ЯПОНСКОЕ ВТОРЖЕНИЕ

В Китае успехи националистов в подавлении своих врагов-коммунистов привлекли внимание иностранной державы. Объединенный Китай угрожал японскому контролю над Корейским полуостровом и железнодорожной зоной Южной Маньчжурии к северу от него. Политика Великобритании в отношении Китая, поскольку вопрос об опиуме больше не стоял на повестке дня, была благоприятной и поддерживалась британской общественностью. В 1931 году, в качестве прелюдии к последующим событиям, японские военные спровоцировали пограничный инцидент, обеспечив себе предлог для вторжения и оккупации Маньчжурии. Позже ей удалось расширить свое влияние за счет серии тайных сделок с Чан Кай Ши в 1934 году, которые, став достоянием гласности, дали коммунистам повод сплотить население против него. С этого момента экспансионистские амбиции Японии отодвинули на второй план прочные экономические отношения с Шанхаем. За годы своего существования Япония вложила в него более миллиарда иен и экспортировала в город самые разнообразные товары. В июле 1937 года небольшое столкновение между китайскими и японскими войсками недалеко от Пекина дало Японии видимое оправдание для нового, более масштабного вторжения. По мере распространения новостей в Шанхае вспыхнуло общественное возмущение и патриотический пыл. Был организован бойкот японских товаров, который к этому моменту был по сути символическим актом, а власти мобилизовали добровольцев по всему городу. К середине июля Пекин и Тяньсин оказались в руках японцев. Битва за Шанхай между Китаем и Японией началась 13 августа и продолжалась до конца ноября, став первым ключевым сражением между двумя крупными азиатскими державами. Пока иностранцы, находившиеся в городе, наблюдали за ходом сражения, весь мир осознал важность этой битвы, которую позже назовут "Сталинградом на Янцзы". Японцы ошибочно рассчитывали на быстрое сражение, но их потери достигли ста тысяч человек, а солдаты сражались от дома к дому.

14 августа 1937 года Шанхай, где проживало три с половиной миллиона человек, подвергся японской бомбардировке. Пятый по величине город мира оказался застигнут врасплох: Более двух тысяч человек погибли в результате событий, получивших название "Кровавая суббота", и город оказался отрезанным от внутренних районов. Несколько бомб попали в Международное поселение, вызвав кровавую бойню. Одна из них упала в "конце Нанкин-роуд", недалеко от дома Сассуна, и "мертвые и расчлененные тела усеяли улицу". Люсьен Овадия, правая рука Виктора, был отброшен взрывом в свой офис в Cathay Building, а прилегающая аркада Sassoon Arcade была разрушена. Овадия и высшее руководство отеля поспешили эвакуироваться с верхних этажей здания. Однако, несмотря на этот натиск, персоналу удалось открыть ресторан и бар на следующий день, а аркаду охраняли от мародерства до тех пор, пока ее магазины не были должным образом защищены. В условиях хаоса стоимость продуктов питания в городе резко возросла, а доверие инвесторов упало.

Виктор запечатлел своей камерой некоторые сцены японского вторжения в Шанхай в 1937 году.

Нападение предвещало конец золотых дней Шанхая. В конце августа шанхайское отделение компании E. D. Sassoon сообщило в свой лондонский офис, что ситуация стала спокойнее и бизнес частично возобновился. Иностранные банки вернулись к работе, но с начала военных действий британской собственности был нанесен ущерб на сумму более 6 миллионов фунтов стерлингов, и все понимали, что даже если конфликт будет немедленно прекращен, бизнес не вернется в нормальное русло в течение многих месяцев. К октябрю последствия беспорядков для шанхайской торговли стали очевидны: судоходство упало до менее чем 20 % от обычного уровня, большинство фабрик прекратили работу, а нехватка продовольствия привела к росту цен. Когда начались военные действия, Виктор уезжал на лето в Европу, но к этому времени уже вернулся. В начале 1938 года он писал из Шанхая одному из своих директоров в Лондоне: "Ситуация здесь кажется более серьезной и опасной, чем когда-либо, как с политической, так и с финансовой точки зрения", а несколько дней спустя на сайте он выразил опасения, что "японцы закроют всю внешнюю торговлю, поскольку в Китай будут поступать только японские товары". Через год после нападения существенного улучшения не произошло. Хотя ежедневные боевые действия утихли, сообщалось, что торговые артерии сузились, а общая стоимость британских инвестиций в городе уменьшилась. С другой стороны, дневники Виктора свидетельствуют о том, что городская элита в какой-то мере наслаждалась нормальной жизнью; вечеринки, ужины и поездки на съемки продолжались как обычно, по крайней мере до 1940 года.

Международное поселение и Французская концессия остались практически нетронутыми захватчиками. Эти анклавы были окружены сначала зоной военных действий, а затем жестокой оккупацией, поскольку японцы пытались навести порядок в китайском секторе. Японские военные назначили "экспертов" для работы с различными общинами Шанхая. Один из двух "еврейских экспертов" утверждал, что "Япония должна принять евреев в соответствии с национальным духом всеобщего братства", хотя это было продиктовано не столько альтруизмом, сколько антисемитским представлением о том, что Америка обязана евреям, и их щедрое обращение в Шанхае будет способствовать симпатиям к Японии в Вашингтоне. Японцы также упорно добивались большей доли в Шанхайском муниципальном совете, чтобы управлять местной администрацией. Они потребовали от совета гарантий того, что антияпонские и политические передачи из Международного поселения будут "прекращены". Еще до вторжения японцы, вынашивавшие имперские амбиции в отношении Китая с конца XIX века, настаивали на предоставлении им места в совете.

