РАО

Лаковые сады Сругны представляли собой переплетающийся лабиринт монастырей. Рао шел через них, почти не замечая ничего вокруг. Собрались священники. Здесь были владыки Дварали в высоко поднятых одеждах, с луками за спиной; Сругани с копьями в руках; Сакетаны со стальными хлыстами на поясе; его собственные Алораны, в синих тюрбанах с кинжалами у бедра и стальными чакрамами на запястьях, и даже Париджати, одетые в легкие одежды с саблями и молитвенными камнями для обозначения своего статуса. Разномастных лордов и вельмож было достаточно, чтобы почти полностью заполнить ступени монастыря.

По оставленной между ними дорожке спускался человек. Он был одет в дхоти и шаль бледно-голубого цвета, грудь его была обнажена, а волосы заплетены в длинную косу. Еще до того, как он поднял голову, еще до того, как его рот сформировал улыбку, Рао узнал его.

"Император Адитья". Рао опустился на колени. Позади себя он услышал, как люди Према - его люди - тоже опустились на колени, раздался скрип кожи и доспехов. "Мы пришли".

"Рао." Голос Адитьи был мягким. "Я не император".

"Пока нет", - сказал владыка Дварали с края ступеней. "Но ты им станешь. Мы пришли, чтобы позаботиться об этом".

Адитья сошел на землю. Под его босыми ногами бесшумно хрустели зеленые листья. Пели птицы. Он протянул руку Рао, и тот взял ее. Когда Рао встал, он оказался в яростном объятии, щека Адитьи была прижата к его щеке.

"Рао", - сказал Адитья, отстраняясь, с яркими глазами. "Ах, я скучал по тебе. Почему ты так долго не приходил?"

"Малини", - сумел сказать Рао.

"Она с тобой?" спросил Адитья. В его глазах была такая надежда.

Рао покачал головой, и надежда померкла.

"Тогда пойдем", - сказал Адитья. "И мы поговорим о том, что прошло".

Они расположились в комнате, которая могла быть только комнатой Адитьи. Она была аккуратной и простой, совсем как комната священника, с чарпой для сна и ящиком с книгами, тщательно закрытым, чтобы не пропускать тепло и сырость. Свечей не было. Единственный свет ночью проникал через огромное окно, выходившее в утопающий в зелени и цветах лака сад. С ветки на ветку порхали золотые певчие птицы, издавая яркие трели.

"Я рад, что вы пытались спасти ее", - сказал Адитья, как только Рао споткнулся, объясняя, что произошло. "И я сожалею о твоей потере".

Рао сглотнул. Если он заговорит слишком быстро, то, как он боялся, начнет рыдать. Горе лежало на нем как тяжелая рука. Но он не мог позволить ему взять себя в руки.

"Да", - сказал Рао. "Прем. Он был". Его ленивая ухмылка. Его вечно дымящаяся трубка. Эти проницательные глаза и просто его доброта, всегда складывающаяся в форму шутки, смеха, выпивки. Что Рао должен был делать без него? Он закрыл глаза. Один удар сердца - вот и все, что ему понадобилось, чтобы продохнуть от нахлынувшей на него печали. "Когда-то он был и твоим другом, Адитья".

Адитья кивнул. "Один из его двоюродных братьев здесь - лорд Нараян. Ему нужно будет все рассказать".

"Это будет сделано". Он изучал своего друга, беспокойство на мгновение отодвинуло печаль. "Ты в порядке? Ты не похож на себя".

"Мне жаль", - сказал Адитья. По крайней мере, в его голосе прозвучала настоящая печаль. Теперь, когда они были одни, не перед Сакетанами и Дварали, Сругани и владыками Париджата, его плечи склонились. Спокойствие его лица поблекло. "Боюсь, я уже не тот друг, которого ты когда-то знал. И не тот потенциальный император, который нужен этим людям. Я сказал им... ах". Он прикоснулся кончиками пальцев ко лбу, словно пытаясь сгладить невидимую боль. "Я сказал им, что жду знака от моего бога. Отпускающего меня на войну".

"И они остались?"

Улыбка Адитьи была натянутой. "Ни один верующий человек, чему бы он ни поклонялся, не станет добровольно извращать волю бога".

Рао подумал о Преме, гниющем, цветущем, обвиняя Чандру в извращении веры матерей пламени в болезни, которая обрушилась на него и его народ.

"И ты будешь ждать, пока наш бог заговорит, Адитья? Потому что эти люди не останутся навсегда, и Чандра должен быть смещен".

"Если они хотят сместить Чандру, они будут ждать".

Он был прав. Париджатдвипа родилась благодаря жертве матерей пламени и расцвела под объединяющим правлением их потомков. Эпоха Цветов была настолько сильной культурной памятью для всех них - верой, выходящей за рамки богов или духов, - что замена имперской родословной, которая держала их вместе, как нить сквозь истертую ткань, казалась им проклятием.

Если они хотели убрать Чандру, им нужен был Адитья. Больше никого не было.

"Должен ли он действительно быть свергнут?" неожиданно сказал Адитья, словно прочитав мысли Рао.

"Да", - так же быстро ответил Рао. "Мой отец присоединился к этому делу. Моя сестра умерла за него. Твоя родная сестра тоже заключена в тюрьму или мертва ради того, чтобы сместить его с трона. А Прем..." Рао остановился. "Да. Чандра должен быть смещен. Ты знаешь это, каким бы священником ты сейчас ни был".

