Уиллоу

22

Я махнула рукой перед дверями Трибунала и слегка улыбнулась, когда механизмы сдвинулись и позволили мне раздвинуть их. Ковенант не позволял ведьме занять место в совете, управляющем нашим народом, пока она не завершит свое образование, но это не означало, что здешняя магия не признавала меня такой, какая я есть.

Более чем одно из этих пустых мест принадлежало мне.

Я шагнула в двери, когда они раздвинулись, и направилась в комнату, где Трибунал собирался, когда им нужно было обсудить какие-то вопросы. Там было пусто, если не считать Сюзанны и Джорджа, которые стояли в центре круга и что-то тихо обсуждали.

— Уиллоу, — сказал Джордж, его голос был гораздо вежливее, чем язвительный взгляд Сюзанны. — Все ли в порядке?

— Нет. Все далеко не в порядке, — огрызнулась я. Мои руки сжимались и разжимались по бокам, не в силах сдержать ярость, хотя я знала, что к этой теме нельзя подходить с гневом. Слишком многое зависело от того, насколько они поймут меня.

Он вздохнул, на мгновение выпятив вперед череп и засунув косточки пальцев в карманы своей черной мантии.

— Твоя мать научила тебя старым способам погребения, я полагаю? — спросил он, но Сюзанна проигнорировала этот разговор, решив перестроиться. Она не пошла к своему трону, а переместилась так, чтобы стоять перед помостом, на фоне которого нависла угроза.

Как будто это что-то значит для меня. Я сожгу это в пепел, прежде чем позволю ей и дальше развращать ведьм Кристальной Лощины.

— Джордж, ты не оставишь меня наедине с моей внучкой? — спросила она.

Другой член Ковенанта кивнул, проскользнув через двери в свое личное пространство в школе.

— Ты забыла добавить несколько пра-пра в великом количестве до внучки, — сказала я, скривив губы от отвращения. На ее лице не было ни капли раскаяния, даже намека на извинения за то, что она сделала с этой ведьмой.

За то, что она у нее отняла.

— Вряд ли это имеет значение, когда остались только мы с тобой. Мы не так далеки друг от друга, как многие в наших обстоятельствах, — сказала она, сцепив руки перед собой и изучая меня.

— Я рада этому расстоянию. Мне стыдно, что я вообще имею к тебе отношение. То, что вы делаете…

— Это на благо Ковена, — сказала она, склонив голову набок. Удивительно, как ее кости могли передать столько эмоций. Если бы у нее была кожа, я бы представил, как ее верхняя губа кривится от отвращения. — Я не ожидала, что кто-то в твоем возрасте сможет это понять.

— Как это может быть на благо Ковена? Земля вокруг тебя умирает, а ты настолько глупа, что не видишь этого! Если это происходит с землей, то представь, что происходит с кристаллами? Со звездами и воздухом вокруг нас? Все эти вещи нуждаются в подношениях. Им нужны наши тела, чтобы вернуть их после смерти. Ты ослабляешь тех самых людей, которых Шарлотта Геката поручила тебе защищать любой ценой, — сказала я, срываясь на крик, когда мои глаза загорелись от непролитых слез.

Как бы я ни ненавидела плакать, когда мне было грустно, но крики ярости были хуже всего. Они намекали на то, что, по моим предположениям, некоторые воспринимали как слабость, в то время как все, чего я хотела, — это совершить убийство.

Ее грудь опустилась, когда она сделала шаг ко мне. Одна из ее костлявых рук поднялась, коснулась моего лица и прижалась к моей щеке в момент ужасающей нежности.

— Ты так молода. Ты еще не понимаешь, как устроен мир, Уиллоу. Позволь мне направлять тебя.

Я рассмеялась, делая шаг назад.

— Я никогда не буду такой, как ты. Я не отвернусь от того, как должна использоваться магия, как это сделала ты.

Она опустила руку, снова сжимая ее перед собой.

— Без линии Гекаты Сосуды обладают гораздо большей силой, чем должны. У нас нет способа убить их, в то время как ведьмы Ковена очень смертны. Они живут и умирают, и, как мы убедились на примере молодой ведьмы прошлой ночью, они вполне способны быть убитыми.

— Но какое отношение это имеет к голоданию источника? Чего ты надеешься добиться, делая ведьм слабее? — спросила я, глядя на нее с нарастающим разочарованием.

— Как мы слабеем, так и они слабеют. Они питаются нами. Источник поддерживает их сосуды, но они не могут получить к нему доступ напрямую. Они могут прикоснуться к магии только через нашу кровь, Уиллоу. Если в нашей крови больше не будет этой магии, то им нечем будет поддерживать жизнь, — сказала она, и ее кости затрещали, когда она переложила руки. Ее челюсть раздвинулась в том, что, как мне показалось, должно было быть улыбкой.

— Но у нас больше не будет магии, — прошептала я, запнувшись на шаг, когда ее слова дошли до меня, когда они пробились сквозь дымку моего гнева.

— У некоторых из нас будет. Сосудам запрещено питаться от Трибунала. Они практикуют старые способы в тайне, чтобы не дать массам столь эффективного доступа к источнику. Трибунал остается сильным, потому что должен, и когда придет время, мы приведем новую эру ведьм. Если потребуется, мы заключим новую сделку. В ней не будет этих паразитов, живущих за счет наших страданий, — сказала она с ноткой удивления в голосе.

