Выражение лица Адитьи было потусторонним, глаза - совершенно черными. Он моргнул, еще раз моргнул, и они вернулись к своему обычному темно-серому цвету. Но дар безымянного все еще звучал в его голосе, когда он заговорил: уверенное знание того, что было предначертано.

"На Париджатдвипу надвигается болезнь. На каждую землю, имперскую или нет, надвигается болезнь, поднимается разум, который уничтожит все, что имеет для нас значение. Именно это я увидел, когда ты отвел меня в молитвенные сады и безымянный говорил со мной. Если бы я был назван пророчеством при рождении, оно было бы таким: "Ты увидишь, как они придут, и в глазах безымянного бога ты увидишь способ заставить их уйти"". Выражение лица Адитьи было измученным. "Теперь ты видел их, ты знаешь, почему я оставил трон. Почему я ищу путь к пониманию того, что обещал мне Безымянный".

Рао так и сделал. Видение было настолько ошеломляющим, что он пошатнулся. Земля стала чудовищной. Тело стало чудовищным. Он подумал о Преме, мертвом, с лепестками ноготков, вытекающими из его глаз.

"Что это такое?" спросил Рао, задыхаясь.

"Этого я не знаю", - мрачно ответил Адитья.

Путь жрецов - это изоляция и медитация - сдача на волю судьбы. Противоположность царской власти, где человек неизбежно держал в своих руках судьбы огромных масс людей.

"Тогда зачем было соглашаться с Малини? Зачем вообще допускать это восстание?"

"Безымянный не дает мне ответов", - сказал Адитья. "И в молчании безымянного говорит моя сестра. Нам говорят доверять судьбе, Рао. Мне интересно... интересно, позволяет ли сила воли и веры моей сестры нести меня - это то, чего хочет от меня Безымянный. Или если... если ее мечта уведет меня от истины. Поэтому я позволяю мужчинам окружать меня, называть меня императором и надеюсь, что ответ придет.

"И, конечно, я скучаю по себе", - добавил Адитья таким тихим голосом, что это прозвучало как признание. "Я скучаю по своей прежней судьбе и своему предназначению. И несмотря на то, что Париджатдвипа - трон, корона, империя, все это - ничтожно мало по сравнению с опасностями, которые угрожают этому миру, я все равно скучаю по своей прежней жизни". Адитья отпустил бассейн. Отошел от него, чтобы встать рядом с Рао.

"Трон Париджатдвипы - власть над моим отцом и его землей, и над всеми землями империи - это не мелочь", - ответил Рао.

"Я знаю, что ты так считаешь. Часть меня продолжает верить, несмотря на правду. Теперь ты должен понять, - пробормотал Адитья, - почему я ищу твое имя? Возможно, ни один смертный не заслуживает полного образа судьбы. Возможно, ни один человек не способен постичь такое. Но меня раздирают надвое две великие цели. Мне нужно руководство. И когда ты проделал такой долгий путь, чтобы служить в этой войне, пришел с именем, которое является пророчеством, я должен спросить. И надеюсь, что ты будешь моим ответом".

"Я не могу произнести его", - печально сказал Рао. "Пока нет."

"И все же это волнует меня, не так ли?" Когда Рао ничего не сказал в ответ, Адитья выдохнул и кивнул. "Я только хотел бы, чтобы ты сказал мне, чтобы я знал, что делать".

"Так не бывает", - сказал Рао. "Ты знаешь, что это не так. И... Адитья. Я." Он остановился. "Я не тот человек, который легко сердится", - сказал Рао. "Но то, что Чандра сделал с твоей сестрой, и с моей, и с леди Нариной, то, как он насмехался над верой, чтобы сжечь их..." Рао боролся за спокойствие, пристально глядя на аккуратные линии священнической шали Адитьи. "Он всегда был жестоким, Адитья. Жестоким и мстительным. Но мне не нужно быть священником безымянного, чтобы понять, что это только начало того, что он может сделать, и сделает, теперь, когда у него есть власть. И если ты не видишь этого - если ты не видишь, что ты должен отбросить его в сторону - тогда ты действительно не тот друг, которого я когда-то знал. Какое бы видение ни даровал тебе Безымянный, когда я отвел тебя в сады, ответ на то, что тебе нужно делать, очевиден".

Адитья вздрогнул, словно его ударили. Рао провел рукой по своему лицу. "Мне нужно отдохнуть", - сказал он с трудом. "Адитья. О твоей сестре..."

"У меня есть люди, следящие за путем искателя", - сказал Адитья. "Следят за огнями или незнакомцами. Если Малини придет, мы узнаем об этом. Я обещаю тебе".

"Она была заперта в Хиранапрастхе. На Хиране", - грубо сказал Рао. "Возможно, мертва".

"Ах, Рао." В голосе Адитьи звучала жалость. "Мы оба знаем, что она не умерла. Теперь отдыхай. У тебя было ужасное путешествие".

Мы не знаем, подумал Рао, и его мысли обострились на грани истерики от ярости и отчаяния. Мы не знаем.

Но я знаю.