Мы привыкли к жалобам на то, что лоббисты имеют неоправданный доступ к законодательному процессу, а правительства идут на поводу у корпоративных интересов. Однако в данном случае все было не так. При разработке этого нового закона правительство и бизнес настолько тесно переплелись, что невозможно понять, где заканчивается лоббист и начинается лоббист. Новый законопроект о компаниях на БВО был написан так называемой "бандой пяти" - главным юристом правительства, тремя партнерами из Harneys, Westwood и Riegels и самим Батлером. Каждый день после обеда Хант садился с Ригельсом или одним из его коллег и излагал некоторые мысли, затем отправлял их по факсу в Нью-Йорк, где Батлер вносил свои правки, печатал их и отправлял обратно по факсу. На следующий день процесс начинался снова. И так продолжалось изо дня в день.
В конце концов Батлеру надоело исполнять обязанности секретаря БВО, и он отправил в офис текстовый процессор, изготовленный передовой на тот момент компанией Wang Laboratories. Компьютер жил в офисе Ригельса, что позволяло Батлеру делать пометки в полученных факсах и сразу же отправлять их обратно, оставляя секретарей БВО заниматься набором текста. Это был первый компьютер на островах. Все хотели, чтобы этот закон был принят быстро. Острова хотели снова залезть в "гущу" подставных компаний, а Батлеру нужен был новый продукт для продажи своим клиентам.
Даже всеобщие выборы 1983 года и уход Стаутта с поста главного министра не помогли пустить поезд под откос; новое правительство просто ввело закон в действие, как будто это была его собственная идея с самого начала. "Заседание законодательного совета было назначено на пятницу, 29 июня 1984 года, на 10 часов утра, хотя начало заседания пришлось на 11 часов", - написал Хант в своей автобиографии "Мемуары карибского юриста", которую он подписал, когда я зашел в его офис в Роуд-Тауне. "Заседания Совета никогда не начинались пунктуально; обычно они начинались с опозданием на 45 минут, и мне всегда было жаль капеллана, которому приходилось сидеть и ждать чтения молитв, не обращая внимания на то, что у него могут быть другие дела, требующие его внимания".
Обычно правительственный законопроект представляет главный министр, а затем его поддерживает другой министр. Однако не успел второй министр подняться на ноги, как произошло нечто удивительное: со скамей оппозиции поднялся один из депутатов, чтобы заявить о своей поддержке, что было беспрецедентным. "Я помню, как главный министр был настолько поражен, что его глаза стали похожи на двойные в домино", - пишет Ханте. Оппозиция не только согласилась поддержать законопроект, но и предложила вместо обычных трех парламентских чтений с удовольствием обойтись одним. Законопроект был принят в течение часа после представления, без единой запятой. Хюнте, который очень гордится работой, проделанной им при подготовке законопроекта, решил считать это заслугой своей аккуратности и усердия. Майкл Ригельс, однако, был более сардоничен.
"Она прошла за один день. Единогласно", - сказал он мне, а затем криво улыбнулся. "Никто и понятия не имел, что это значит, наверное. Все просто сказали: "Это то, что вам нужно, чтобы выбраться из финансового кризиса, вы просто должны нам довериться"".
Что же сделал новый закон? Он создал так называемую международную бизнес-компанию (IBC), которая представляет собой упрощенную версию корпорации. Законодательство во многом носит технический характер, но по сути IBC не облагалась налогами, была абсолютно непрозрачной, вела учет только "по усмотрению директоров" (то есть вообще не вела), не должна была никому рассказывать о своей деятельности и могла быть переведена в другую юрисдикцию в любое время и по любой причине - например, если за ней охотилась полиция. IBC были просты и дешевы в создании и идеально подходили для прикрытия. "Они не облагались налогами, были удобны для бизнеса и прижились, потому что мир просто умирал от желания иметь что-то подобное", - говорит Майкл Ригельс.
Первые несколько лет все шло медленно, однако, как и прежде, покупателями были в основном американские налоговые уклонисты. Потребовалось два последовательных геополитических благоприятствования, чтобы БВО по-настоящему заявили о себе в индустрии бутлеринга. Первую услугу оказали все более напряженные отношения между Соединенными Штатами и Мануэлем Норьегой, непостоянным кингмейкером и фактическим правителем Панамы с 1983 года. Панама была центром обмена информацией для всех видов сомнительного бизнеса в Центральной Америке, но в 1988 году Норьега был осужден в Майами по обвинению в контрабанде наркотиков. Поскольку вмешательство США в дела Панамы становилось все более вероятным, инвесторы начали искать более стабильное место. "Мы приводим сюда наших клиентов, убеждая их, что БВО - хорошее место", - сказал в 1988 году местной газете BVI Beacon панамский адвокат Рамон Фонсека из юридической фирмы Mossack Fonseca (о которой мы расскажем позже). Хотите, мистер Вустер, чтобы вам помогли спрятать украденные деньги? Позвольте мне.
