УИЛЛОУ

16

Шли дни, в которые я не разговаривала с Греем. Я не видела его вне занятий, и он не присылал завтраки в мою комнату. Я не хотела признавать, что в моей душе поселилось разочарование, и списала его на то, что мой долг окажется гораздо сложнее, чем я предполагала.

Как я собиралась выяснить, где Сосуды спрятали кости моей тети, если я и двух секунд не могла находиться в комнате с этим ублюдком, не желая вырвать ему горло?

Мне казалось, что это бессмысленная трата времени, и я бы предпочла вернуться в свой дом, с Эшем рядом, и найти способ справиться с потерей мамы. По крайней мере, мы могли бы опереться друг на друга. Вместо этого я оказалась заперта в школе, которую не хотела посещать, и размышляла о том, как я уже провалилась.

Я не могла переступить через наставления отца, через его напоминания о том, что мужчины предпочитают, чтобы женщин было видно, а не слышно. Чтобы соблазнить директора школы, мне нужно было быть тихой и скромной, а не наглой. Я была совершенно уверена, что уже прошла семь дорог в ад, и теперь отступать некуда.

Кроме того, я видела, как другие ведьмы наблюдали за ним во время занятий. Мое влечение к нему, как бы мне ни хотелось отрицать его существование, не было чем-то необычным. Даже те, кто вырос в Ковене и научился ненавидеть его род, все равно испытывали к нему тягу.

Его Сосуд был необычайно красив, даже по сравнению с другими. Все Сосуды были неестественно красивы, но его был как-то… больше.

Так я и оказалась в библиотеке после занятий под видом учебы. Изогнутые окна напротив были затянуты тонкой дымкой дождя, отчего лес за школой казался туманным и далеким. В помещении было слишком темно, чтобы использовать его для чтения, но я предпочитала спокойную, приглушенную атмосферу этой библиотеки флуоресцентным лампам государственной школы, в которой я училась в детстве. Стены библиотеки были заставлены деревянными полками. На них стояли книги гораздо старше меня и были расставлены так, как, вероятно, имело смысл только для женщины, отвечавшей за это помещение. Меня смутило, что мне пришлось просить у нее книги по интересующим меня темам, ведь в библиотеке не было функции цифрового поиска, позволяющей найти нужную тему.

Но она помогла, выдав мне небольшую стопку книг и сказав, чтобы я просто оставил их на столе, когда закончу.

Ибан предложил составить мне компанию, пока я пытаюсь «догнать» материал, который я уже объективно знала. Ничто не могло заменить того факта, что я не выросла в культуре этого места так, как другие, но я знала свои факты.

Мужчина-ведьмак лишь грустно вздохнул, в его лице не было и следа злости, которую я привыкла ожидать от мужчин, которым отказывала. Наоборот, разочарованное выражение его лица еще больше напоминало мне о невозможности того, что я задумала. С момента прибытия в Холлоу Гроув я не чувствовала ни малейшей боли от костей, и мне стало интересно, есть ли они вообще здесь.

Они существовали. Я знала это по той магии, которая периодически пульсировала во мне, оставаясь на расстоянии вытянутой руки. Я не могла ее постичь и знала, что не смогу, пока не выполню предначертанное мне предназначение и не возьму кости в руки.

Я пролистала лежащую передо мной книгу, решив найти хоть какой-то след ответов. Я должна была найти местонахождение костей, какой-либо реестр, составленный после резни. Вместо этого я зарылась лицом в легенды Сосудов, пытаясь понять, почему Грэй так влиятелен в своем роду.

Слова на странице были отголоском того, чему учила меня мать: Сосуды принимали новые имена, попадая в созданные для них Сосуды. Никто не знал их истинной сущности, были ли демоны, которым линия Гекаты дала плоть, низшими демонами, или даже один из семи повелителей демонов ходил среди нас. Ходили слухи, что первый из Сосудов был одним из них, возможно, посланным самим дьяволом для надзора за новой колонией его поклонников на земле.

Но за все столетия, прошедшие с тех пор, как ведьмы и Сосуды объединились в Кристальную Лощину, мне удалось найти очень мало записей о реальном поклонении. Какова бы ни была цель эксперимента с ведьмами и Сосудами, она еще не стала известна, по крайней мере, мне.

Я хотела бы знать, но понимала, что для меня это не имеет значения. Да и не могло иметь, когда поиск тех костей должен был стать моей первоочередной задачей. Но тонко завуалированные слова Грея звучали в моей голове, пока я смотрела на следующую страницу, уже не видя написанных передо мной слов. Его род умел быть терпеливым.

Но терпеть ради чего?

— Мисс Мадизза, — произнес строгий голос.

Я повернулась, захлопнула книгу и прикрыла обложку предплечьем, чтобы он не видел названия. Меньше всего мне хотелось, чтобы этот высокомерный урод узнал, что я провожу свободное время, изучая его.

— Я бы хотел поговорить.

Я подняла книгу и засунул ее в сумку, висевшую на спинке стула. Ремень проходил по моей груди, когда я поднимала ее на плечо, создавая ту линию через декольте, которую я ненавидела больше всего на свете.