Будучи богатым бизнесменом с мировыми связями, Виктор точно соответствовал их представлению о еврее, и его считали фигурой, которую можно использовать для формирования мнения не только в еврейской общине Шанхая, но и в Британии и Америке. Виктор, в свою очередь, хотел получить помощь Японии, чтобы контролировать поток беженцев, прибывающих в Международное поселение. Миграция началась в 1933 году, когда Гитлер стал канцлером Германии. По мере того как преследования становились официальной политикой нацистской Германии, число ищущих убежища в других странах росло, достигнув пика после "Хрустальной ночи" в ноябре 1938 года, когда десятки тысяч еврейских домов и предприятий, школ и синагог были повреждены или разрушены. Количество евреев, бежавших из Германии и Австрии, заставило многие страны запретить им въезд, в результате чего Шанхай стал магнитом для еврейских беженцев, поскольку они могли приехать туда "без виз из-за своего уникального статуса города, находящегося под контролем иностранных держав". (На самом деле, японское вторжение и последовавший за ним хаос позволили значительному числу евреев беспрепятственно въехать в город). Многие из них были лишены своего имущества и надеялись, что Шанхай станет перевалочным пунктом для их новых домов в Австралии или Северной Америке. Тем временем состояние беженцев, прибывавших в Шанхай, продолжало ухудшаться. В период с ноября 1938 года по следующее лето в городе, который и без того страдал от экономического кризиса, оказалось около двадцати тысяч еврейских беженцев. Виктор стремился как облегчить участь беженцев, так и избежать перегрузки Шанхая. В 1938 году появились новости о том, что он приобрел десять тысяч квадратных миль земли в Бразилии, чтобы поселить там евреев из Германии и Австрии. Однако бразильское правительство поставило условие, что въезд будет разрешен только евреям с полезными навыками, и эта затея провалилась.

До конца 1940 года Виктор пытался выступать в качестве посредника между японцами и британцами, представляя интересы еврейской сефардской общины в ее отношениях с японскими властями. В мае 1939 года Виктор и его друг Эллис Хаим встретились с японскими "еврейскими экспертами", чтобы обсудить проблему беженцев, обострившуюся в связи с прибытием сотен тысяч китайцев, перемещенных из-за войны, разворачивающейся в стране. Они попросили японцев остановить иммиграцию, поскольку, по их мнению, город больше не сможет справиться с наплывом. Представители муниципального совета также призвали свои правительства "сделать все возможное, чтобы воспрепятствовать эмиграции в Шанхай малообеспеченных людей", но хотя страны по всему миру закрыли свои двери для европейского еврейства, в Шанхае они оставались открытыми еще некоторое время. То, что, несмотря на трудности, с которыми столкнулся Шанхай, тысячи евреев пережили военные годы в его среде и впоследствии эмигрировали в другие страны, было и остается заслугой города и китайского народа, который дал им убежище. Несмотря на то, что Виктор очень хотел, чтобы число новоприбывших уменьшилось, он стремился улучшить положение беженцев в городе, пожертвовав 150 000 долларов на их помощь. Он также разработал схему трудоустройства и помог нескольким евреям открыть свое дело. Он подсчитал, сколько стоит прокормить одного беженца в Шанхае - около десяти шиллингов в неделю, или 26 фунтов стерлингов в год, - и использовал эту цифру, как это делают благотворительные организации и сегодня, чтобы убедить других жертвователей помочь.

На протяжении всего времени Виктор сохранял верность Британии, но по мере того, как в Европе разгоралась война, а Япония все больше сближалась с Германией, шансы на то, что ему удастся сохранить теплые отношения с оккупантами, уменьшались. В начале войны Виктор объявил, что планирует пожертвовать 1 миллион фунтов стерлингов (сегодня это более 60 миллионов фунтов стерлингов) на военные нужды, но неизвестно, сделал ли он это и какова была сумма. Пропасть между ним и японской администрацией стала достоянием общественности, когда во время поездки в США в начале 1940 года он раскритиковал Японию и предсказал, что надвигающийся экономический коллапс заставит японцев повернуться лицом к своим военным. Япония начала ожесточенную атаку на Виктора, назвав его высказывания "серьезной клеветой не только на японскую армию, но и на японский народ", и его комментарии были немедленно осуждены еврейской общиной Шанхая. Даже Эллис Хаим присоединился к ним, выступив с критикой высказываний Виктора и выразив свою признательность за " сочувственное и вежливое отношение", проявленное японскими чиновниками в Шанхае к еврейским беженцам. Для японских "еврейских экспертов" это было доказательством того, что их стратегия работает: Еврейская община достаточно хорошо понимала шаткость своего положения, и Япония могла использовать их признательность на мировой арене. Японцы чувствовали себя шокированными и преданными заявлениями Виктора, которые явно сигнализировали о конце "уютных" отношений между двумя сторонами.