— Аларик Торн. Ты действительно не помнишь моего имени? — спросил он, насмехаясь, как будто было совершенно невероятно, что я могла забыть такое. Это было очень глупо с его стороны, ведь я помнила все.

— Не этот, — сказала я, закатив глаза к потолку. — Твое настоящее имя.

— Этот, — сказал он, скрестив руки на груди и нахмурившись. — Это очень грубый вопрос.

— Это всего лишь имя, — ответила я, снимая сумку с плеча и ставя ее на стул, который он решил мне поставить.

— Имена имеют силу. С помощью имен ведьмы вызывают демонов, а я не намерен никуда вызываться, — сказал он, его голос понизился с предупреждением.

— И все равно это сработает? Даже если ты будешь в Сосуде? — спросила я, обдумывая то, что знала об этом создании.

Демонам была дарована бессмертная форма, которая нуждалась в крови, чтобы продолжать функционировать, но их душа была привязана к ней. Они не могли свободно приходить и уходить, как раньше, вселяясь в людей и сжигая их тела.

Это длилось долго, но это была тюрьма.

— Может ли это вырвать твою душу из Сосуда? — спросила я, с любопытством склонив голову набок.

Идея имела смысл. Если бы Сосуды можно было вырвать из своих Сосудов, их можно было бы отправить обратно в Ад.

— Нет, — ответил он, его губы изогнулись в легкой улыбке, как будто он мог прочитать ход моих мыслей. — Я был бы вынужден ответить, но для этого мне пришлось бы проделать долгий путь.

— Интересно, — пробормотала я, пытаясь подавить свое разочарование. Сосуды не были моим приоритетом, но, если бы мне удалось избавить от них мир, я бы не стала злиться.

— Я привел тебя сюда, чтобы обсудить перемирие между нами, а ты стоишь и замышляешь мою гибель, — пробормотал он, но в подергивании его губ было больше веселья, чем злости.

— Перемирие? — спросила я, наблюдая за тем, как он обходит свой стол и садится в кресло.

Усевшись, он жестом указал на тот, который ждал меня, похоже, понимая, что если он сядет, то мы окажемся в равных условиях. Я вздохнула, подняла со стула сумку и поставила ее на пол, резко взмахнув руками.

Я могла бы это сделать, но я бы дала понять, что считаю это глупостью.

— Нет никаких причин для того, чтобы мы враждовали во время нашего пребывания здесь, — сказал он, отвечая на мой вопрос.

— Конечно, есть. Ты — Сосуд, а я — ведьма, — сказала я.

Проще говоря, наши народы веками ненавидели друг друга. Сосуды так и не простили Ковенанту того, что они сделали с Шарлоттой Гекатой, и я не могла их в этом винить. Она дала им жизнь, была для них такой же святой, как и сам дьявол.

— Неужели и вправду? — спросил он, положив руки на стол перед собой. Он наклонился ко мне; его жесткий взгляд устремился на меня, когда он продолжил говорить о том, что всегда будет оставаться правдой. — В твоих жилах течет магия. В этом нет сомнений, но ты настолько же часть этого Ковена, насколько я являюсь ангелом.

— Я нахожусь здесь всего несколько дней, — сказала я, впиваясь зубами в нижнюю губу. Я никогда не собиралась скрывать свою ненависть к Ковену, поэтому не знала, почему его слова так обезоружили меня. Но это было так, словно он раздел меня догола и раскрыл все мои уязвимые места.

Я буду одна. До конца жизни, будь то здесь или в другом месте после бегства, у меня не будет ничего, кроме одежды на спине и, надеюсь, мешочка с костями Гекаты.

Жизнь некроманта была одинокой. Пульс смерти был слишком силен для большинства, чтобы терпеть его присутствие рядом.

— На самом деле ты не собираешься вступать в Ковен. Ты используешь запрещенную ими магию, которую, как мы с тобой знаем, необходимо восстановить, чтобы мир вернулся в равновесие, — сказал он, откинувшись в кресле.

Это движение привлекло мое внимание к портрету за его спиной. Мрачное изображение падения Люцифера смотрело мне в лицо. Там, где когда-то были ангельские крылья, зияли открытые раны, оторванные от плоти.

По лицу фигуры скатилась одна слеза, потрясающе красивые черты исказились от боли. Его глаза светились ярким золотым светом, суровые черты лица выдавали каждый миг его ярости.

Он не был похож ни на кого из тех, кого я когда-либо видела, он излучал такую мощь, что у меня перехватило дыхание. Вот кого я рисковала разгневать, если мне каким-то образом удастся уничтожить Ковен и Сосудов. Отправив приспешников Люцифера обратно в Ад, если Он не желает этого, я навлеку на себя невыразимую опасность.

— Он служит напоминанием, — сказал Грэй, в его словах прозвучали одновременно и сочувствие, и обвинение. — Какой бы красивой ни была оболочка, все мы способны на великие и ужасные вещи.

— Это звучит так, как будто написано на печенье с предсказаниями, — сказала я, снова обращая к нему свой взгляд. Я вернула свое лицо в то безэмоциональное полотно, на создание которого потратила годы, и провела влажной ладонью по юбке, чтобы скрыть единственный оставшийся признак страха, который вселил в меня портрет.

— Я хочу сказать, — произнес он, его голос стал гораздо менее терпеливым, когда он встал из-за стола, — что ты способны думать самостоятельно. Ты не хуже меня знаете, что Ковен скатился на неестественные пути, и по какой-то причине Ковенант намерен поощрять это разложение. Две семейные линии были почти уничтожены в результате этого. Возможно, вы именно то, что сейчас нужно этой школе, мисс Мадизза.

— Каким образом?

— Ты достаточно смелая, чтобы заключить сделку с дьяволом? Возьми меня вместо него, — сказал он, протягивая руку. Он поднес ее ко рту и уколол клыком большой палец, пока на нем не выступила капля крови. — Помоги мне вернуть Ковен в прежнее русло и восстановить равновесие, пока не стало слишком поздно.

Я сделала паузу, размышляя над тем, как запах земли и ванили наполнил воздух.

— А что мне за это будет?

— Ты не хочешь, чтобы Ковен стал таким, каким он должен быть? — спросил он, раздвинув губы. Центр губы был испачкан кровью, отчего она выглядела более пухлой, чем обычно.

Меня охватило иррациональное желание наклониться вперед и слизать кровь с его губ.

— Меня очень мало волнует, что случится с Ковеном.

Это была правда, но то, что случилось с землей в результате их поведения, было совсем другой историей. Я не могла самостоятельно восстановить все растения.

Даже моя магия не настолько велика.

Грэй кивнул, переместив большой палец ближе ко мне. Он приблизился к моему рту, но не коснулся его. Сделка с демоном должна была заключаться с согласия, и он ничего не мог сделать, пока я не проявлю активность в ее заключении.

— Моя защита от Ковенанта. Я позабочусь о том, чтобы она не смогла осуществить свое намерение как можно скорее выдать вас замуж и развести без вашего явного и добровольного согласия.

Мое сердце перестало биться, сжимаясь в груди. Я знала, что мое пребывание здесь будет ограничено, прежде чем они попытаются сделать именно это, но то, как он это озвучил…

— Они уже начали обсуждать женихов? — спросила я, отводя взгляд.

— Полагаю, они начали обсуждать их еще до того, как ты прибыла в Кристальную Лощину. Как только они обнаружили твое существование, ты стала для них единственной целью, — сказал он, и, хотя я была готова к этому, я не могла избавиться от отвращения.

Я была больше, чем матка.

— Как ты защитишь меня от этого? — спросила я. Даже подозревая, что у него здесь больше власти, чем знала моя мать, я не думала, что она простирается так далеко.

— У меня есть свои способы. Пока что тебе остается только верить, что я выполню свою часть договора.

— А распространяется ли эта защита на другие вещи? Ты не дашь им убить меня, если я слишком сильно разозлю их в процессе восстановления старых порядков? — спросила я, поджав губы. Я не смогу найти кости, если буду мертва.

— В мертвом виде ты мне не нужна. Я заинтересован в том, чтобы ты прожила достаточно долго, чтобы помочь мне, так что да. Моя защита будет распространяться и на другие аспекты твоей жизни, если я сочту их опасными для твоего тела или твоего общего благополучия, будь то эмоциональное, ментальное или физическое, — сказал он, глядя вниз на сочившуюся кровь.

— А кто будет защищать меня от тебя? — спросила я.

На его лице появилась ухмылка. Он сделал шаг ближе, пока его большой палец не коснулся моих губ.

— Мне кажется, что ты прекрасно справишься сама, Ведьмочка, — сказал он.

Я схватила его за запястье, отводя его руку от моего лица. Наклонившись вперед, я поддалась желанию слизать кровь с его рта. Втянув в рот его нижнюю губу, я провела языком по ее поверхности, пока сладкий вкус яблока не покрыл мой язык. Я отпрянула назад, когда его глаза были еще полузакрыты, поднесла его руку ко рту и всосала его большой палец так глубоко, как только могла, впитывая его кровь и принимая ее как часть себя.

Он открыл глаза, когда я медленно оттягивал большой палец и, наконец, отпустил его, когда он наклонился вперед. По стандартному обычаю он должен был проткнуть мой большой палец так же, как он сам, но он подражал моим действиям. Его глаза не отрывались от моих, а рот задерживался на расстоянии вдоха от моего, зубы резко сжали мою нижнюю губу, пока не пошла кровь. Он застонал, закрывая рану ртом, посасывая плоть и забирая кровь, необходимую ему для сделки.

Когда он отстранился, у меня перехватило дыхание, а глаза были закрыты. Открыв их, я увидела, что его надменные стальные глаза горят желанием, а в радужной оболочке, словно звезды на небе, переплетаются нити магии.

— Ты мне все еще не нравишься, — пробормотала я, отступая назад, пытаясь взять себя в руки. Я напряглась, пытаясь сдержать свои эмоции. Поскольку его кровь во мне свежая, у него будет больше доступа.

Но не в том случае, если я не буду чувствовать.

Он усмехнулся, и мягкий смешок покинул его, когда он обошел свой стол.

— И я все еще намерен трахнуть тебя, Ведьмочка.

— Тогда, полагаю, мы по-прежнему в некотором роде враждуем, — сказала я, поднимая с пола сумку и взваливая ее на плечо.