Глава 44

АЛЕКСАНДРА

Сон начинается так же, как и в прошлый раз: мы с мамой бежим, а потом я держу ее мертвое тело.

Затем он переходит в другую сцену. Мой папа спас меня. Он забрал меня из того ужасного места и дал мне новый дом. Более безопасный.

Папа позаботился о том, чтобы я выучила больше, чем обычные школьные предметы. Я научилась готовить, шить, охотиться, и он обучил меня «быстрому применению медицины на поле боя», как тот это называл.

Его постоянно мучила паранойя по поводу моей безопасности, и он ежедневно проповедовал мне об осознании ситуации. Папа беспокоился о моем благополучии, когда придет время, когда его больше не будет рядом. Когда я останусь по-настоящему одна.

Это была одна из многих причин, почему я удивилась, когда он усадил меня за стол, чтобы поговорить со мной о поступлении в близлежащий колледж.

«Я вижу, Александра», — печальные голубые глаза смотрят на меня. — «Я вижу это в тебе, желание получить от жизни больше». — меланхолия смягчает его взгляд. — «Я не могу защитить тебя от всего, что там есть, хотя и пытаюсь. Это эгоистично — не давать тебе возможности испытать жизнь самой».

Папа всегда поощрял меня быть чем-то большим — никогда не сомневаться в своих способностях или мечтах. Не позволять миру диктовать, что я могу или не могу делать или кем быть.

Внезапно в кадре появляется моя более взрослая версия, когда я стою над кучей грязи. Руки устало лежат на ручке лопаты, я смотрю вниз на недавно вырытую могилу, где покоится тело моего отца.

«Я люблю тебя, папа. Навечно и всегда».

Я резко просыпаюсь от того, что из моих глаз льются слезы. Горе прожигает во мне огненную дорожку, глубоко проникая в душу, и хотя не могу вспомнить о нем больше ничего, я знаю, что мне его не хватает.

Что я люблю его по-прежнему, очень сильно.

У меня болит в груди, потому что я верю, что, если бы папа все еще был на этой земле, у него были бы ответы для меня — какое-то решение моей дилеммы.

Пока лежу здесь в темноте, меня одолевает ощущение, что папа берет мою руку в свою. Я представляю, как он говорит: «Александра, тебя определяют не твои воспоминания. Ты определяешь себя своими поступками. По твоей честности. По твоему сердцу».

Еще одна слеза скатывается по моей щеке, и от желания увидеть его еще раз, услышать, как папа поддерживает меня своими мудрыми словами, у меня щемит сердце.

Внутренне ругая себя, чтобы взять себя в руки, провожу рукой по лицу и вытираю пальцы о хлопковую футболку, которую Лиам предложил мне надеть прошлой ночью. Я благодарна проливному дождю, его почти оглушительный звук, когда он хлещет по дому, заглушает мое неровное дыхание.

— Ты в порядке? — голос Лиама затуманен сном.

— Угу, — осторожно сгибаю пальцы, прогоняя слезы и бушующие эмоции. — Я собираюсь выпить воды.

— Хорошо, — замолкает Лиам, как будто уже погрузился в глубокую дрему.

Я тихо выдыхаю, собираясь сесть и направиться на кухню, но не успеваю.

В следующее мгновение Лиам накрывает своим тяжелым телом мое. А рукой плотно зажимает мне рот, и он скатывает нас с кровати. Его тело принимает на себя основную тяжесть нашего веса, когда мы приземляемся на пол, но не издает ни звука на неумолимой поверхности. Движение настолько быстрое, что у меня кружится голова, а сердце бешено стучит в груди.

Одетый только в трусы-боксеры, он перекатывается так, что оказывается лежащим на мне, его рука все еще закрывает мне рот. Я в ужасе смотрю на него снизу-вверх, в то время как его глаза мечутся по сторонам, и именно в этот момент я становлюсь свидетелем того, как передо мной появляется другой мужчина.

Когда Лиам, наконец, встречает мой испуганный взгляд, его губы сжимаются в суровую линию, прежде чем он наклоняет голову, чтобы прошептать мне на ухо.

— Здесь кто-то есть. Не. Издавай. Ни. Звука.

Лиам отстраняется, его глаза оценивают мою реакцию. Что бы он ни увидел, должно быть, его это удовлетворило, потому что он убирает руку с моего рта и засовывает обе руки под кровать, доставая что-то.

Глаза уже привыкли к темноте, и я шокировано распахиваю их, увидев, что тот держит в руках. Он щелкает рычажками сбоку каждого пистолета, прежде чем протянуть мне один.

— Если тебе придется использовать его, не медли. Стреляй на поражение.

Я беру пистолет, в то время как мои губы приоткрываются, чтобы сказать ему, что я ничего не знаю об оружии. Но прежде чем успеваю это сделать, Лиам накрывает меня своим телом, защищая как раз в тот момент, когда раздается приглушенный звук выстрелов.

Пули разбивают окна передней кухни, а затем стрельба продолжается с противоположной стороны дома, где легче пройти, так как джунгли отрезаны и находятся дальше.

Тяжелые шаги раздаются на задней террасе, отдаваясь эхом и громко поскрипывая даже сквозь дождь, и я понимаю, что слышу не одного, а двух мужчин.