Грудь от ремня безопасности вряд ли была привлекательной.

Глаза Грея на мгновение опустились на нее, его взгляд остался совершенно бесстрастным, а затем вернулся к моим. В них не было ни малейшего проблеска даже отдаленного интереса, и я подавила раздражение, которое это вызвало. То, что это заставляло меня чувствовать себя менее значимой, когда то, что думают обо мне мужчины, редко имело значение.

Они были мне не нужны, когда я могла сама добиться всего, чего хотела. Они лишь отвлекали меня от моей цели, а он и был этой целью. Он был единственным, кому я не могла позволить отдалиться от себя.

Черт.

— Ну что ж, говорите, — сказала я, поджав губы и пожав плечами.

Я не хотела, чтобы раздражение прорвалось наружу, хотела вернуться к более сдержанной версии себя, которой меня учили быть. Но другие ведьмы были сговорчивы. Они делали то, что им говорили, и были внимательны на уроках, цепляясь за каждое его слово, как за спасательный круг.

Может быть, ключ к тому, чтобы выделиться на этом фоне, заключался в том, чтобы быть болтливой штучкой, которая выводила его из себя. В конце концов, он стоял в библиотеке и искал меня. А не их.

Даже если он казался совершенно незаинтересованным, я могла смириться с тем, что он обратил на меня внимание по какой-то причине. Я не могла смириться с тем, что меня игнорируют.

Библиотекарша зашипела из своего угла, ее взгляд остановился на мне, так как она не решилась перевести его на директора. Он слегка улыбнулся, повернулся и протянул руку, приглашая меня вперед.

— Пройдемте в мой кабинет, — сказал он.

Я закатила глаза, обошла его и оставила книги позади себя.

Он молчал, пока мы выходили в коридор и поднимались по лестнице. Я следовала за ним, стараясь не думать о том, как мы в последний раз поднимались по лестнице вместе. О том, как он нес меня, когда это было совершенно необязательно, когда он мог просто оставить меня на Ибана и позволить мне завалиться в свою постель.

Я думала, что он хочет меня трахнуть, но интерес к этому, похоже, пропал.

Он повернул ручку двери, одиноко стоявшей на лестничной площадке под общежитиями, и распахнул ее, открыв огромное светлое помещение. Его кабинет был размером со весь нижний этаж дома, который я делила с матерью и Эшем, с тремя арочными окнами от пола до потолка, которые сходились в одной точке вверху и заполняли одну из стен. Из них открывался вид на скалы, а вдалеке блестел туманный образ океана.

Перед ними находилась зона отдыха: диван верблюжьей расцветки и огромное кресло, обрамляющее журнальный столик. На столе, несмотря на полки, выстроившиеся вдоль стены за его письменным столом, стоящим с другой стороны, стопкой лежали книги. Кресло было ярко-красным, его спинка выгнулась дугой, и он подошел к нему. Дверь в его спальню оставалась открытой, как будто ему было совершенно безразлично, что кто-то может заглянуть в его личное пространство.

— Вы здесь живете? — спросила я, следуя за ним к письменному столу и отрывая взгляд от темно-серых панелей на стенах и кровати с балдахином, искусно сделанной из железа и переплетенной золотыми филигранными деталями.

— У меня есть дом в деревне, но во время занятий я остаюсь здесь, — спокойно ответил он, облокотившись на стол и жестом указав на единственный стул, стоявший перед ним.

Я стояла рядом с ним, не желая садиться и чувствуя себя как наказанный студент. Что бы ни заставило его вызвать меня сюда, я очень сомневалась, что это как-то связано с моей курсовой работой.

— О чем вы хотели со мной поговорить? — спросила я, сложив руки перед собой. Сумка, висевшая у меня через плечо, была доверху набита книгами. Хотелось поскорее ее опустить.

Но пока я не разобралась в истории Грея, я подозревала, что лучше повременить, пока я не получу больше ответов на вопросы о том, что может им двигать.

— Ты действительно собираешься стоять? Ты даже не можешь сделать то, что тебе говорят, когда это так просто сесть в довольно удобное кресло? — спросил он, недоверчиво подняв на меня бровь.

Я вернула взгляд, не утруждая себя озвучиванием ответа. Он и не нуждался в словах: его глаза закрылись в разочаровании, а рука поднялась, чтобы ущипнуть его за бровь, как будто я вызывала у него самый страшный вид мигрени.

— Невозможная, — пробормотал он.

— Я воспринимаю это как комплимент, — пробормотала я, отворачиваясь от него и осматривая остальную часть его кабинета. Я не обратила внимания на роскошь, которая казалась такой несправедливой, сосредоточившись на более мелких предметах в комнате и позволив тому привкусу магии внутри меня вырваться наружу… в поисках костей.

— Не стоит, — рявкнул он, отвлекая меня от моего занятия.

— Как тебя зовут? — спросила я.

Его голова дернулась назад, глаза расширились, а ошеломленная улыбка изогнулась по краям губ.