МАЛИНИ

Они лежали бок о бок на берегу каменного бассейна, давая своим сари высохнуть на жаре. Дождя не было, и это радовало. Только дневное солнце и слабый ветерок, который смешивался с прохладой воды под ними.

После всего того, что пришлось пережить Малини: сожжение сестер по сердцу, отравление и заключение в тюрьму, побег с Прией через пылающий город и близкая смерть Прии - пребывание здесь казалось благословением. Поцелуи Прии в прозрачной воде, ее руки, ее теплая кожа - лежа рядом с ней здесь, в тихом тепле солнечного света, Малини чувствовала себя ближе к счастью, чем когда-либо за долгое время.

Возможно, глупость ее решения войти в воду с Прией, поступить по своему желанию, поразит ее позже. Но сейчас она не чувствовала ни стыда, ни сожаления. Она хотела простого: наслаждаться этим моментом - камнем, впивающимся в бедро, и всем остальным - как можно дольше. Чтобы успеть запомнить форму и ощущение рта Прии, изучить ее кожу по слепым прикосновениям. Смеяться с ней, говорить с ней, изучать ее, и никаких договоров или болезненных долгов между ними.

"Ты знаешь, что это не делает тебя чудовищем", - пробормотала Прия. Она лежала лицом к Малини, солнце освещало ее смуглую кожу, волосы рассыпались вокруг нее. "Я тебя хочу. Ты ведь знаешь это, не так ли?".

Малини хотела объяснить, что чудовищность не является врожденной, как считала Прия. Это нечто, наложенное на тебя: цепь или яд, влитый в тебя недобрыми руками.

Но это было не то, что Прия хотела услышать.

"Я знаю", - просто сказала Малини. "Эта часть меня - не то, чего я стыжусь".

Гораздо больший стыд она испытывала за свой собственный гнев: его холодную железную тяжесть, постоянно присутствующую и неизменную в ее сердце. Она стыдилась всего того, что мечтала сделать с Чандрой, но только потому, что мысль о его страданиях доставляла ей удовольствие. Он заслужил страдания. Но наслаждение от мысли о его боли делало ее похожей на него больше, чем ей хотелось бы.

"Я думаю, ты все-таки хороший человек", - медленно сказала Прия.

"О?" Малини улыбнулась. "Ты так быстро меняешь свое мнение?"

"Часть тебя, значит", - сказала Прия. "Часть тебя хочет, чтобы мир стал лучше. Ты хочешь справедливости для себя и людей, которых ты любишь, потому что твои права были ущемлены. Ты думаешь, что мир должен тебе за это".

"Тебе нужно поработать над разговорами о любви, Прия", - сухо сказала Малини, и Прия рассмеялась, теплым звуком. "И я надеюсь, ты понимаешь, что можешь говорить о себе, дитя храма".

Прия покачала головой. Смех исчез из ее рта и глаз, выражение ее лица стало созерцательным.

"Я никогда не хотела справедливости. Может быть, мне следовало бы, но больше всего я хотела вернуть себя. А теперь я просто хочу знать - доказать, что старейшины храма были неправы. Париджатдвипа был неправ. Мои братья, сестры и я, мы никогда не были чудовищами. Мы не заслуживали того, что с нами сделали. Я хочу верить в это. Я хочу знать это. Я хочу, чтобы это было правдой, а если это не так, я хочу сделать это правдой. Но ты, Малини, - сказала она. "Ты хочешь переделать мир".

"Я просто хочу изменить человека, сидящего на императорском троне", - ответила Малини. Но это было не совсем похоже на правду, даже для ее собственных ушей.

Прия протянула руку и провела кончиками пальцев по челюсти Малини. Прия смотрела на нее ясными глазами с бороздкой между бровями, читая ее кости, словно карту.

"Это лицо. Это лицо прямо передо мной. Лицо, которое ты мне показала, то, что ты меня поцеловала. Я знаю это. Я знаю тебя", - сказала Прия. "Я точно знаю, кто ты. Есть другие версии тебя, которые я не знаю. Но эта..." Ее пальцы прижались к губам Малини. "Эта - моя".

На мгновение Малини показалось, что, возможно, это все, чем она была. Больше для нее ничего не существовало, ни принцессы Париджата, ни политика, ни короля. Она была только этим, только собой, под надежной рукой Прии. Кто-то счастливый.

Она перевернулась на спину, оставляя между ними расстояние. Прия отдернула руку, и, возможно, она поняла этот жест, потому что перевернулась на живот, опираясь на локти, больше не касаясь Малини. Вместо этого она опустила взгляд на горло Малини, где на цепочке висел флакончик с цветком иглицы.

"Тебе хватит?"

Малини обхватила флакон рукой. Ее ладонь была тяжелой, а цепочка - холодным ударом металла.

"Она мне больше не нужна", - сказала Малини.

"Ты уверена?"

"У меня нет врача, который мог бы меня проконсультировать, так что нет. Конечно, нет. Но сейчас я чувствую себя достаточно хорошо". Достаточно хорошо. Она больше не станет глотать цветок иглицы, если у нее не будет другого выбора.

"Если он тебе больше не нужен, зачем его носить?"

"Ты хочешь, чтобы я выбросила его?"

"Нет", - сказала Прия. "Но я думала, что ты захочешь".

"И ты так хорошо меня знаешь", - сказала Малини без обиняков. Она опустила руку. "Это напоминание".

"О чем?"