— А что будет с остальными, когда ты заключишь эту новую сделку? Мы потеряем свою магию? — спросила я, отбрасывая руку в сторону, чтобы жестом указать на основную часть школы.

— С тобой все будет в порядке, Уиллоу. Ты — часть этого Трибунала, даже если еще не закончила обучение. Ты или твой ребенок станете частью новой эры ведьм, — сказала она, шагнув вперед и взяв мои руки в свои. Ее кости были грубыми от многовекового использования и незащищенности от стихий.

— Вот почему ты позволила своей линии угаснуть. Все это время ты понимала, что это не имеет значения. Тебе достаточно одного, потому что это все, что ты планируешь взять с собой в свой новый мир, — сказал я, и дыхание перехватило в легких.

— И ты продолжишь эту традицию, родив единственную дочь, чтобы тебе никогда не пришлось испытать боль от потери ребенка, — сказала она, прижимая наши руки друг к другу. Я вырвалась из ее хватки и вздрогнула, когда она коснулась ткани моей рубашки там, где она прикрывала мой живот.

— Я не буду в этом участвовать, — прошептала я, делая шаг от нее. — Ты собираешься убить их, не так ли? Всех до единого. Какой смысл вообще их обучать? Зачем беспокоиться?

— Наш народ не знает этих планов. Если бы они узнали о них, то все, чего бы мы добились — это паники и восстания. Эта школа остается просто потому, что так надо, — объяснила она, повернувшись и зашагав по кругу. Она обошла меня, медленно и расслабленно опустив руки к позвоночнику и положив их на изгиб таза.

— Ты совершила ошибку, рассказав мне, — объяснила я, насмехаясь над ее уверенностью в том, что я не расскажу всем то, что знаю.

Что я не расскажу Грею.

Возможно, у нас была общая цель — уничтожить Сосудов, но я бы никогда не пожертвовала ради этого целым Ковеном.

— Ты никому не расскажешь, потому что не хуже меня знаешь, что реальность этой тайны разорвет Ковен на две части. Сосуды вступят в войну с ведьмами, и мы не победим. Ты только ускоришь их гибель, — сказала она, остановившись рядом со мной. Краем глаза я заметила, что в окна за тронами светит солнце, заставляя тусклую белизну ее костей сиять ярче. — Однажды ты поймешь. Выживание Ковена важнее любой отдельной жизни.

— Это не отдельная жизнь! — крикнула я, вскидывая голову, чтобы встретить ее взгляд. — Это жизнь целого Ковена. Это обречение душ нашего народа на ад, потому что ты отказываешь им в обряде смерти.

Ее рука метнулась вперед и схватила меня за подбородок. Кончики ее костяшек впились в мою кожу, погружаясь в плоть, и она держала меня неподвижно. Из того места, где она порезала меня, потекла кровь, стекая по коже, и я хмуро смотрела на нее.

— Это жертва, которую нужно принести, — предупредила она, ее голос стал ниже, наполняясь магией. Она вытянула руку вперед, и в тот же миг ее пальцы освободили меня. На мгновение я потеряла сознание, время словно остановилось, и я смотрела, как Сюзанна удаляется от меня все дальше и дальше.

Мое тело ударилось о каменный пол, выбив воздух из легких, и я задыхалась. Я кашляла, ожидая, что дыхание вернется, и корчилась на полу от боли.

Блять.

Я перекатилась, подтягивая под себя руки. Лианы на троне Брэя зашевелились, словно желая вмешаться. Помочь.

Но они не могли атаковать Ковенант. Никакая магия не могла коснуться их — дар, который был дан, чтобы уберечь их от ударов со стороны нерадивых членов их Ковена. Нога Сюзанны вынырнула из-под мантии, и косточка ее пальца зацепила меня за плечо и повалила на спину.

Я хрипела, борясь за дыхание, чувствуя, что внутри меня что-то сломалось. Боль пронзила меня, когда она поставила ногу мне на грудь, вдавливая меня в камень, и я уставилась на нее.

— Ты запомнишь свое место.

— Я никогда не умела этого делать, — сказала я, и мое дыхание стало хриплым бульканьем, когда влага заполнила мой рот.

Она убрала ногу с моей груди и присела на корточки рядом со мной, а ее рука обхватила мое горло. Надавливая до тех пор, пока давление не стало слишком сильным, она смотрела на мой рот.

— Ты нужна мне живой, но не бодрствующей, Уиллоу. Тебе стоит помнить об этом, когда ты в следующий раз вздумаешь расспрашивать меня, — предупредила она, вцепившись пальцами в мое горло и разрывая его.

— Надеюсь, ты сгоришь, — прохрипела я, поднимая руку, чтобы схватить ее за запястье.

Я ударила ее по локтевой и лучевой костям, получая слишком много удовольствия от того, как она отпрянула назад, когда ее кость треснула. Ее пальцы рванули по передней части моего горла, угрожая нанести больший урон, чем я могла бы пережить. В последний момент она разжала их, похоже, осознав, как близка она к тому, чтобы потерять последнего представителя своей кровной линии.

— Твоя мать рассказывала тебе о глубоком сне, Уиллоу? — спросила она, обнимая свою треснувшую кость и в замешательстве глядя на нее. Как будто ее никогда не обижали, как будто никто не смел ее ударить. — Ты будешь жить, запертая в царстве снов, пока я не решу тебя разбудить. Полагаю, если Ибан сможет преодолеть… неприятный аспект размножения, пока ты без сознания, это будет гораздо более простой способ заставить тебя сделать то, чего от тебя ждут.