Поскольку имеющиеся источники подтверждают, что это было серьезное предложение со стороны Советов, можно утверждать, что Янош Кадар, а косвенно и все руководство венгерской партии, приняли решение по этому важнейшему вопросу в полном противоречии с национальными интересами страны, исходя исключительно из сиюминутных интересов, и за это поведение Кадар несет серьезную историческую ответственность. Можно также утверждать, что это было самое безответственное внешнеполитическое решение Кадара за все время его долгого правления.
Правда, вывод войск для румынского общества не принес однозначно положительных результатов; более того, местное руководство использовало несколько расширившиеся возможности для маневра для усиления репрессивной функции коммунистической диктатуры на протяжении последующих десятилетий. Однако в случае с Венгрией вопрос встает совершенно иначе. Если бы вывод советских войск произошел в 1958 году, он, несомненно, имел бы огромное значение для венгерского общества. Прежде всего, с моральной точки зрения, продолжающаяся советская оккупация - особенно в годы сразу после революции - была одним из самых больших моральных оскорблений для людей, особенно потому, что она априори не вытекала из того, что приходилось жить в условиях коммунистической диктатуры: в середине 1950-х годов советских войск не было ни в Чехословакии, ни в Болгарии. Сам по себе вывод советских войск не стал бы решающим фактором в повышении уровня жизни, да и независимость страны он бы не восстановил. Но в Венгрии такой шаг значительно улучшил бы психологическое состояние населения и, косвенно, качество жизни в коммунистической стране, где всего за два года до этого большинство граждан однозначно требовали вывода советских войск и где коммунистическое руководство в любом случае считало главным вопросом чувство материального удовлетворения населения. Я считаю, что эту потенциальную и долгосрочную выгоду нельзя сравнивать с краткосрочным и довольно ограниченным материальным преимуществом, которое давал тот факт, что в период с 1956 по 1961 год Венгрии пришлось потратить на военные разработки значительно меньше, чем другим членам блока.
Таким образом, если в Венгрии полного вывода советских войск не произошло, то при выводе войск из Румынии в июне 1958 года контингент в Венгрии был сокращен на одну дивизию. Это произошло потому, что после отъезда Хрущева из страны Кадар частично изменил свое мнение и предложил вывести одну дивизию и из Венгрии. Скорее всего, его беспокоила реакция общественности, которая наверняка не смогла бы понять, почему при полном выводе советских войск из Румынии в Венгрии невозможно даже сокращение. Первоначально оно планировалось на сентябрь, но в итоге, ради большего международного эффекта, произошло одновременно с выводом советских войск из Румынии.¹¹ Все это было сделано в рамках грандиозной односторонней инициативы по разоружению, призванной доказать мирные намерения советского блока, которая была официально одобрена ПКК WP на московском заседании в мае 1958 года.¹² Тогда страны-члены WP дали обещание о сокращении 119 000 военнослужащих. Румыния сократила численность своей армии на 55 000 человек, и даже Албания символически сократила свои вооруженные силы на 1 000 человек. Непосредственно перед встречей Советский Союз объявил о сокращении войск на 300 000 человек. Характерно для состояния венгерской армии в период дестабилизации 1956 года, что Венгрия была единственной страной-членом WP, которая не объявила о сокращении на этой конференции.
В каком-то смысле это был момент, когда Варшавский договор стал взрослым, потому что с момента основания организации впервые важные решения, влияющие на международную политику, принимались не Советским Союзом или некоторыми его союзниками, а коллективными членами военно-политической организации советского блока, о чем стало известно после заседания ПКК. Правда, само совещание было созвано в результате типично хрущевской импровизации, поскольку лидеры стран-союзниц изначально приехали в Москву на заседание Комэкона. На встрече приглашенным было сказано, что раз уж они все равно собрались вместе, то и ПКК ЗП должен провести встречу. Помимо формального одобрения сокращения армий, был одобрен советский проект, который предлагал подписать пакт о ненападении между ЗП и НАТО.
В эти годы Хрущев, явно пытаясь найти правильную функцию Варшавского договора в отношении роли союзных армий, проявлял исключительную фантазию в отношении того, как они могли бы способствовать достижению общих советских политических целей. В марте 1957 года он поднял вопрос о том, что страны Варшавского договора, "включая Венгрию, могли бы направить свои войска в Советский Союз, возможно, на Дальний Восток, для охраны социалистического лагеря от японцев. Возможно, некоторые подразделения можно было бы перебросить и в Москву. Это не ослабит единства между нашими странами. Мы воспитываем наш народ в духе этого единства".¹³ О своей смелой идее он сообщил Кадару.
