4. ТЕО

На следующий день я вся на нервах, гадая, действительно ли Салливан расскажет Ангусу, что я поганая, лживая недоучка.

Ангус хвастался, в какой школе я училась, около сотни раз… почти каждый раз, когда я готовлю для его гостей. И хотя это уже почти не входит в мои обязанности, я знаю, что именно такие вещи действительно выводят его из себя.

Он супер параноик, как и все богатые люди. То есть, наверное, это не совсем паранойя, потому что на самом деле все вокруг пытаются их использовать. Но также в ответ используют всех остальных — вот откуда они знают, как это работает.

Деньги искажают все.

Посмотрите, как я себя накручиваю, и все потому, что ничего не могу себе позволить, и это похоже на постоянное падение на дно.

Я не хочу быть лгуньей. Но я уже такая. И теперь нахожусь в ловушке…

Как раз в тот момент, когда думаю об этом, я ставлю кружку в раковину, и самый огромный таракан, которого я когда-либо видела, выпрыгивает оттуда и бежит по столу. Он залазит под плиту и каким-то образом пробирается внутрь, пока я визжу и пытаюсь раздавить его лопаткой.

— Неееет, — стону я, понимая, что никогда не смогу найти его во внутренностях своей плиты, а значит, навсегда останусь параноиком, что он живет там и строит какую-то ужасную тараканью империю со своим потомством.

Я опускаюсь на липкий линолеум, лопатка все еще зажата в кулаке, кулак прижат к голове. Делаю крошечные, неглубокие вдохи, стараясь не закричать.

Я действительно не могу представить, что Салливан просто оставит это без внимания. В его присутствие, я испытываю такое напряжение, что даже поездка на американских горках покажется расслабляющей.

А я ненавижу американские горки.

И терпеть не могу не знать, когда произойдет следующее падение.

Мне лучше поехать к Ангусу и рассказать ему правду.

Ангус живет в доме, похожем на гигантскую бетонную солонку, на краю утеса Райской бухты в Малибу. Его соседка — Бейонсе, и нет, я с ней не встречалась. Если когда-нибудь это сделаю, возможно, прощу Ангусу еще несколько вещей.

Приходить сюда раньше 10 утра немного рискованно. Ангус — сова, а не ранняя пташка, и я уже была свидетелем того, как женщины в помятых вечерних платьях покидали его дом ближе к полудню.

Однако этим утром я застаю его одного и особенно бодрого, в распахнутом халате и влажных плавках, за приготовлением огромного смузи.

— Тео! — восклицает он, настолько обрадованный моим появлением, что я сразу же убеждаюсь, что Салливан не успел меня сдать. — Выпей смузи!

Это приказ, а не просьба.

Я осторожно присаживаюсь на один из его барных стульев, потому что на самом деле предпочитаю находиться на противоположной стороне кухонного островка. Ангусу нельзя доверять еду. Среди всего прочего.

Когда он разливает смузи, он серый и рыхлый. Ангус наполняет два стакана размером с пивную кружку.

— Что в нем? — спрашиваю я, пытаясь принюхаться.

— Попробуй и угадай! — радуется Ангус.

О боже мой....

Слабо улыбаюсь ему, чтобы выиграть время. Я не могу не выпить этот смузи. Только не тогда, когда я здесь, чтобы признаться в своих преступлениях.

Обязательно ли мне выпивать его весь?

Буэ… Не думай об этом... сосредоточься на том, чтобы хоть немного пропустить через губы…

Ангус не перестает наблюдать, его карие глаза широко раскрыты от слишком сильного предвкушения.

Я делаю осторожный глоток.

Терпкий, скользкий, с... острыми, жевательными кусочками?

— Ммм... — я никак не могу сделать правильное выражение лица. — Это... гвоздика?

— Черт! — Ангус хлопает ладонью по столешнице. — Ты хороша.

Он берет свой стакан и делает такой большой глоток, что его прежде плоский живот немного выпячивается.

Ангус подтянутый и загорелый, с копной лохматых каштановых волос. Довольно привлекателен, до такой степени, что по крайней мере половина женщин, которые с ним встречаются, все равно сказали бы «да», даже если бы он был просто миллионером, а не миллиардером. Если только миллиардер случайно не проходил мимо.

Он также может быть очаровательным, когда полон энергии, сияет как солнце и извергает умные идеи. Его планы грандиозны и довольно удивительны. Когда они не совсем безумны.

А еще он также может быть разъяренным засранцем. О его вспыльчивости ходят легенды, и все знают, что нужно бежать и прятаться, пока все не уляжется. Кроме меня, потому что я не могу.

Выпив стакан, Ангус похлопывает себя по животу и отрыгивает. Выпуклость исчезает.

— Я знаю, почему ты здесь, — говорит он, покачивая пальцем в мою сторону.

У меня перехватывает дыхание.

— Правда?

— Не волнуйся, я прощаю тебя.

Тепло разливается в груди, а горло расслабляется настолько, что я начинаю лепетать.

— Боже, спасибо тебе, потому что, клянусь, я сразу же пожалела об этом...

— Но в следующий раз, — перебивает Ангус, — не скрывай от меня ничего подобного, Тео! Я знаю, что ты мой сотрудник, но мы еще и друзья. Я бы ожидал, что ты поделишься со мной подобными вещами, особенно парнем, с которым встречаешься уже полгода! Который кажется чрезвычайно преданным...

Он замолкает на этом предложении, приподняв бровь, в то время как я снова погружаюсь в себя, понимая, что мы говорили не об одном и том же.

Ангус сурово говорит: — Я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты, Тео. Ты одна из немногих людей, которым я могу доверять.

О, боже.

Он злится, что я не рассказала ему о фальшивом парне. Что можно говорить о моём несуществующем дипломе.

— Мне жаль, — шепчу я.

— Все прощено, — великодушно отвечает Ангус. А потом, оживившись, добавляет: — Эй, раз уж ты здесь, не хочешь по-быстрому приготовить мне блинчиков?

— Конечно, — говорю я, благодарная за отсрочку и возможность снова воспользоваться ультрасовременной кухней Ангуса.

Нет ничего «быстрого» в приготовлении блинчиков, особенно приготовленных так, как любит Ангус: с лимонным соусом Мейер, взбитыми вручную сливками и поливкой из карамели с коричневым маслом.

Но меня это вполне устраивает. Я предпочитаю готовить, чем делать что-либо еще, и прямо сейчас мне это гораздо больше нравится, чем пытаться исправить беспорядок, который устроила.

К тому же Ангус будет гораздо снисходительнее, когда попробует мои блинчики.

Ты не можешь уволить того, кто готовит такие блинчики.

Пожалуйста, скажите мне, что вы не можете уволить того, кто готовит такие вкусные блинчики...

Пока я готовлю, Ангус пытается ненавязчиво расспросить меня о Салливане, причем совсем не тонко.

— Итак, где вы познакомились?

— Мы вместе учились в старшей школе, — коротко отвечаю я.

— Школьные возлюбленные? — ворчит Ангус.

Я терпеть не могу, когда он так думает, поэтому огрызаюсь: — Нет, вовсе нет. Мы почти не общались в школе.

Я, наверное, могла бы рассказывать о каждом случае.

Вспышка темных глаз в переполненном коридоре, когда мы проталкивались вместе. Этот низкий, дразнящий голос у моего уха: — Осторожнее, Махони. Это была вторая база...

Я пытаюсь выбросить Салливана из головы. Все его версии.

— Он был популярен? — спрашивает Ангус, как будто очевидно, что я не была. — Должно быть, так и было.

— Он и его брат практически правили школой.

С чувством вины вспоминаю, когда это прекратилось. Та ужасная трагедия...

Риз, казалось, справился с этим нормально. Но Салливан изменился, от беспечной жестокости к более мрачному виду гнева…

— Как вы воссоединились?

Черт. Ангус хочет подробностей, а у меня их нет. Не хочу врать, но моя взятка еще не готова… этому соусу нужно еще как минимум десять минут.

Я с трудом сглатываю, снимая карамель с огня.

— Вообще-то, Ангус, мы никог...

Он перебивает меня: — Забыл тебе сказать, мне нужно, чтобы ты поработала в эти выходные. Я действительно хочу начать работу над филиалом в Лос-Анджелесе!

Ангус вечно перебивает, его мысли прыгают, как кузнечик. Никогда еще время не было таким неподходящим.

У меня не было выходных уже два месяца.

Ангус обещал, что я смогу посетить кинофестиваль. Я уже купила билеты.

Но, конечно, он этого не помнит. Или притворяется, что не помнит.

В любом случае, у меня нет выбора. Если Ангус хочет, чтобы я работала в эти выходные, я буду работать.

Внезапно огромная, сверкающая кухня вызывает чувство клаустрофобии, и даже вид на океан, кажется, сжимается до размеров почтовой марки.

Я в ловушке.

— Спасибо, Тео, — говорит Ангус, не дожидаясь моего согласия. — О чем ты говорила?

— Я говорила, что еда готова.

Я ставлю перед ним блинчики, политые лимонным соусом и кремом, сбрызнутые не совсем готовой карамелью.

Ангус отрезает кусочек и кладет его на язык, закатывая глаза.

— Ммм! — стонет он в оргазмическом блаженстве.

Это мой единственный шанс.

Я делаю глубокий вдох и начинаю говорить, пока у него полон рот и он не может перебить.

— Ангус, я действительно скучаю по готовке и с удовольствием вернулась бы к этому занятию. Или, знаешь, открыла бы свой собственный ресторан, как мы уже говорили. Может, я могла бы открыть его в новом филиале?

Мое сердце бешено колотится. Тишина на кухне кажется невыносимо громкой.

Повисшая пауза кажется бесконечной, пока Ангус жует, глотает и, наконец, говорит: — Конечно! То есть не сразу. Это не будет первоочередной задачей. Но достаточно скоро!

Он яркий и жизнерадостный, но в его улыбке есть что-то пластмассовое.

Тихонько я произношу.

— Например... когда?

— Когда это будет иметь смысл! — весело отвечает Ангус. — Прямо сейчас мы делаем невероятные вещи, меняющие мир! Ты же не хочешь это пропустить. Готовить умеет каждый, Тео. Ты со мной, творишь историю! Держись рядом, и у тебя будет целая сеть ресторанов… на Марсе!

Он смеется, ожидая, что я присоединюсь к нему. Но ничто и никогда не казалось мне менее смешным.

Ангус говорит о ресторанах на Марсе. Пока мы сидим в его особняке на утесе, приобретенном за девятизначную сумму.