Она могла бы снова быть легкомысленной. Она могла бы отказать Прие в правдивом ответе. Но вместо этого она сказала: "О цене, которую я заплатила за то, чтобы Чандра покинул свой трон".

" А можно?" спросила Прия.

Малини не знала, что собирается делать Прия. Но она кивнула и сказала: "Можно".

Прия прикоснулась кончиками пальцев к флакону. Твердым прикосновением она прижала ее к ткани блузки Малини. "Напоминание", - тихо сказала Прия.

Растения в почве вокруг них и ил каменного бассейна задрожали. Воздух стал неподвижным. Раздался звук. Раскалывание.

Остатки сущности игольчатого цветка влились в новую жизнь, расколов бутылку, пока она не разлетелась на осколки, упав на землю. Цветок был уродлив, весь в точках, и темно-черный, как река в безлунную ночь.

Малини вспомнила историю, которую ей рассказывала Прия, о поклонении, о полом кокосовом орехе, наполненном множеством цветов в знак преданности якше и мертвым. Вещь легкомысленная. Вещь сердца.

"Она не умрет", - сказала Прия. "Нет, пока я не умру, я думаю. Это память, но не... не только о потере".

Она опустила руку, и Малини тут же подняла свою, коснувшись игольчатых черных краев. Они были странно шелковистыми под ее пальцами. Цветок был живым, несмотря на цепочку, продетую сквозь него, металл сквозь бутон, и она натянула цепочку так, что ядовитый цветок скрылся под блузкой, странной тяжестью лежащей на ее коже.

"Ты ужасаешь", - сказала Малини. Но в ней не было страха. Ей почти хотелось, чтобы цветок был с острым концом, чтобы она могла почувствовать боль от его прикосновения к своей груди.

Прия фыркнула. "Вряд ли", - сказала она. А затем, с изящной застенчивостью, она заправила волосы за ухо и отвернулась. "Мы должны идти дальше".

Прия знала о Малини больше, чем ей казалось. И Малини была поражена, до абсурда, тем, как сильно ей нравится женщина, которой Прия заставила ее стать, пусть и мимолетно.

Я знаю тебя.

Прия остановилась. Слегка повернула голову. Она была достаточно близко, чтобы Малини могла видеть напряжение в ее плечах. Она раздувала ноздри, как животное, принюхивающееся к воздуху. Прия резко поднялась на ноги.

"Нам нужно идти", - сказала Прия. "Быстро. Так быстро, как только сможем".

"Что такое?"

"Люди, которых мы встретили в махале. Те, с кем я сражалась. Они здесь. Я чувствую их. Пойдем, Малини".

Малини больше не задавала вопросов. Она позволила Прие подтащить ее к себе. Она шла за Прией через подлесок, между высокими копьями деревьев. А когда Прия начала бежать, она сделала то же самое.

Острая древесина под ее каблуками. Жгучий треск листьев и веток о ее лицо и руки, а солнечный свет то появлялся, то исчезал из виду над ними. Малини не слышала ничего, кроме стука собственного сердца, отвратительного хрипа собственного дыхания в ушах. Она не была создана для того, чтобы спасаться бегством.

"Не смотри!" крикнула Прия. "Не смотри, просто продолжай бежать..."

И Малини собиралась выполнить приказ Прии, она действительно собиралась. Но что-то ухватило ее за лодыжку - корень, которого она не видела, возможно, но он ощущался как что-то новое, пробивающееся сквозь почву, выбивающее ее из равновесия. Она упала, задыхаясь, и Прия подхватила ее, а потом они обе, спотыкаясь, остановились, окруженные высокими деревьями и десятью фигурами в масках, выскользнувшими из тени.

Они были окружены.

Прия повернулась, взяв Малини за руки, как будто хотела толкнуть Малини за собой. Но Малини негде было спрятаться, и Прия никак не могла защитить ее от круга мятежников в масках из темного дерева. На мгновение руки Прии крепко сжали Малини. Затем она отпустила ее.

"Стой спокойно", - сказала Прия. Она подняла одну руку в воздух.

Земля раскололась, трава согнулась, а шипы, как копья, вонзились в дерн. Малини держалась совершенно неподвижно, когда они вонзились в землю вокруг ее ног, а деревья скрипели, как будто их тянула какая-то страшная сила тяжести, чтобы наклониться к месту, где стояли повстанцы.

Повстанцы подняли руки. Они столкнули Прию вниз.

"Это не сработает, При". Мужской голос. Низкий, ровный. Один из повстанцев шагнул вперед. "Мы все сегодня пили из склянок". Глаза черные, затененные маской. "Опусти руку и иди послушно, а? Ты тратишь свою энергию впустую. Ты должна это видеть".

Его словам вторили другие мятежники с шумом, как ветер по листьям. Повинуйся. Повинуйся.

Рука Прии дрожала. Она подняла ее к небу, деревья угрожающе застонали. В ответ повстанец в маске наклонил голову, и из земли вырвался корень, крепко обхватив ее запястье.

"Я не хочу причинять тебе боль", - сказал он. "Но я сделаю это, если понадобится".

"Ашок", - сказала она. "Отпусти меня".

"На колени", - сказал он, и снова раздалось эхо шепота. Этот хор.

Один из шипов в земле сломался. Рикошет. Свободной рукой Прия толкнула Малини за спину. Прия издала звук, похожий на удар кулаком, и в наступившей тишине Малини увидела, как по волосам Прии стекает струйка крови, пачкая шею и заднюю часть блузки.