АШОК

Он всегда носил запасной пузырек с этой водой у горла. Он прикоснулся к нему и сейчас, когда они пробирались через лес, в ноздри ударил запах крови, впитавшийся в одежду и ногти. Критика на мгновение обернулась, чтобы посмотреть на него. По ее щеке расплывалось пятно тьмы.

"Продолжай двигаться", - сказал он.

Флакон не был горячим, не пылал силой, как пылают священные деревья. Но чувствовалось что-то странное. Внутри безжизненных вод в его крови. В его черепе.

Вокруг него стояли его товарищи-повстанцы, пробираясь через лес с привычной для людей, родившихся в нем. Несколько человек с длинными косами в руках расчищали дорогу впереди остальных. Это была нетронутая земля, незапятнанная присутствием империи, не заселенная даже ахиранскими поселениями. Здесь не было святилищ якши, развешанных на ветвях или прибитых к огромным стволам окружающих их деревьев. Это была ничья территория, а значит, идеальный вариант. Им нужно было где-то спрятаться. И отдохнуть.

Они нанесли сильный удар по имперскому режиму. Это было правильно, справедливо после того, что отнял у них регент. Париджатдвипа хотел использовать страх, превратив веру в клинок? Тогда и Ахиранья тоже.

Впереди послышался шум. Стук. Остальные остановились, а Ашок стиснул зубы и зашагал вперед. Как и все остальные, он знал звук падающего тела, когда слышал его.

Сарита лежала там, где упала, в куче окровавленной одежды и красно-коричневых пальцев, коса лежала у нее под рукой. Даже стоя над ней, Ашок мог видеть, что ее кожа была мокрой.

При первом употреблении воды из пузырька происходил интенсивный рост физической силы, а также магия воды. Но по мере того как влияние воды ослабевало, тело начинало дрожать, страшно ослабевая. Через некоторое время вода и кровь вместе начинали покидать тело, вытекая изо рта, ушей, глаз. Так начиналась смерть от отравления.

Эта смерть настигла Сариту быстро.

Она выпила два флакона или три за то время, что служила мятежникам, все время пытаясь сдержать смерть, которую он принес. Она сражалась с ожесточением в гавеле старого лорда - сломала шею или четыре шеи, и только сила ее собственного могущества удерживала этих людей под ее руками. А теперь она умирала. Но еще немного воды даст ей время. Еще немного...

Рука сомкнулась вокруг его запястья. Критика стояла рядом с ним.

"У тебя почти ничего не осталось", - сказала она низким голосом, чтобы не услышали окружающие. "Три или четыре флакона, не больше, и кто знает, когда ты сможешь пополнить свои запасы в следующий раз? Пожалуйста, Ашок. Не делай этого".

Он сделал паузу, его рука все еще лежала на флаконе в кармане, готовая выдернуть его. Затем он отпустил ее и опустился на колени, осторожно приложив ту же ладонь ко лбу Сариты.

"Сарита", - мягко сказал он. "Храбрая женщина. Ты так хорошо справилась".

Ее глаза открылись, совсем чуть-чуть. Все белое, зрачки темные, как две окровавленные раны под острием иглы.

"Сарита. Сарита". Он повторял ее имя, как колыбельную. При виде ее сердце его обливалось кровью. Какая потеря. "Больно?"

Ее рот сформировал слово, без звука. Да.

"Критика", - сказал он. "Ты..."

"Да", - сказала она ему с грустью. Она обхватила его за плечи, подталкивая его вверх. "Это будет сделано".

Он встал и пошел прочь.

Он услышал, как поднимают косу. Щелчок. Потом ничего.

В наступившей тишине, когда ничто не тревожило его, кроме дыхания смертных вокруг, жужжания насекомых и пения птиц среди деревьев, он наконец понял, что так беспокоило его. Что взывало к его крови.

В сангаме раздался голос, выкрикивающий его имя.

Он прошел еще немного, пока не нашел достаточно старое и большое дерево, к которому можно было прислониться. Оно обняло его.

Ближайший к нему последователь увидел, что он сидит, и серьезно кивнул. Ашок и без дополнительных подтверждений знал, что теперь его никто не потревожит, если только солдаты генерала не найдут их. А это он считал маловероятным.

Он закрыл глаза. Дышал. Дышал.

Его сестра звала его в сангаме, и он пришел. Она была тенью, стоящей на коленях в стремительно бегущей воде. Она подняла голову, как только он появился.

"Что ты сделал?" - мгновенно спросила она.

"Значит, ты видела пламя?"

"Конечно, видела. Ашок. Зачем?"

"Справедливость", - просто ответил он. "Ты думаешь, не должно быть последствий за сожжение женщин заживо и дробление мужских черепов? Ну же, Прия".

"Это ты убил генерала Викрама?"

Этот вопрос остановил его.

"Тебя это действительно волнует?"

"Меня волнует то, что означает его смерть", - выдохнула она.

"Понятно. Ты переживаешь из-за Бхумики". Он придвинулся к ней ближе. "Нет. Я не убивал его. Я думал об этом", - признался он, с немалым удовольствием вспоминая испуганное лицо регента. "Но некоторым вещам не суждено быть. Вместо этого я выбрал лорда Искара и его семью".

"Ашок."

"Смерть наших людей должна была быть оплачена", - спокойно сказал он. Она все еще была так наивна. Она не понимала, как устроен мир и какую цену требует власть. Не так, как он. "И вот теперь они вернулись. Лорд Искар хорошо служил регенту, не так ли? Великий финансовый ум. Без него Викрам никогда не сможет подчинить себе других лордов. Никто не будет знать, как добиться чего-либо. Может быть, когда все они будут препираться, глядя, как их доходы рассыпаются вокруг них, они вспомнят, что с духом Ахираньи нельзя шутить".

"Ты обостряешь", - сказала Прия. "Ты сделаешь все намного хуже. Генерал убьет так много людей, чтобы компенсировать это, Ашок".

"Это он пошел на обострение", - сказал Ашок. "Все эти мужчины и женщины были преданы смерти за что? За "нападение", в котором не погиб никто, кроме Мины? Ваш регент - дурак, или его хозяин - дурак. Император должен понять, что они не могут отнять наш язык, запретить наши истории, позволить нам голодать, а потом и вовсе убить нас без всяких последствий. Я не жалею об этом, Прия. И ты тоже не должна".

"Ты увидишь Ахиранью, купающуюся в крови, между прочим". Она звучала так похоже на Бхумику, так неодобрительно и чопорно, что он мог бы рассмеяться.

Вместо этого он опустился на колени, зеркально отражая ее.

"Ты нашла путь к водам бессмертия, При? Если ты действительно хочешь, чтобы все было менее кроваво, вот что тебе нужно сделать".

"Если ты собираешься лгать мне, то хотя бы сделай это убедительно", - насмехалась Прия. "Если я дам тебе воды бессмертия, ты будешь использовать их, чтобы создать армию, убивать, чтобы..."

"- жить", - закончил он. "Мне нужны воды бессмертия, чтобы жить".

Удар был нанесен, как он и знал. Он услышал его в тяжести ее молчания.

"Ты словно держишь нож у собственного горла, чтобы заставить меня подчиниться", - сказала она наконец. "Все, что ты говоришь, похоже на угрозу".

"Правда - это не угроза", - мягко сказал он. "При, я никогда не хотел этого для тебя. Я поручил Мине это задание с определенной целью. Но теперь ты - моя единственная надежда. И я не лгу. Это будет менее кроваво, если у меня и моих последователей будет столько сил, сколько нам нужно, чтобы нанести удар, который разорвет контроль Париджатдвипы над Ахираньей по швам".

По правде говоря, им нужны были воды, если они хотели быть уверенными в успехе. У него были планы. Он точно знал, кто должен умереть, чтобы поставить имперскую власть Париджатдвипы на колени. Он долго раздумывал. Каждое убийство, совершенное им и его последователями, должно было ослабить контроль Париджатдвипы и вырвать сорняки имперской власти с корнем. "Ты знаешь, что говорят: "В убийстве один удар косы чище, чем дюжина ударов булавы".

С Водами Без Смерти они могли стать косой: сильнее, чем позволяла их ограниченная численность и собранные вместе разрозненные средства. Они могли убивать точно и быстро, очищая Ахиранию одним махом.

Без воды шансы на успех были невелики. Они должны были быть жестокими. Им придется сжигать и потрошить Ахиранью, убивая своих, чтобы уничтожить империю. Не будет чистого выщипывания сорняков: Это будет такая война, которая подожжет целые поля посевов, не оставив после себя ничего, кроме пепла и голода. И даже тогда - даже после оплаты кровью Ахираньи - не будет никакой гарантии успеха. Не было обещания, что Ахиранья будет свободна.

Только Прия могла найти воду. Только Прийя могла подсказать путь из Хираны и дать Ашоку и его последователям силы, необходимые для успеха. Только она.

Прия потянулась к нему, потом остановилась. Она неохотно отдернула руку. Опустила ее в слияние вод.

"Я не уверена, что могу дать тебе то, что тебе нужно", - сказала она наконец. В ее голосе было что-то уязвимое - почти вопрос. "Я не уверена, что могу дать тебе воду. И я не уверена, что могу дать ее себе".

"Значит, теперь ты согласна с Бхумикой? Ты хочешь кланяться и унижаться перед Париджати за то немногое, что они соизволят нам дать? Ты больше не хочешь, чтобы мы имели то, что принадлежит нам по праву?"

"Что ты будешь делать с этим правом, Ашок? Что ты собираешься делать?" - потребовала она. "Кем мы должны быть?"

"Мы могли бы сделать так много хорошего, Прия", - искренне сказал он ей. "Триждырожденные могли управлять гниением, ты знаешь. Тогда она была такой новой - как и мы, - но они могли управлять ею. Тебе могут не нравиться мои методы. Не обязательно. Но когда мы будем править Ахиранией, мы сможем сделать нашу страну лучше. Мы сможем увидеть, как наш народ ставят на первое место, кормят и заботятся о нем как о приоритете, хотя бы раз. Мы сможем спасти нашу культуру, нашу историю. Возможно, даже полностью покончить с гниением".

"Став монстрами?" прошептала Прия. "Превратившись в оружие?"

Да.

"Ты тоже убивала", - сказал он. "Нет ничего постыдного в том, чтобы быть достаточно сильным, чтобы взять то, что принадлежит тебе по праву".