Прия дико оглянулась на Малини.

В этот момент Малини была поражена их общей беспомощностью.

Затем Прия отвернулась. Медленно она опустилась на колени.

Повстанец сделал шаг вперед. При всех его размерах его шаги были почти беззвучны на земле. Он снял маску, обнажив лицо со всеми углами, заросшее темной щетиной у челюсти. Он не смотрел ни на Малини, ни на других повстанцев. Казалось, он не видит никого, кроме Прии.

"Я не хочу с тобой драться", - сказал он.

"Но ты хочешь", - сказала она. Ее голос был напряжен, как будто она давила на огромный груз.

"Я умру, Прия. Все мы умрем". Он тоже опустился на колени. "Ты хочешь этого?"

"Ты знаешь, что нет".

"Тогда скажи мне путь", - уговаривал он. "Покажи мне. Мы можем пойти вместе". Он протянул руку, раскрыв ладонь. "Я победил тебя. Я доказал, что я сильнее. Так будет правильно".

Прия резко покачала головой.

"Неужели ты откажешь мне в моих правах храмового брата? Ты откажешь мне в возможности дать Ахиранье свободу, необходимую для выживания?"

Конечно. Конечно, он был братом храма, Малини должна была знать. Должна была догадаться о его природе. Но она не двигалась. Она слушала и надеялась, что все закончится лучше, чем все те ужасные события, которые, казалось, лежали перед ними.

"Неужели я откажу тебе в праве сделать из нас именно то, чего боялись старейшины?" Малини не могла видеть лица Прии, но она могла представить, какое выражение было у Прии: оскаленные зубы, вызывающая челюсть. "Я бы стала".

"Ты ведешь себя как ребенок", - сказал он. "Ты знаешь, что нужно сделать. Ты знаешь, что единственный шанс Ахираньи - это свобода от контроля императора и его идеологии. Наш единственный шанс стать больше, чем гниль, деградировать под влиянием представлений о нас Париджатдвипы, становиться меньше день ото дня, год от года - вот это. Бессмертные воды. Их кровь на наших праведных руках. И ты все еще отказываешься".

"Я не отказываюсь", - огрызнулась Прия. "Но я не отдам ее тебе вот так. Ашок, не так. Не так, как ты хочешь".

Мужчина - мятежник, сын храма по имени Ашок встал, поднявшись во весь рост.

"Тогда как?" - спросил он, голос был опасно спокоен. "Ты хочешь, чтобы я унижался, Прия? Может быть, в последствии будет время, чтобы создать мир и правление, более похожие на те, которые ты хочешь. Но сейчас у тебя есть оружие, которым ты понятия не имеешь, как правильно пользоваться. И оно мое по праву".

"Я хочу, чтобы ты поговорил со мной. Я хочу, чтобы ты использовал свой разум. Но ты загнал себя в угол, не так ли, Ашок? Ты убиваешь все, что любишь. Себя. Своих последователей. И ты не видишь другого выхода, кроме этого". Из головы Прии все еще текла кровь, капая на землю. "Может быть, я все-таки должна поблагодарить тебя за то, что ты бросил меня. Если бы я осталась с тобой, ты бы тоже меня убивал. По крайней мере, сейчас ты причиняешь мне только боль".

"Я же сказал тебе. У меня нет желания причинить тебе вред".

"Как скажешь", - сказала Прия, и Малини услышала в ее голосе усмешку, подначивающую его.

Лицо Ашока потемнело.

За время, пока она говорила, Прия немного сдвинулась с места, осторожно пытаясь наклонить свое тело к телу Малини. Но наконец - к несчастью - Ашок посмотрел на нее. Он наклонил голову, изучая ее.

"Леди из Париджата", - мягко сказал он. "Что я должен сделать из этого, Прия? Она заложница?" Он сделал шаг к ней. Осмотрел ее с ног до головы, измеряя ее.

"Ашок", - сказала Прия. "Нет".

"Есть так много способов причинить кому-то боль", - приятно сказал он. "Помнишь, как Санджана однажды ударила Нанди, чтобы заставить тебя дать ей то, что она хотела? Что это было - заколка?"

"Браслет", - тонко ответила Прия.

"Она сделала это, потому что знала, что ты не сдашься, если она ударит тебя. Но ты слишком сильно заботилась о Нанди, чтобы смотреть, как он страдает. Я уверена, что принцип все еще действует". Пауза. "Это твой последний шанс, Прия".

Малини встретилась с его глазами. Их блеск. Она знала мужчину, получающего удовольствие от боли, когда видела его, и этот мужчина получал, независимо от того, признавался он себе в своей темноте или нет.

Прия повернула голову и посмотрела между Малини и Ашоком не со страхом, не с беспомощностью, а с какой-то яростью.

"Иногда я действительно ненавижу тебя, Ашок", - сказала Прия низким голосом. "Клянусь тебе".

Раздался шум, похожий на треск. Шипы разжали свои головы. Прия поднялась на ноги и бросилась на спину брата, вцепившись ногтями в его лицо, как кошка. Он выругался и ударил ее локтем в живот. Она не издала ни звука - видимо, он ее ударил, - и упала спиной на землю.

Остальные повстанцы двинулись вперед, но тут земля загрохотала и раскололась, подбросив ее в воздух. Она вскочила на ноги. Схватила Малини за руку, держа ее, не отпуская, с маниакальным светом в глазах.

"Я нужна им", - сказала Прия, побагровев. "Не волнуйся. Оставайся рядом".

Вдруг к горлу Малини прижались руки, к плечам - она дернулась, в ярости выбросив вверх кулак, не зная, куда он попадет, и почувствовала вспышку боли в костяшках пальцев. Дерево. Маска. Ей следовало быть осторожнее, но она не была воином и не знала, что делать.

Лозы поднялись по ее рукам, злобные шипы вонзились в нападавшего. И чтобы помочь, Прия нанесла удар, который сбил маску. Повстанец выругался и отпустил ее, а потом Малини оказалась на земле, а Прия кружила вокруг нее, отчаянно пытаясь справиться с числом противников. Пытаясь уберечь ее.

У них было оружие из дерева, и так близко Малини могла почувствовать тепло, исходящее от этого оружия - странная, незыблемая магия.

Думай, сказала она себе. Думай, думай.

Жар был ближе, чем следовало. Она посмотрела вниз.

На земле лежал кинжал. Он был сделан из дерева, отполирован и отточен до острого края, и когда она потянулась за ним, он обжег ей пальцы. Она выругалась и выронила его. Затем она обернула паллу вокруг ладони и схватила его.

Она подумала об уроках, которые преподала ей Алори. Как пользоваться ножом. Как потрошить или убивать. О сердце. Она думала о хрупкости собственной плоти и костей и о том, как много ей еще предстоит сделать.

Малини крепко сжала деревяшку, привыкая к ее обжигающему теплу. Она выпрямилась. В мыслях она отбросила ту Малини, которой была у водопада; отбросила ту женщину, которой она была несколько недель подряд, спасенная и увиденная глазами, руками и сердцем Прии. Она думала о боли, о том, как ее можно использовать, об уроках, которые могут преподать враги, пусть и невольно.

Она подумала о собственном призраке, преследующем ее: принцессе Париджата с холодными глазами.

Она вспомнила, как Прия полностью доверилась ее прикосновениям.

Малини поднялась и бросилась к Прие на спину, прижимаясь к ее боку. Она чувствовала липкость крови Прии и собственное паническое биение сердца. Она заставила себя не дрожать. Ничего хорошего не может быть от неустойчивой руки.

И тогда, не дрожа, не колеблясь, она всадила острие ножа под ребра Прии.