня было.

Мои руки обхватывают мое тело, обнимая себя в защитном жесте.

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас, Хорхе? Для нас уже слишком поздно.

— Вот тут ты ошибаешься. Я бросил пить, я стал лучше. Возвращайся со мной в Колумбию. Возвращайся домой к своему дяде, к своему родному дому. Скажи слово, и я сделаю это. — Когда он смотрит на меня, выражение его лица мрачное, даже серьезное. И это самое страшное, потому что это не настоящий Хорхе, не тот Безумец, который, как я знаю, скрывается под поверхностью.

Его покрытые шрамами руки сгибаются, протягиваясь ко мне, чтобы я взяла его ладонь. Медленно я качаю головой.

— Я не могу, — только и говорю я, делая шаг назад и бросая взгляд на лестницу. — Мне нужно идти.

— Обещай, что подумаешь об этом. Позвони в любое время, и я приеду за тобой, отвезу тебя в колумбийский комплекс твоего дяди. Там ты будешь в безопасности. Я позабочусь об этом.

В животе у меня все завязалось, но отчаянная потребность избавиться от его присутствия заставила меня кивнуть.

— Я подумаю, — бормочу я и поворачиваюсь к лестнице.

— Я все еще люблю тебя, — последнее, что он говорит.

Черт возьми, к чему это было сказано?

Его удаляющиеся шаги гулко отдаются от цементных стен, когда он уходит. Я беру паузу, чтобы перевести дыхание и взять себя в руки, но я не могу позволить кому-то застать меня в таком состоянии. Как я объясню, что я делаю на черной лестнице одна, без охраны?

Нет никакого правдоподобного объяснения. Никто не должен об этом узнать. Даже Даниил.

Особенно Даниил.

Неважно, каковы истинные намерения Хорхе, это не имеет никакого значения. Если сегодня мне удастся добиться успеха, Хорхе окажется в федеральной тюрьме прежде, чем сможет причинить еще больший вред. Именно поэтому я должна взять себя в руки и довести свой план до конца.

Я делаю глубокий вдох и продолжаю подниматься по лестнице. Поднявшись на третий этаж, я на автопилоте двигаюсь по коридорам - налево, потом направо, пока не попадаю в кабинет Даниила. Юрий стоит часовым у двери. Он смотрит на меня и опускает глаза.

— С вами все в порядке, госпожа Козлова? — спрашивает он, его взгляд полон беспокойства.

— У меня кружилась голова, — пролепетала я. — Меня немного тошнит, и мне нужно прилечь. Мой муж здесь?

— Его нет, но я ему позвоню. Вы проходите и ложитесь. — Он открывает мне дверь, и я вхожу в комнату. Не раздумывая, я направляюсь к кожаному дивану, на котором заснула в первый раз.

Юрий отвлекся, это мой шанс. Я лезу в сумочку и достаю жучок, завернутый в салфетку.

Юрий поднимает глаза от своего телефона и хмурится.

— Все в порядке? — спрашивает он.

— Просто захватила салфетку. — Я вытираю нос и кладу обратно, перекатывая твердый узелок между пальцами.

Мой мозг кричит, чтобы я разжала руку и просунула устройство между диванными подушками, но у моей руки другие мысли. Как будто она не в состоянии отпустить меня. Я сжимаю жучок так крепко, что, кажется, могу его сломать. Все мое существо говорит мне, чтобы я засунула его между подушками и покончила с этим. Покончить со всем этим дерьмом.

Ради мамы, папы и Селесты.

Это все, что имеет значение.

Даже если это разрушит меня, предав единственного человека в мире, которому я небезразлична.

И я делаю это. Я отпускаю жучка между диванными подушками, проталкиваю его пальцами вниз, а потом сворачиваюсь в клубок и плачу навзрыд.

Я ничего не могу сделать, чтобы остановить слезы. Они падают свободно, сами собой: ярость, смешанная с печалью, смешанная с сожалением, и все те чувства, которые копились во мне годами. Предательство близкого человека - это ужасно, но предательство человека, которому ты не желаешь зла... оказывается, это пытка.

Кажется, что прошла целая вечность, но на самом деле это всего лишь несколько секунд - дверь распахивается, и ко мне вбегает Даниил. Его лицо - маска беспокойства, он стоит на коленях, взяв мой подбородок в руку.

— Что случилось? — Его руки шарят по моему телу, ощупывают все вокруг, ищут следы травм.

— Все не так, — всхлипываю я. — Мне просто нехорошо. У меня легкое головокружение.

— Что я могу сделать, детка? — Он подхватывает меня на руки, прижимая к себе, как ребенка. — Я сделаю для тебя все. Ты знаешь это, Бьянка, — шепчет он, целуя меня в лоб.

Его слова разрушают меня. И вот уже льется новый поток слез. Было бы лучше, если бы он вырвал мое сердце из груди и топтал его до тех пор, пока оно не стало бы плоским.

— Я просто хочу домой, — говорю я, прижимаясь лицом к его шее.

— Я отвезу тебя домой. — Его голос - страдальческий шепот. Он целует мою голову и бережно несет меня вниз по лестнице в ожидающую машину, где я притворяюсь спящей, потому что не могу больше ни минуты выносить его нежность.