Пока они делают паузу, чтобы перезарядить оружие, я задаюсь вопросом, не сбиты ли они с толку тем, почему никто не открывает ответный огонь.

Глаза Лиама встречаются с моими.

— Оставайся здесь в безопасности. Я позабочусь об этом.

Я недоверчиво смотрю на него.

— Ты не можешь...

Он запечатлевает на моих губах крепкий, горячий поцелуй, и его глаза становятся задумчивыми.

— Оставайся в безопасности ради меня.

Лиам поднимается, но чувство срочности заставляет меня потянуться, чтобы обхватить его затылок и притянуть обратно к себе. Прижимаясь своими губами к его губам в небрежном поцелуе, я тихо говорю ему в губы:

— Будь в безопасности ради меня.

Потом отстраняюсь, не сводя с него глаз. Мое горло перехватывает от эмоций, но я вкладываю легкомыслие в свои приглушенные слова.

— Мне нравится, когда ты рядом.

Очевидно, мне не удается скрыть свои эмоции, потому что выражение его лица смягчается так, как я еще не видела.

— То же самое.

Затем он беззвучно скатывается с меня и исчезает через дверной проем.

Не уверена, что побуждает меня к этому, но я не слушаю его слов, чтобы оставаться в спальне. Мне невыносима мысль о том, чтобы прятаться здесь, пока он сражается с тем, кто снаружи обстреливает дом пулями.

Подойдя к дверному проему и скрывшись в темном, неосвещенном коридоре, я бесшумно пробираюсь к концу. Заглядываю в гостиную, которая идет параллельно внешней террасе, и замечаю большие тени, отбрасываемые на комнату.

Полная луна освещает профили мужчин, их очертания показывают, что они держат по пистолету в каждой руке, и я опускаюсь на корточки.

— О, доктор Кинг? Я искал тебя. В частности, твоего маленького посетителя, — нараспев произносит один из мужчин. Его акцент отчетливо слышен в каждом произнесенном слоге, поскольку он говорит достаточно громко, чтобы его было слышно сквозь шум дождя. — Я знаю, что ты там.

Как только узнаю мужской голос, еще одна часть головоломки встает на свое место. Это тот русский, что был на днях.

Хоть я и нахожусь вне зоны их видимости, каждый волосок моего тела встает дыбом. Потому что это моя вина. Что бы я ни сделала — каким бы человеком ни была до этого — очевидно, это привело сюда этого русского психопата, который, похоже, намерен убить нас обоих.

Слова мужчины повторяются в моей голове. «Ты меня совсем не узнаешь, да?» Ты понятия не имеешь, кто я такой, да?

Я зажмуриваю глаза, желая вспомнить что-нибудь важное — все, что поможет мне понять, почему кто-то пытается нас убить. Разумеется, чудесный толчок памяти мне не дается.

— Ты слишком долго задерживаешься в своей компании.

Осколки стекла, рассыпавшиеся по террасе, хрустят под ботинками первого мужчины, подчеркивая его снисходительный тон.

— Такому умному человеку, как ты, следовало бы знать лучше.

Очередная порция пуль разбивает еще больше стекла в хаотичной и жестокой симфонии.

Открыв глаза, я распрямляю плечи, и во мне нарастает решимость. Черта с два я позволю Лиаму попасть под перекрестный огонь. Мне невыносима мысль о том, что он умрет из-за того беспорядка, который я принесла к его двери.

«Ты сильная и смелая, малыш. Никогда не сомневайся в себе», — звучит в моей голове голос папы.

Я замечаю Лиама в другом конце комнаты, с оружием наготове, но у меня есть прекрасная позиция для стрельбы в ублюдка, в то время как молчун держится позади, распыляя пули по всему пространству, где прячется Лиам.

Прежде чем я успеваю открыть огонь по мужчинам, слышу звук, когда один из них передергивает затвор на другом оружии, и волосы на моем затылке встают дыбом.

«Ни хрена себе». Это необычное оружие. О, нет. Это чертов пулемет.

Пули начинают летать, и хаотичные брызги осколков забрасывают гостиную. Дверная коробка, ведущая на террасу, с силой разлетается на куски, а в воздухе витает резкий запах пороха.

Я жду, внимательно следя за его пулями. Когда они отклоняются в противоположную сторону, я выпрямляюсь и делаю несколько первых выстрелов в болтливого русского.

Моя первая пуля попадает ему в левую щеку. Его голова дергается от удара, а вторая пуля задевает его шею. Следующие несколько пуль попадают ему в грудь, но злобный ублюдок дает понять, что не собирается сдаваться без боя.

С каждым быстрым выстрелом из моего пистолета я подхожу немного ближе, надеясь, что с близкого расстояния моя цель будет лучше и смертоноснее.

Паника охватывает меня, когда этот мудак разворачивается и целится в меня. На нетвердых ногах я отступаю назад, когда Лиам проносится мимо меня, стреляя в него. Он попадает ублюдку в челюсть, но тут его пистолет заклинивает.

Лиам отбрасывает в сторону свое оружие и бросается на мужчину. Я отступаю еще дальше, как только у меня заканчиваются патроны. И лихорадочно ищу что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Как раз в тот момент, когда мой взгляд падает на достаточно большой кусок стекла, заостренный с одного конца, сильная мускулистая рука обхватывает меня за шею.