Сначала она расстелила скатерть, разгладив ее пальцами по лакированному столу. За ней последовал нож. По сравнению со столом и муслином нож был грубым и уродливым, без украшений, его острие было острым и удобным.

Но это был его нож.

Он не предложил ни вина, ни чая, ни высоких стаканов с ласси или шербетом, капающим конденсатом в жаркий полдень. Слуг, которые могли бы их побеспокоить, не было. Он жил в императорском махале с тех пор, как был восьмилетним мальчиком, посланным налаживать связи между Алором и Париджатом, и за все это время он ни разу не оставался один в комнате с императорской принцессой.

Теперь он был один.

Долгое время они молчали.

"Мой отец умер", - сказала принцесса Малини.

Он чуть не подпрыгнул, когда она заговорила.

"Я знаю. Я сожалею о твоей потере, принцесса".

"И мой брат", - сказала она. "Мой добрый, благородный брат пропал, и никто не может его найти. Остался только Чандра. Чтобы зажечь костер моего отца. Чтобы сесть на его трон. Я уверена, что когда ты взял Адитью в сад безымянных, ты не предполагал, что это случится".

"Нет, принцесса. Я не хотел. Но пути безымянного не подвластны смертным. Так или иначе, Адитья нашел бы сад. И он услышал бы нашего бога. Это его судьба, записанная в звездах его рождения".

"Я не верю, что все обстоит именно так", - сказала принцесса. "Что у нас нет выбора. И если судьба должна быть вписана в нас звездами, то я не верю, что мы не можем подчиниться нуждам времени и свернуть с предписанного нам пути". Она прикоснулась кончиками пальцев к тупой стороне лезвия. На ее коже все еще оставался пепел, оставшийся там, где она коснулась останков своего отца в последнем ритуальном акте скорби. "Я хочу увидеть, как Чандру сместят с трона, который он не должен занимать. И я хочу, чтобы Адитья взошел на него. Ты можешь мне помочь?"

Он встретил ее взгляд. Никаких опущенных, скромных глаз. Кроткая, тихая девушка, легко поддающаяся слезам, какой Рао ожидал ее видеть - и всегда знал, - исчезла. Принцесса, сидевшая перед ним, была сурова и спокойна, ее взгляд пригвоздил его к месту, как кинжал к горлу.

"Это подвергнет опасности и тебя, и меня, и всех, кто нам дорог", - сказал Рао.

"У меня есть письма от Адитьи", - сказала она. "Я знаю, где он живет, и я уговорю его вернуться. Судьба или нет, но он знает свой долг".

От этих слов у Рао перехватило дыхание.

"Ты знаешь, где он? Правда?"

"У меня есть свои шпионы и свои женщины", - сказала она. "И у моего брата не хватило ни сердца, ни ума оставить меня без единого слова".

"Как он?" спросил Рао. "Он..."

Малини покачала головой. Она не хотела говорить ему об этом. Не сейчас.

"Ты знаешь, что такое Чандра", - сказала она. " Ты знаешь, что он может сделать. Уверяю тебя, принц Рао - твои опасения не беспочвенны. Мой брат - то же существо, каким он был в детстве и юности. Он думает, что догматы его веры очистят его руки от крови. Он думает, что его злодеяния - это благословение".

"Он не совершал никаких злодеяний".

"Если судьба написана на звездах, то я уверена, что его злодеяния тоже уже написаны", - сказала Малини. "Спроси своих священников. А еще лучше, спроси свое собственное сердце. Не нужно быть приверженцем бога, чтобы знать, что он сделает".

Он подумал обо всем, что видел в характере Чандры. В конце концов, он вырос рядом с ним. Он вздрогнул.

Малини все еще смотрела на него.

"Между нами заключен договор, принц Рао", - сказала Малини. "Разве нет?"

Он выдохнул и встал рядом с ней. Он сложил муслин вокруг ножа и взял его.

"Да", - сказал он.

Его сестра Элори стояла в углу прихожей, скрестив руки. Она якобы караулила посетителей, но внешне ни на что не обращала внимания. Ее лицо было поднято вверх, и она ловила луч солнечного света, проникавшего в комнату из высокого окна. На его краю играли птицы. Зеленые попугаи с яркими оранжевыми клювами, взмахи их крыльев отбрасывали тени на вздернутую голову Алори.

Она посмотрела на него, ее глаза были затенены крыльями.

"Все готово, брат? Ты согласился?"

"Да", - сказал он ей. "Да".

Он вернулся в жилую комнату. Прем по-прежнему держал перед собой доску для пачиса, хотя несколько его людей уже присоединились к нему за игрой. Он поднял голову, когда вошел Рао.

"Ну что, хорошо поговорили в купальне?" В его голосе прозвучала дразнящая нотка. "Должен признаться, я и не знал, что они тебе нравятся такими темными".

"Ты дурак, Прем", - устало сказал Рао. Он прошел мимо него, мимо Латы, все еще свернувшейся калачиком над своей книгой, и вышел на веранду.

Ему нужен был холодный воздух. Ему нужно было забыться.