Экстемпорализация, свидетельствующая о благородных намерениях Хрущева, в дальнейшем не рассматривалась, однако в том же году другая подобная идея была почти реализована. Он предложил Кадару для демонстрации единства социалистического лагеря принять участие в торжественных мероприятиях на Красной площади в Москве в честь сороковой годовщины Октябрьской революции 1917 года 7 ноября отборные воинские части социалистических стран. В соответствии с доктриной активной внешней политики, развиваемой Хрущевым в эти годы, они договорились, что это предложение будет представлено ХСВП как венгерская инициатива другим родственным партиям.¹⁴ Это действительно произошло в июле 1957 года, но до этого, для порядка, Временный исполнительный комитет ХСВП (так до июня 1957 года назывался Политический комитет/Политбюро) принял резолюцию об этом на своем заседании 2 апреля. Затем в своем письме в ЦК КПСС Кадар официально выдвинул это предложение и, "к своему удивлению", получил положительный ответ из Москвы. Однако развитие мировой политики не благоприятствовало реализации этого плана: в октябре 1957 года советское руководство, которое было все больше заинтересовано в продолжении политики разрядки, в итоге отказалось от этого предложения, заявив, что противник сочтет это демонстрацией силы, которая помешает нормализации отношений между Востоком и Западом.
Берлинский кризис и советский блок
Как это ни удивительно, но механизм вынужденного сотрудничества сверхдержав можно наглядно продемонстрировать, изучив историю двух самых серьезных конфликтов эпохи Восток-Запад - Берлинского и Кубинского ракетных кризисов; более того, мирное разрешение этих кризисов как раз и стало результатом такого сотрудничества.
Модель обоих кризисов была схожей: советское руководство начало наступление с целью изменить статус-кво в свою пользу, что вызвало острый конфликт сверхдержав, и, чтобы избежать эскалации кризиса, Москва была вынуждена отступить. Администрация США, также крайне заинтересованная в том, чтобы любой ценой избежать вооруженного конфликта, помогла своему противнику в успешном отступлении. В итоге был достигнут компромисс, который не только означал возврат к прежнему положению вещей в отношении интересов сторон, но и позволял признать рациональные советские интересы, что дало возможность Хрущеву представить капитуляцию СССР как частичную победу его собственного блока.
После того как летом 1958 года попытки провести саммит четырех держав по женевскому образцу провалились, Хрущев, уступив давнему давлению восточногерманского руководства, решил попытаться решить проблему Берлина в одностороннем порядке. Десятилетием ранее, в 1948 году, Сталин отдал приказ о блокаде Берлина в первую очередь ради престижа, а не потому, что его вынудили к этому внешние факторы. Осознав, что мирный договор с Германией, который должен был положить конец оккупации города союзниками, не будет заключен в обозримом будущем, он планировал заставить западные державы покинуть западные зоны города. Таким образом, Сталин надеялся избавиться от капиталистического анклава, который изначально задумывался как временная мера, рассчитанная на короткий период перемирия, но вклинился, как злокачественная раковая опухоль, в оккупированную советскими войсками зону Восточной Германии. Однако с начала 1950-х годов новый фактор все сильнее побуждал советское руководство как можно скорее найти решение берлинского вопроса, даже ценой определенного риска. К концу десятилетия около двухсот тысяч человек в год бежали из страны в ФРГ через практически открытую границу между восточным и западным секторами Берлина. Это вызвало серьезный политический и экономический кризис в ГДР, тем более что большинство беженцев были высококвалифицированными специалистами, интеллектуалами и квалифицированными рабочими.
Стремление к урегулированию ситуации было в значительной степени мотивировано тем, что к тому времени советское руководство отказалось от идеи объединения Германии и предполагало решение германского вопроса на основе существования двух немецких государств. Таким образом, укрепление политической и экономической стабильности ГДР стало ключевым вопросом не только для Советского Союза, но и для всего советского блока. В ноябре 1958 года Хрущев направил ноту трем западным державам, в которой предложил начать переговоры о провозглашении Западного Берлина свободным городом. Он также заявил, что если соглашение не будет достигнуто в течение шести месяцев, то Советский Союз передаст оккупационные права на Берлин властям ГДР. Это предложение стало известно общественности, а также в историографии холодной войны как "ультиматум" Хрущева по Берлину, хотя сегодня очевидно, что советское руководство на самом деле пыталось решить вопрос путем переговоров. Несмотря на угрожающую риторику, Хрущев пошел на односторонние шаги только после нескольких лет безуспешных попыток. Что касается тактики переговоров, разработанной советской дипломатией перед конференцией министров иностранных дел четырех великих держав в мае 1959 года, то для советского блока был приемлем любой из трех вариантов: (1) западные оккупационные державы выводят свои войска из Западного Берлина, а ООН гарантирует особый статус этой части города; (2) контроль берут на себя войска нейтральных государств; или (3) нынешние оккупационные державы сохраняют в Западном Берлине вооруженные силы, имеющие символическое значение. В любом случае Советы хотели передать контроль над дорогами, ведущими в город из ФРГ в Берлин, властям ГДР.