У всех императорских братьев и сестер одинаковые глаза, подумал Рао, когда Адитья посмотрел на него - глубокие и темные, с взглядом, который мог прижать тело и удержать его, одной лишь силой харизмы.

"Ты скажешь мне свое имя, Рао? Свое истинное имя?"

"Как жрец безымянного, ты должен знать лучше, чем спрашивать меня об этом".

"Я спрашиваю тебя не как жрец", - тихо сказал Адитья. "Я спрашиваю тебя как твой друг".

"Нет", - сказал Рао. "Ты спрашиваешь меня как принц, названный императором. Ты спрашиваешь меня, потому что ты получил откровение, когда вошел в сад безымянного все эти годы назад вместе со мной. Я полагаю, что с тех пор у тебя было много других откровений, как у священника. Но все равно, картина неполная, не так ли? Будущее - это тень, отбрасываемая великим зверем, или свет, проникающий сквозь изменчивую воду. Нужно лишь немного больше. Подсказка, слово, и ты будешь уверен, что то, о чем ты думаешь, - правда". Рао сглотнул и посмотрел вдаль, на сады. Он увидел синих птиц. Золото. "Вся судьба не для таких смертных, как мы. Поэтому нет, я не скажу тебе своего имени. Это не для тебя".

"Можно подумать, что это ты жрец, а не я", - мягко сказал Адитья.

"Я был верующим безымянного гораздо дольше, чем ты, Адитья".

Адитья никогда не был быстр на гнев, и это не изменилось. Он молча склонил голову. Единственным признаком того, что он был чем-то встревожен или уязвлен, была легкая тонкость его рта.

"Пойдем", - сказал он. "Я хочу показать тебе видение. То, что безымянный бог открыл мне".

Адитья повел его в тихий уголок сада, окруженный защитной стеной из веретенообразных лакированных деревьев, усыпанных тяжелыми красными листьями. В центре сада на постаменте стоял бассейн с водой.

"Мы питаем его водой из резервуара, который находится под садами". Он указал жестом на каналы на земле. Подошел к цоколю. "Ты помнишь, - продолжал Адитья, - ту ночь, когда ты привел меня в сады Париджата?"

Конечно, Рао помнил. "Мы были пьяны", - сказал он. "Если бы мы были трезвы, я бы никогда не взял тебя с собой".

Но они выпили, и Адитья снова спросил о его имени, как он всегда делал: настойчиво, непреклонно, но очаровательно, с ухмылкой на устах.

"Пророчество просто так не рассказывают", - сказал Рао с собственной ухмылкой. "Неважно, что это такое. Знаешь, у моей двоюродной бабушки было пророчество на три страницы? И все о том, как через пятнадцать лет в восточном Алоре будут орошаться поля".

"Правда?"

Рао кивнул. "Ну, по крайней мере, она сделала фермеров очень счастливыми. Повысила урожайность".

"И как изменится твое имя, Рао?"

Рао покачал головой, чувствуя тошноту в желудке, вызванную не только напитком.

"Если тебя так интересует вера безымянных, - ответил Рао, не зная, к чему приведут его слова, - тогда вставай, оставь свое вино, и я покажу тебе будущее".

Смеясь и спотыкаясь, они вошли в сад безымянных и оказались у постамента, точно такого же, как тот, что стоял перед ними сейчас.

Теперь Адитья взял на себя роль, которую так давно взял на себя Рао. Он положил руки на края бассейна в тихом благоговении. Он проследил края. Назад. Вперёд. Начал бормотать молитву на архаичном алоранском.

Рао напрягся, подошел к постаменту и повторил позу Адитьи. Опустив голову, он уставился на воду.

Вокруг них щелкали и шуршали листья лака, а затем наступила жуткая тишина.

Когда ты общаешься с безымянным - когда священник или пьяный алоранский принц возлагает руки на бассейн с водой и поет древнюю молитву, - ты ищешь голос Вселенной.

В воде была дверь. Дверь в его сознании. Рао взглянул на Адитью и вошел в нее.

Есть пустота, которая вмещает весь мир.

Некоторые страны, некоторые народы, некоторые конфессии считают, что она похожа на воду или реки. Но Рао знал лучше. Еще мальчиком, до того, как его отдали на воспитание в Париджат, его учил семейный жрец в саду безымянных, который граничил с королевским махалом Алорана.

Прежде чем появилась жизнь, была пустота. И в пустоте - в ее беспросветной непознаваемости - таилась истина безымянного бога.

Теперь он смотрел в нее. Застыл в черном ничто и ждал, когда голос безымянного развернется вокруг него, раскрываясь, как звезды.

Он видел голос безымянного и слышал его в своих ушах. Маска - маска из дерева. Маска, которая была лицом из плоти, жасмина и иглистых цветов, ярких ноготков и пьянящих сладких роз. Лицо на теле, выползающем на свободу из глубоких и странных вод. Он услышал голос безымянного.

Пришествие. Неизбежное пришествие.

Он видел, как цветы увядают в огне. Видел костер. Крики женщин. Голос его сестры.

Пришествие, пришествие. Они придут в воде, они придут в огне. Они придут.

Этот кусочек - этот фрагмент видений самого Адитьи - пронзил его насквозь.

Они вернулись в сад. Вернулись к себе.

Их совместное дыхание было хриплым и неустойчивым, но Адитья первым обрел равновесие.