АМЕЛИЯ

Я думала, что раньше знала страсть.

О, как я была неправа.

Я сбрасываю джинсы, прежде чем успеваю передумать, непристойно раздвигаю ноги, мокрое пятно на моих трусиках отчетливо видно.

Его глаза фиксируются на нем, зрачки такие большие, что радужки почти черные. Он опускается на колени в ногах кровати и хватает меня за лодыжки, притягивая к краю.

Затем он смотрит.

— Черт, — шипит он, облизывая губы. — Ты пахнешь невероятно.

Но когда он говорит, меня охватывает волна стыда, когда я понимаю, что не принимала душ со вчерашнего дня.

Когда я пытаюсь высказать свои опасения, он останавливает меня. — Поверь мне, принцесса, — бормочет он. — Ты идеальна.

Его горячее дыхание касается моих трусиков, и я борюсь со своей неуверенностью.

Я не идеальна.

Я тебе надоем.

Я не Омега.

Затем он срывает с меня трусики, ткань разваливается в его руке, и я перестаю думать.

Я обнажена перед ним, прохладный воздух касается моего самого сокровенного места.

Он рычит, глубоким, древним рокотом, и его рот опускается на меня.

Он тщательно облизывает толстым движением языка всю мою щель. Затем он кладет голову на внутреннюю поверхность моего бедра и просто вдыхает.

— Черт возьми, — ворчит он. — Ты вкуснее, чем я думал, принцесса. — Его голос хриплый, как будто он пытается сохранить контроль.

Затем он снова лижет, и мое зрение затуманивается.

Его язык легко находит мой клитор, посасывая в глубоком, совершенном ритме, в то время как мои руки взлетают к его волосам. Он рычит в мою киску, посылая восхитительный холодок по моему телу, вибрации уже подводят меня к краю. Я дергаю его за голову сильнее, чем необходимо, и он отвечает смешком, когда я чувствую, как его палец двигается возле моего входа.

Даже один палец толще, чем я себе представляла. Как будто он уже знает мое тело; он находит самое чувствительное место внутри меня и работает с ним в идеальном темпе своим пальцем.

Гладит. Лижет. Гладит. Лижет.

Я бессвязно бормочу, наполовину плача, наполовину умоляя его продолжить.

Он вставляет второй палец, и мое тело вытягивается, чтобы приспособиться к нему.

— Ты такая тугая, — шипит он, жарко дыша мне в бедро. — Я разорву тебя на части своим узлом, Амелия.

Его запретные слова отправляют меня в забвение.

Я кричу и сжимаюсь вокруг его пальцев, толкаясь в его лицо, когда меня неудержимо сотрясают судороги. Он все это время работает со мной, постанывая, когда моя влага покрывает его лицо.

Его узел. Я хочу его узел.

Я ощущаю кратковременное покалывание на внутренней стороне бедра, но это только еще больше выводит меня из себя.

Только после того, как я спускаюсь с кайфа, мокрая от пота и измученная, на его кровати, я понимаю, что произошло.

Он укусил меня.