Другой толчок пришел с дальнего конца света. В середине 1980-х годов Великобритания согласилась вернуть Гонконг Китаю, что вызвало волну фанковых денег, превосходящую все, что мир еще видел. "Все китайцы ужасно испугались и сказали, что нам нужно вывезти отсюда свои активы, куда же нам податься? И каким-то образом в чьей-то голове всплыли БВО", - говорит Ригельс. Решение Ли Ка-Шинга, самого богатого человека Гонконга, перевести свои судоходные активы в зарегистрированную на БВО подставную компанию подняло престиж островов, как и хитрый маркетинг. Один юрист, осведомленный о том, что в китайском фольклоре число 8 считается счастливым, организовал регистрацию большого количества новых компаний 8 августа 1988 года - 8/8/88, и, таким образом, якобы самый счастливый день китайского века. Реестр должен был быть закрыт в связи с Фестивалем эмансипации, самым важным государственным праздником на островах, но хорошие дворецкие не берут выходных, поэтому он остался открытым.
Точную статистику по количеству зарегистрированных на островах компаний получить сложно, не в последнюю очередь потому, что компании могут быть распущены, затем вновь открыты, а потом снова распущены с пугающей легкостью. Но к 1997 году на БВО регистрировалось более 50 000 компаний в год. Они затмили своих старых конкурентов в голландском Карибском бассейне и заняли почти половину мирового рынка оффшорных компаний.
С точки зрения жителей островов это было похоже на чудо - открытие нефти в еще больших количествах, чем раньше. Компании Shell сделали это место богатым. В расчете на одного жителя Британские Виргинские острова сейчас богаче, чем в среднем по Западной Европе, а треть экономики составляют непосредственно финансовые услуги - самый крупный сектор, в котором занят каждый девятый житель БВО. Компании не платят много налогов (очевидно, поскольку их смысл в том, что они не облагаются налогами), но гонорары, выплачиваемые юристам, которые их создают и поддерживают, обеспечивают почти две трети доходов правительства.
Деньги преобразили острова. Если столетие назад здесь были тропинки, по которым едва могли пройти лошади, то теперь обрывистые склоны холмов пересекают асфальтированные дороги, взбирающиеся на острия холмов, откуда на море смотрят элегантные виллы. Сорок лет назад большая часть населения занималась натуральным хозяйством, но теперь почти все продукты питания на островах импортируются и продаются в магазинах у дома или в огромных супермаркетах на окраине Роуд-Тауна. Автомобили - американские, коробчатые, а дорожные знаки напечатаны белыми буквами на зеленом фоне в американском стиле. Я искал хоть какие-то следы британского влияния и в конце концов нашел традиционный чугунный столб с королевским гербом, прислоненный под пьяным углом в зарослях кустарника. Было очевидно, что никто не использовал его для размещения сообщений в течение десятилетий, если не считать местных собак.
Губернатор, конечно, все еще британец, и через своего друга я договорился с ним о встрече. Его полное имя - Огастус Джеймс Улисс Джасперт, более известный как Гас (хотя я и не прибегал к таким терминам). Мы договорились о встрече на середину утра. Я припарковал машину в крошечном уголке тени, который, как я надеялся, все еще будет там, когда я вернусь, позвонил в звонок, чтобы пройти за выкрашенный зеленой краской забор, а затем пошел через маленький приятный сад к скромному зданию. Позвонив еще раз, чтобы пройти в вестибюль, я получил указание подождать.
Я немного посидел и внимательно рассмотрел табличку с именами всех губернаторов БВО. Мимо меня, направляясь к выходу, проходил непрерывный поток курильщиков, каждый из которых спрашивал, заботятся ли обо мне. Я пересел на место подальше от двери и рассмотрел портрет королевы, на котором она сильно напоминала мою свекровь. Затем я пролистала литературу, представленную в журнальном стеллаже на стене: листовку американской страховой компании с собачьими ушами, брошюру о финансах БВО трехлетней давности и глянцевую статью о лучших британских брендах двухлетней давности. Это было похоже на общую комнату для персонала в провальной подготовительной школе в Херефордшире, а не на нервный центр карибского форпоста современной и ориентированной на внешние связи страны.
В конце концов меня пригласили наверх и проводили к губернатору. Джасперт был розоволицым и песочноволосым, не старше сорока лет, с уместным рукопожатием. Я бы с удовольствием рассказал вам, что он сказал, но он взял с меня обещание, что наш разговор не будет записан, прежде чем мы сядем за стол. Однако не чувствуйте себя обделенным. Наша встреча началась с десятиминутным опозданием, состояла из одних банальностей и закончилась через несколько минут, когда один из его подчиненных появился в заранее оговоренном месте, чтобы сказать, что у него "звонок". Я вернулся на улицу так быстро, что два последних курильщика еще не успели докурить сигареты, когда я проходил мимо них. Тень по-прежнему лежала прямо над моей машиной.