— Да, такая печальная история, – отвечает за меня Джина, с жалостью качая головой. — Я уверена, что твоё присутствие на Рождество будет много значить для неё.

Я потираю затылок. — Да, я уверен, что это так.

— Твоя мама уже старая, – говорит Эрика рядом со мной. — Ей должно быть около восьмидесяти с чем-то. Сколько ей было лет, когда она родила тебя?

— Эм... – Я быстро подсчитываю в голове, исходя из своего возраста, и понимаю, что моей фальшивой маме было бы пятьдесят с небольшим, когда она родила меня. Это вообще возможно? Мне лучше не рисковать. — Меня усыновили.

Эрика кивает, так что, думаю, мой ответ удовлетворил её беспокойство.

Касси наклоняется вперёд. — Где ты остановился? Ты не сможешь остаться в доме престарелых с мамой.

— Я ещё не забронировал отель.

Брюс присвистнул. — Это проблема. Тебе будет трудно найти отель в это время.

Я не думал об этом. