ГЛАВА 21

НАГРАДА ПРИДУРКА

ДОН

Я бы хотела вручить приз ‘Придурок года’ Максу, но три дня назад появилось множество заголовков о моем романе на одну ночь с Тревором…

Нет, этот приз ‘Придурок года’ определенно принадлежит отцу Макса.

Я заметила, что интерес к статье упал с прошлой недели, но ущерб был нанесен. Все, кто знает меня лично, теперь знают правду о рождении Дон.

Это не просто унизительно, это еще и изматывает. Старые друзья-механики моего отца устроили сцену в Интернете, публично печатая статьи и угрожая жизни Тревора. Мои старые друзья из других штатов звонили мне, желая услышать подробности.

Даже незнакомцы на моей орбите хотят большего.

Когда я вчера вечером зашла на родительское собрание, в комнате воцарилась гробовая тишина. Та жадная тишина, которая говорит мне, что у всех в головах крутятся вопросы, и они практически пускают слюни, ожидая ответов.

Я могу справиться со всем, что встречается на моем пути.

Я взрослая.

Это правда, что я раздвинула ноги для мужчины, которого едва знала. Неважно, почему я это сделала. Неважно, что я была потрясена смертью отца и мне нужно было что-то, чтобы заглушить боль.

Это случилось.

Все, что люди могут видеть, - это результаты.

И знаете что? Какой бы тяжелой ни была жизнь матери-одиночки, я бы ни на что не променяла свою дочь.

К сожалению, Бет плохо реагирует на комментарии. Она стала холодна со мной. Мы почти не разговариваем за обеденным столом. Когда я отвозила ее в школу, она надевала наушники. Она не смотрит на меня, когда бормочет "пока" и бежит встречать Бейли на ступеньках школы.

Это все равно что оказаться запертой на холоде, и что еще хуже, я этого не ожидала. Я предполагала, что моя малышка всегда придет ко мне, если у нее возникнут проблемы. Я думала, что мы вместе выдержим любую бурю.

Мы - единое целое.

Мы - армия из двух женщин против всего мира.

Бет замкнулась в себе. Я разрываюсь между тем, чтобы настаивать на том, чтобы мы все уладили, и дать ей пространство.

Я проверяю свой телефон, отвлекаясь от возни с машиной.

Санни и Кения проверяют меня. Я отвечаю, что со мной все в порядке.

Эти две женщины были постоянным источником поддержки с тех пор, как появились новости, они всегда были рядом, чтобы поговорить, если мне нужно, и проверяли меня каждый день.

Мне особенно жаль, что Санни беспокоится обо мне, когда ее свадьба с Даррелом так близка. Я уверена, что у нее есть более серьезные причины для беспокойства, и все же она всегда находит время для меня.

Я тяжело вздыхаю и тянусь за другим инструментом. Хотя множество гаражей требовали поработать со мной, я проводила свободное время, сидя на корточках в гараже своей квартиры, стараясь не думать о Максе.

Он не давал мне покоя, как бы я ни старалась забыть о нем. Наша любовь была иллюзией, но чувства, которые я испытывала, были настоящими. Уложить их в коробку, которую я смогу отодвинуть подальше, - мой приоритет.

Кроме того, компенсация Макса за время, проведенное мной в качестве лица Stinton Group, позволила мне завтра уйти на пенсию и больше не беспокоиться о деньгах.

Это деньги за чувство вины.

Очевидно.

Я думала вернуть ему книгу, но не сделала этого. И почему я должна? Я работала изо всех сил, будучи лицом компании. Имела дело с грубыми хозяевами, фонари пихали мне в лицо до такой степени, что удивительно, что я не ослепла. Не говоря уже о полном и тотальном посягательстве на мою личную жизнь.

Кроме того, у меня нет сил ссориться со Стинтоном — ни с Тревором, ни с Джорджем, и уж точно не с Максом.

Как будто мой разум вызвал его в воображении, мой телефон начинает звонить, и на экране высвечивается номер Макса.

Мое сердце замирает.

Сколько бы я ни твердила себе, что он больной охотник, питающийся костями своей добычи, я не могу избавиться от крошечных проблесков обаяния и доброты, которые он проявлял, когда мы были вместе.

Вопреки здравому смыслу, я отвечаю на звонок.

На секунду замолкает звук.

Просто его дыхание.

Уф.

Я откидываю голову назад, закрываю глаза и дышу вместе с ним.

Мое сердце болит, сжимается и вопиет.

Его террор ворвался в мою жизнь восемь лет назад, но я не была несчастна, когда была с ним последние несколько месяцев. Только после того, как я узнала, что он сделал. Только после того, как он солгал мне об этом в лицо.

До того, как все развалилось, я была… счастлива.

Для меня эти чувства, эти моменты смеха и радости были реальными.

Макс прочищает горло, и это вырывает меня из моих мрачных мыслей. - Дон.

Я закрываю глаза, когда слышу свое имя, произнесенное таким мягким, хрипловатым тоном.

Нахмурившись, я впиваюсь пальцами в телефон и закутываюсь в плащ гнева. Это самая легкая эмоция, которой можно пренебречь. Только так я могу действовать сильнее, чем чувствую.

- Зачем ты мне звонишь, Макс? Мне казалось, я сказала тебе держаться на расстоянии.

Я вонзаю кинжал ему в горло, как будто меня не волнует ущерб, но я съеживаюсь в тот момент, когда это происходит. Я как будто вижу боль, промелькнувшую в его кобальтовых глазах. Я вижу, как его брови хмурятся, а губы становятся тонкими и напряженными.

Моя голова бешено раскалывается, и на этот раз мне некого винить, кроме себя.

Я выпотрошу его, чтобы выжить, но каждый раз, когда я касаюсь его когтями, у меня тоже начинается кровотечение.

Это ранит сильнее, чем я могу выразить словами.

Но это не Ромео и Джульетта.

Макс Стинтон навсегда останется грязным ублюдком, который натравил на меня адвокатов. Который пытался манипулировать мной, чтобы я избавилась от моего ребенка.

Что бы мне ни пришлось делать, я буду держать его в зеркале заднего вида. Продолжать в том же духе. Найду способ притвориться, что принца Stinton Group с темным вихрем вместо души не существует.

С самого первого раза, когда он вызвал у меня трепет, и до того момента, когда наши отношения рухнули у меня на глазах, я начисто выкину его из головы. Нажму кнопку сброса. Найду счастье снова.

- Я собираюсь повесить трубку, - натянуто говорю я.

- Подожди. - Он делает паузу. - Я раздумывал, стоит ли мне рассказывать тебе это, но я действительно не хочу больше хранить от тебя секреты, Дон.

Я напрягаюсь. - О чем ты говоришь?

Есть ли что-то еще? Несет ли он ответственность за какую-то другую трагедию или несправедливость в моей жизни, о которой я не знаю?

- Это о Бет.

Теперь он полностью завладел моим вниманием.

- Она позвонила мне ... вчера.

- Что? - Я делаю отчаянный шаг вперед, прежде чем понимаю, что даже не знаю, куда мне следует идти. - Откуда у нее твой номер?

- Я не знаю. Мы это не обсуждали. Она спросила меня, правдивы ли слухи о тебе и Треворе.

Я зажмуриваю глаза и стону.

Я умираю внутри. Каждая частичка меня делает болезненный, прерывистый вдох. Почему из всех людей Бет побежала за уверенностью к Максу? Я прямо здесь. Я… Я ее мать.

- Я сказал ей, как сильно ты ее любишь. - Голос Макса нежный, как будто он чувствует, что я накручиваю спираль. - У нас был короткий разговор, а потом я отвез ее обратно в школу…

- Что? Она прогуляла школу и убежала, чтобы поговорить с тобой? - Я развожу руками.

Моей дочери семь лет. Она не должна бродить по улицам одна. Что, если бы с ней что-то случилось?

- Она была не одна. У нее была ... помощь.

- Бейли и Майкл.

- Я не буду ни подтверждать, ни отрицать это.

Если бы это был не мой ребенок и если бы это был не Макс Стинтон, я бы, наверное, позабавилась его жалкой попытке сохранить детскую тайну.

Сейчас я едва могу дышать. Хлопая руками по лицу, я пытаюсь унять жар разочарования, поднимающийся по моему телу.

- Мне нужно идти, - шиплю я.

- Хорошо.

Мы оба продолжаем висеть на линии, хотя ясно, что разговор окончен. Я, очевидно, сошел с ума.

- Дон?

У меня сжимается горло, когда я снова слышу свое имя. Он произносит его так нежно. От этого мне хочется плакать.

Но я закаляю себя перед его обаянием. - Что?

- Будь с ней помягче, ладно? Она попросила меня сохранить это в секрете, и я подрываю ее доверие, потому что верю, что так будет правильно. Но сейчас для нее действительно трудное время.

- Я сама разберусь со своей дочерью, Макс, - огрызаюсь я.

Он снова замолкает.

Я выдыхаю и понимаю, что никогда бы ничего не узнала, если бы он мне не рассказал.

Опустив голову, я выдавливаю слова. - Спасибо тебе,… что дал мне знать. - Я не жду его ответа. Отдергивая телефон от уха, я вешаю трубку и начинаю мерить шагами гараж.

Время ползет незаметно, пока я жду окончания занятий в школе. Я выхожу на полосу встреч на пятнадцать минут раньше, ожидая Бет.

Когда я наконец вижу, как она выходит с Бейли, я распахиваю дверь, ставлю ногу на подножку и подтягиваюсь так, что мое лицо оказывается над крышей моего грузовика.

Бет видит меня и останавливается как вкопанная.

Я прищуриваюсь. - Садись в машину. Сейчас же.

- Мисс Дон. - В голосе Бейли слышится нервная дрожь. - Э-э ... можно Бет сегодня пойти со мной домой? Папа попросил нас помочь им выбрать торт для свадьбы.

- Спасибо, Бейли. - Мой тон жесткий, как доска. - Но Элизабет сегодня возвращается прямо домой.

Моя дочь выпячивает губы и топает к моей машине.

Бет пристегивает ремень безопасности. - Почему ты так кричала? Это было так неловко.

- Неловко? - Я перевожу взгляд на дорогу. Мое раздражение накаляется тем сильнее, чем больше я думаю о том, как она роется в моем телефоне в поисках номера Макса, а затем сбегает из школы, чтобы встретиться с ним. - Что смущает, так это дочь, которая прогуливает занятия и уходит встречаться с незнакомцам.

Она приподнимается, хмуро глядя на меня. - Бейли взвизгнул?

- Неважно, кто мне сказал. - Я крепче сжимаю руль.

У нее отвисает челюсть, и она действительно выглядит обиженной. - Это был Макс?

Я ставлю машину на стоянку перед нашей квартирой. Все еще заводя двигатель, я поворачиваюсь к своему ребенку. - Бет, ты нарушила так много правил, что я даже не знаю, с чего начать. Во-первых, рыться в моем телефоне - это грубое вторжение в частную жизнь. Во-вторых, ты не никогда не должна покидать территорию своей школы без присмотра. Мне все равно, по какой причине. Оставайся там, где безопасно. И в-третьих, ты никогда больше не должен связываться с Максом Стинтоном, слышишь меня?