Для истинного беспрепятственного движения души в высших мирах необходимо, чтобы она усвоила себе воззрение, насколько различны отношения некоторых душевных свойств к духовному миру и к миру чувственному. Это выступает особенно ясно, когда обращаешь взор на нравственные свойства души. В бытии чувственном надо различать законы природы и законы нравственные. Если хочешь объяснить ход природных явлений, нельзя ссылаться на нравственные представления. Какое-нибудь ядовитое растение объясняют по законам природы и не осуждают нравственно за то, что оно ядовито. Легко уяснить себе, что в применении к миру животных можно говорить разве только об отзвуках нравственного, но что в истинном смысле нравственная оценка внесла бы только замешательство в то, что поистине подлежит здесь рассмотрению. Только во взаимоотношениях человеческой жизни начинает приобретать значение нравственное суждение о ценности бытия. Это суждение есть нечто, в зависимость от чего человек сам постоянно ставит свое достоинство, когда он достигает того, что судит о себе самом беспристрастно. Но никому, при правильном рассмотрении чувственного бытия, не может прийти в голову смотреть на законы природы как на нечто, подобное законам нравственным или хотя бы только похожее на них.

Как только вступаешь в высшие миры, это становится иным. Чем духовнее миры, в которые вступаешь, тем больше совпадают законы нравственные с тем, что можно назвать для тех миров законами природы. В чувственном бытии, когда говоришь о каком-нибудь злом деле, что оно горит в душе, то сознаешь, что говоришь не в прямом для этого бытия смысле. Знаешь, что естественное горение есть нечто совсем другое. Подобного различия не существует для миров сверхчувственных. Ненависть или зависть являются там в то же время силами, действующими так, что соответственные действия можно назвать природными явлениями тех миров. Ненависть и зависть производят то, что ненавистное или внушающее зависть существо действует на ненавистника или завистника как бы пожирающим, погашающим образом, так что возникают процессы уничтожения, наносящие ущерб духовному существу Любовь действует в духовных мирах так, что действие ее постигаешь как излучение тепла, плодотворное и благоприятное. Можно заметить это уже на. человеческом стихийном теле. В мире внешних чувств рука, совершающая безнравственное дело, должна быть объяснена по законам природы совершенно так же, как и та, что служит нравственной деятельности. Но некоторые стихийные части человека остаются неразвитыми, если отсутствуют соответствующие им нравственные ощущения. И несовершенные образования стихийных органов должны быть объяснены из нравственных свойств совершенно так же, как по законам природы в чувственном бытии природные процессы объясняются из законов природы. Но никогда нельзя заключать на основании несовершенного развития чувственного органа о несовершенном раскрытии соответствующей части в стихийном теле. Надо всегда сознавать, что для различных миров существуют и совсем различные виды закономерности. Человек может обладать несовершенно развитым физическим органом; соответствующий стихийный орган может быть при этом не только нормально-совершенным, но даже совершенным в той мере, в какой несовершенен физический.

Знаменательно выступает также различие сверхчувственных миров от чувственного во всем, что связано с представлением "прекрасного" и "безобразного". То, как применяются эти понятия в чувственном бытии, теряет всякое значение, как только вступаешь в миры сверхчувственные. "Прекрасным", если иметь в виду значение этого слова в чувственном бытии, может быть там названо только такое существо, которому удается раскрыть другим существам своего мира все, что оно в себе переживает, так, чтобы эти другие существа могли-участвовать во всем его переживании. Способность открываться всецело, со всем, что внутри, и не иметь нужды что-либо утаивать в себе, вот что могло бы быть названо в высших мирах "прекрасным". И это понятое там всецело совпадает с полнейшей откровенностью, с честным, открытым изживанием того, что данное существо содержит в себе. "Безобразным" могло бы быть названо то, что не хочет раскрыть во внешнем явлении внутреннего содержания, которым оно обладает, что задерживает в себе свое переживание и в отношении некоторых свойств скрывается от других. Такое существо устраняет себя из своей духовной среды. Это понятие совпадает с неправдивым откровением себя. Лгать и быть безобразным в духовном мире как действительность -одно и то же, так что существо, являющееся безобразным, есть и лживое существо.

Также и то, что в чувственном бытии познаешь как желания, в духовном мире является в совсем ином значении. В духовном мире нет таких желаний, которые возникают в мире внешних чувств из внутренней природы человеческой души.

То, что можно там назвать желанием, загорается от того, что видишь вне своего существа. Существо, принужденное ощущать, что у него нет какого-нибудь свойства, которым по природе своей оно должно было бы обладать, видит другое существо, у которого это свойство есть. И ему совершенно невозможно не иметь этого существа постоянно перед собой. Как в мире внешних чувств глаз естественно видит видимое, так отсутствие какого-нибудь свойства неизменно приводит существо сверхчувственного мира в близость с соответствующим иным существом, обладателем этого совершенства. И созерцание этого существа становится постоянным укором, действующим как подлинная сила, так что существо, обладающее данным недостатком, через такое созерцание получает желание исправить в себе этот недостаток. Это переживание совсем иного рода, нежели желание в чувственном бытии. Свободная воля в духовном мире не терпит от подобных обстоятельств ущерба. Существо может сопротивляться тому, что хочет вызвать в нем такое созерцание. Тогда оно постепенно достигнет того, что уйдет прочь от близости с таким существом-прообразом. Но следствием этого будет то, что такое существо, отстраняющее от себя свой прообраз, само перенесется в миры, где оно будет иметь худшие условия бытия, нежели те, чти были даны ему в том мире, для которого оно было до известной степени предопределено.