Чтобы покинуть тело, требуется время для яда. И все же казалось, что Малини почти сразу стало лу ...

Чтобы покинуть тело, требуется время для яда. И все же казалось, что Малини почти сразу стало лучше. Ночью она не спала, а сразу впала в оцепенение.

"Зажги фонарь", - настаивала она. "Я хочу попробовать погулять".

Заметит ли кто-нибудь, что Прия использовала больше лампового масла, чем обычно? Это заметили бы старшие служанки в махале. Они бы обратили на это внимание. Но Прия не думала, что здесь это кого-то волнует. И уж точно не Прамиле.

Малини прижалась к стене и на нетвердых ногах прошла по краю комнаты. Прия наблюдала, сидя на брошенной Малини кровати, как принцесса прижимает руки к камню, ощущая края и изгибы стертой резьбы, уничтоженной карты. "Такое ощущение, что стены все время меняются", - сказала Малини со слабым смешком, ее глаза ярко блестели. "Мне кажется, что я плаваю в этом месте, я такая неустойчивая".

"Не хочешь попробовать отпустить стену?" спросила Прия.

"Я не уверена, что это разумно", - сказала Малини. Она посмотрела на почерневшее изображение якши на стене. Затем она выдохнула и сказала: "Почему бы и нет".

Прия встала и прошла сквозь разливающийся свет фонаря. "Вот, - сказала она, вытянув руки перед собой, ладонями вверх. "Позвольте мне помочь".

"Спасибо", - сказала Малини. Она сделала неуверенный шаг вперед и положила свои руки поверх рук Прии. "Я хочу идти сама, я думаю".

"Тогда позволь мне просто держать свои руки ниже твоих", - сказала Прия. "Попробуйте ходить, миледи, а я буду здесь, чтобы поймать вас, если понадобится".

Их руки не соприкасались, но разделяли один и тот же воздух, одно и то же падение тени, пока Малини делала один неуверенный шаг за другим, а Прия шла сзади перед ней.

Глаза Малини встретились с ее глазами, лицо озарилось улыбкой.

"У тебя все хорошо", - ободряюще сказала Прия, и улыбка Малини стала еще глубже.

"Голова кружится меньше, чем минуту назад", - согласилась она. "Я никогда не думала, что доживу до того дня, когда мне будут говорить комплименты за то, что я не падаю. Как изменилась моя жизнь". Ее голос стал тоскливым. "Ты никогда не видела меня такой, какая я есть на самом деле. Я бы хотела, чтобы ты увидела. В Париджате я носила самые прекрасные шелковые сари, а в моих волосах, как корона, вились цветы. Тогда я была прекрасна".

Прия сглотнула.

Ты и сейчас такая.

"Есть способ, которым ты должна двигаться, когда ты так одета", - продолжала Малини, не обращая внимания. "Как ты должна себя вести. Ты не можешь держать себя сгорбленно, как я сейчас. Нельзя опускать голову. Нельзя показывать слабость. Ты должна выглядеть сильной".

"Сильной", - повторила Прия, слегка повернувшись, чтобы соответствовать изгибу комнаты. Малини тоже повернулась, как будто они танцевали. "Как это? Ты же не имеешь в виду солдата, я думаю".

Малини засмеялась.

"Нет, не как солдат. Сильный, как... Ах, возможно, будет проще показать тебе".

Малини выпрямила позвоночник. Подняла голову, ее шея стала изящной, глаза внезапно стали холодными. Она двигалась с грацией, поднимая ноги с едва заметным толчком, от которого, по словам Прии, длинное сари, которое Прия никогда бы не надела, развевалось там, где оно касалось земли. На мгновение она совершенно преобразилась, стала неприкасаемой и да, сильной. Но это было совсем не то, что Прия знала о силе раньше.

Затем Малини споткнулась. Прия тут же поймала ее руки, принимая на себя вес Малини. Они были так близко, лицо Малини было так близко к ее лицу, что их дыхание смешалось. Их глаза встретились. Малини выдохнула еще один слабый смех и немного отстранилась. Прия сделала то же самое. Ее сердце колотилось.

Они все еще держались за руки.

"Как здесь было, давным-давно?" спросила Малини, голос был странным. Она явно пыталась отвлечь внимание от того, что только что произошло между ними, и это было эффективно. Прия почувствовала себя так, словно ее облили холодной водой. Малини не говорила, что храм сгорит раньше. Но она имела в виду именно это.

Если Прия закрывала глаза, она могла представить себе это: резьба, раскрашенная в насыщенные оттенки зеленого и синего, с красными глазами и красными ртами. Голубые полы и золотой лак на огромных колоннах, поддерживающих стены. Фонари из цветного стекла в бра. Дети смеются. Старейшины в своих тонких, мягких шелках.

Но она огляделась вокруг, и ничего не осталось. Только пылинки в воздухе и обугленные пустые стены. Только Малини смотрела на нее.

"Каково было в Имперском махале?" - спросила Прия в ответ.

Малини лукаво улыбнулась, давая понять, что она понимает, что делает Прия, но хочет, чтобы ее провели.

"Это было прекрасно. Просторно. Там везде были сады, Прия. Такие красивые сады. Мы с моими фрейлинами играли в них, когда были маленькими девочками". Она беспокойно пошевелила пальцами на руках Прии.

"Я бы хотела, чтобы ты рассказала мне о себе", - добавила Малини. Ее голос был мягким. "Я хочу знать о тебе все".

В горле у Прии внезапно пересохло.

"Я? Я не очень интересная".

"Я уверена, что ты интересна. Позволь мне доказать тебе это. Игра." Ее голос был почти дразнящим. "Скажи мне одну вещь, которую ты хочешь прямо сейчас, Прия".

"Хочу?"

"Да. Чего ты хочешь? Пойдем, я проверю, насколько ты скучна, в конце концов".

Это был опасный вопрос. Прия покачала головой, а Малини посмотрела на нее.

"Ну же", - уговаривала Малини. "Все чего-то хотят. Я, например. Я хочу сладостей, которые мой брат Адитья всегда приносил мне на день рождения, когда я была девочкой. Ладу, но такую, какую ты еще никогда не ела, Прия. Пропитанные розовым сиропом и засахаренным миндалем, усыпанные золотыми нитями. О, они были идеальны. Я не ела их уже много лет. Итак. Что ты хочешь?"

"Сейчас, думаю, я хочу эти сладости", - полусерьезно ответила Прия. Ладу, пропитанное розовым сиропом, звучало декадентски, и ей вдруг захотелось быть декаденткой. Захотелось чего-то вкусного.

"Не обманывай", - отругала Малини. "Ты должна сама выбирать, что тебе хочется. И никакой еды. Я уже выбрала еду".

"Ты не можешь выбрать всю еду!"

"Я могу и я выбрала".

"С уважением", - сказала Прия тоном, который был каким угодно, только не уважительным, - "это нечестно".

"Это я тебя проверяю. Это мое право определять параметры тестирования. А теперь продолжай: Скажи мне, чего ты хочешь больше всего".

Прия не считала себя сложным человеком. Но она не часто задумывалась о своих желаниях. Чего же она хотела? Вспомнить себя, свое прошлое. Чтобы Рукх прожил еще несколько лет. Чтобы Ашок был здоров и... другим. Смог полюбить ее. И Бхумика. Она хотела, чтобы Бхумика уважала ее.

Это были большие желания, чем Прия хотела признать... или чем Малини, конечно, хотела услышать, даже если бы Прия была готова признаться в них.

"Может быть, я хочу научиться ходить так же, как ты", - сказала Прия, выпрямив шею и чуть наклонив подбородок в подражание царственной осанке Малини.

"Правда? Я могла бы научить тебя".

"Духи, нет", - сказала Прия и увидела, как у Малини снова дернулась губа. "Люди бы сказали, что я притворяюсь принцессой. Меня бы высмеяли, госпожа. Нет".

"Тогда мне нужен другой ответ, Прия".

Прия задумалась на мгновение. Но было трудно думать, когда руки Малини были в ее собственных, когда большие пальцы Малини касались внутренней стороны ее запястий, где пульсировала кровь. В этих прикосновениях, улыбке, радости, написанной на лице Малини, дразнящей нотке в ее голосе было какое-то обещание. Она не знала, что с этим делать, как и с тем, что это заставило ее собственное сердце заколотиться.

"В лесу растут кокосовые орехи", - проговорила она. "Иногда их собирают бродяги или дровосеки и продают на базаре. Только самые богатые могут позволить себе купить их".

"Я сказала, никакой еды", - укоризненно произнесла Малини. Но она слушала.

"Они не совсем съедобны. Это лес, миледи, полностью ахиранийский, и иногда в нем встречаются странные вещи. Неожиданные вещи. Когда вы раскалываете эти конкретные кокосы, вы находите внутри цветы. Темно-пурпурные, фиолетовые, черные. Цвет теней. Богатые люди помещают эти цветы в свои святилища. Или раньше помещали". Богатые паломники тоже когда-то приносили эти кокосы в Хирану. Прия сама вскрыла один из них и чуть не расплакалась, когда цветы вырвались наружу, красиво рассыпавшись по ее рукам каскадом тьмы. "Я бы хотела один из этих кокосов. Я бы хотела сделать это подношение. Это было бы легкомысленно и глупо, и... это не помогло бы никому из тех, кого я потеряла. Или призовет удачу. Но это было бы как крик против пустоты. И этого хотели бы некоторые из тех, кого я потеряла..." Прия запнулась. "Обычно я не легкомысленна. Но именно поэтому это желание", - добавила Прия. "Прямо сейчас, в этом месте? Вот чего я хочу".

Малини все еще молча смотрела на нее. Вся игривость исчезла с ее лица, оставив его пустым и строгим.

"Такой серьезный ответ", - пробормотала она.

"Мне жаль".

"Ты, - сказала Малини, - действительно интересный человек. Я подумала об этом сразу, как только увидела тебя, и до сих пор не ошиблась".

Малини сказала это так, как будто это было обвинение - как будто слова Прии были каким-то оскорблением, ударом, чем-то, что причинило ей вред. Когда Прия моргнула, Малини резко отпустила ее, вернулась к своему креслу и опустилась на него, откинув голову.

" Вы в порядке?" спросила Прия, встревоженная.

"Прекрасно", - выдохнула Малини. Но она не обернулась, чтобы снова посмотреть на Прию.

Ее настроение изменилось, и Прия не могла понять, что это за перемена. Но ни изгиб позвоночника Малини, ни то, как ее руки обхватили тело, не говорили о том, что она хочет, чтобы ей задавали дальнейшие вопросы. Словно прочитав ее мысли, Малини тихо сказала: "Я бы очень хотела побыть одна".

"Конечно", - не задумываясь, ответила Прия и направилась к двери. Только когда она коснулась ручки, она вспомнила, что у нее больше нет ключа. Дверь была заперта на ночь.