Мой вздох беззвучен, когда ублюдок крепче сжимает руку на горле. Выронив пистолет, я хватаюсь за полосу мышц на своей шее.
Пятна закрашивают мое зрение, а легкие горят от сожаления. В голове мелькает мысль о том, что я так и не смогла сказать Лиаму о своих чувствах... и как я сожалею об этом.
Он будет моим самым большим сожалением.
Рука на моем горле внезапно ослабевает, и мои резиновые ноги не могут удержать меня в вертикальном положении. Я падаю на пол, задыхаясь от нехватки кислорода, отчаянно пытаясь втянуть в легкие как можно больше воздуха. Мокрая лужа быстро растекающейся крови, направляющаяся ко мне, привлекает мое внимание, прежде чем знакомые руки тянутся ко мне.
— Алекс. — Лиам аккуратно поворачивает меня лицом к нему, глазами неотрывно изучая мое лицо. — Ты в порядке?
Я могу выдавить из себя только слабый кивок, все еще набирая полные легкие воздуха. Его пристальный взгляд путешествует по мне, прежде чем остановиться на моем горле, и черты его лица темнеют так, как я никогда не видела. Я практически чувствую исходящую от него ярость.
— Ублюдок, — бормочет он, прежде чем провести большим пальцем по моему горлу. — Хотел бы я убить его снова.
Вздрогнув, я оглядываюсь вокруг и вижу, что оба мужчины лежат, не двигаясь, в лужах крови вперемешку с мозговым веществом.
Кровь мудака, который пытался задушить меня, находится всего в нескольких сантиметрах от того места, где я растянулась на полу. Во время продолжающегося проливного дождя дует легкий ветерок, быстро пропитывая каждую открытую поверхность.
Лиам сидит, низко опустив голову, и ладонями мягко возвращает мое внимание к нему. Его руки дрожат, обхватывая мое лицо, но вполне возможно, что это я сама дрожу.
— Алекс.
Он зажмуривает глаза, произнося приглушенное «блядь». Резко выдохнув, Лиам яростно сдвигает брови.
— Ты напугала меня до усрачки.
То, как он произносит это признание, создает у меня впечатление, что его возмущают подобные чувства.
Я прерывисто выдыхаю, в моем голосе слышится раздражение, в то время как от нервов он дрожит.
— Да, ну, ты попробуй, чтобы тебя чуть не задушили до смерти.
Его челюсть сжимается, в глазах вспыхивает что-то опасное, когда он отрывисто произносит команду.
— Черт возьми, женщина. Никогда больше так со мной не поступай.
Выброс адреналина вызывает всплеск враждебности на первый план. Мой голос повышается от негодования.
— Как будто я хотела, чтобы это произошло?! Ты...
Протянув ладонь, Лиам крепко хватает меня за затылок и прижимается своими губами к моим. Он эффективно обрывает мою тираду, но не это заставляет меня застыть на месте. Все дело в этом поцелуе.
Вкус отчаяния и страха.
Когда его язык ныряет внутрь, чтобы найти мой, поцелуй трансформируется, становясь многогранным. Присутствует едва сдерживаемая страсть, но она сопровождается еще одним оттенком эмоций.
Лиам отстраняется, прежде чем я успеваю попытаться расшифровать его, и прижимается лбом к моему. Его дыхание вырывается в резких выдохах.
— Господи, Алекс, — его измученный тон заставляет мое сердце бунтовать в груди. — Когда я увидел его... Господи, я никогда в жизни не был так чертовски напуган.
Поднимаю руку и провожу подушечкой большого пальца по его губам, которые, возможно, не произнесли трех слов, которых втайне жажду, но все равно признали, что я важна для него.
Лиам закрывает глаза, как будто для того, чтобы запомнить мое прикосновение. Грудь поднимается и опускается в глубоких вдохах, его янтарный взгляд встречается с моим. Что-то в его глубине посылает искры напряжения в мой живот.
— Алекс, я...
Внезапный звонок мобильного телефона заставляет нас замереть. Мы смотрим в ту сторону, откуда доносится звук, на ближайшее тело.
Лиам встает, помогая мне подняться, прежде чем осторожно переступить по усыпанному стеклом полу, чтобы достать телефон из кармана мужчины. С того места, где я стою, виден подсвеченный экран.
«НЕИЗВЕСТНЫЙ АБОНЕНТ».
Я почти уверена, что знаю, зачем они звонят — хотят узнать, удалась ли их попытка.
Но я не знаю, кто и зачем. Кому, черт возьми, могло понадобиться убивать меня? А Лиам — доктор, которого все здесь любят. Зачем им пытаться убить его? Только за то, что он заботился о моих ранах?
Лиам раскрывает телефон и включает громкую связь.
— Подтверди, — отдает резкую команду мужской голос на русском. Подтверди.
Мой взгляд сталкивается со взглядом Лиама, и хотя он не выглядит озадаченным, я определенно озадачена. По поводу всего этого. Почему люди преследуют меня? Что я сделала?
Лиам отвечает впечатляюще спокойным голосом. Должно быть, сказывается его медицинское образование, позволяющее ему сохранять хладнокровие под давлением.
— Ты провалился. А теперь самое интересное. Ты провалился. И теперь начинается самое интересное.
Закончив разговор, Лиам подбирает брошенный на пол пистолет. Затем прижимает телефон к расколотой дверной раме и несколько раз ударяет по нему прикладом. Как только устройство распадается на части, он извлекает крошечную карточку, а остальным частям позволяет упасть на пол.
Каждый сильный удар, который он наносит SIM-карте, вызывает ощутимую дрожь в моем теле.
Эта дрожь становится все сильнее, пока мои руки и ноги не начинают дрожать, как будто я только что довела свое тело до предела выносливости.
Слова выплескиваются из меня без раздумий.
— Мне жаль, Лиам.
Мужчина резко поворачивает голову, его брови сведены вместе. Он осматривает меня, как будто ищет доказательства чего-то, о чем я не знаю.
— За что ты извиняешься? — В его вопросе чувствуется сильная доля настороженности.
Дрожащей рукой я указываю на разрушенную заднюю часть дома.
— За все это.
Махнув рукой в его сторону, я добавляю:
— За то, что ты почти... — Мой голос срывается, и я отрываю от него взгляд.
Медленно выдыхая, я смотрю вниз на себя, где мелкие кусочки стекла прилипли к моим коленям и голеням. Там, где кровь мертвого человека теперь почти касается пальцев ног. Дрожь продолжает сотрясать мое тело.
— Я так боялась за тебя. И это все моя вина и... — У меня перехватывает дыхание, прежде чем остальные слова начинают звучать громче, мой голос граничит с истерикой. — Я даже не знаю, почему!
Только когда Лиам оказывается в поле моего зрения, я поднимаю взгляд. На его лице появляется тень удивления, но оно сменяется более нежным и задумчивым выражением.
Быстрым движением руки он отбрасывает в сторону осколки стекла, лежащего на соседнем стуле. Оно разлетелось на осколки и изуродовано пулями, но каким-то образом осталось целым.
Лиам большими ладонями мягко обхватывает мои бедра и поднимает меня, усаживая на подушку. Наклонившись передо мной, он осторожно кладет руки мне на бедра. Его мозолистые ладони теплые на моей остывшей плоти.
Его тон хриплый.
— Эй.
— Эй. — Мой голос звучит тонко и слабо, и, Боже, я презираю его.
От его простого прикосновения эмоции, которые я подавляла, бьются о мой оставшийся барьер, пока они не уступают. Не в силах больше фильтровать свои мысли и слова, они вырываются потоком.
— Я думала, что потеряю тебя.
Непролитые слезы жгут мне глаза, и я зажмуриваюсь от смущения.
— Я даже не знаю, почему они были здесь из-за меня.
Слезы текут по моим щекам, и я закрываю глаза, не в силах встретиться с ним взглядом.
Он, вероятно, ненавидит меня сейчас — как и должен.
Лиам обнимает мое лицо ладонями, большими пальцами проводит по моим щекам, вытирая слезы.
— Посмотри на меня.
— Я не могу.
— Алекс, посмотри на меня.
Когда он добавляет мягкое: «Пожалуйста», я, наконец, смело смотрю на него.
Его глаза изучают меня с глубокой напряженностью.
— У тебя нет никаких идей, почему они были здесь?
— Нет, — выдавливаю это единственное слово из сдавленного горла, наполненного страхом и чувством вины за то, что сегодня ночью из-за меня чуть не убили этого человека. Человека, чье прикосновение успокаивает меня так, что я не в состоянии описать.
Когда он берет одну из моих рук и прижимается поцелуем к моей ладони, мое сердце замирает в груди.
— Мне так жаль, Лиам.
Его голос звучит странно хрипло.
— За что ты извиняешься?
— За то, что я жалкая.
Звук вырывается глубоко из его груди, и он снова прижимается губами к моей руке.
— Ты только что помогла мне убить одного из тех, кто пытался убить нас. Это необычное явление, и в нем нет ни капли жалости.
Мой голос хрипит от раскаяния.
— Но я могла бы предупредить тебя. Я просто не подумала...
Все его тело напрягается, его голос становится осторожным.
— Предупредить меня, как?
Я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть на него снизу-вверх. Черты его лица напряжены, в выражении лица сквозит подозрение.
— Этот человек приходил сюда несколько дней назад. Он спрашивал о тебе, пока тебя не было дома. Тогда я не думала, что тебя стоит беспокоить, но теперь это случилось.
Я с трудом сглатываю растущий комок в горле.
— Мне так жаль, Лиам.
Жесткость в его мышцах немного ослабевает, но он не отпускает мою руку. Снаружи поток ливня, кажется, тише, как будто это как-то созвучно тому, что только что произошло. Прежде жестокий и карающий, а теперь дождь льет медленно и ровно, успокаивая.
Рациональная мысль отчаянно пытается пробиться сквозь плотную пелену шока, которая окутывает меня.
— Как ты научился говорить по-русски?
В его ответе нет ни малейшего колебания.
— У меня всегда был дар к изучению языков, но после путешествий по разным европейским странам я стал понимать их еще лучше.
Это многое объясняет. В некоторых миссионерских поездках врачи оказываются в разных уголках мира.
В глазах Лиама появляется затравленное выражение.
— Когда он душил тебя... — Покачав головой перед тем, как сделать длинный вдох, Лиам осторожно отстраняется и выпрямляется. — Нам нужно идти.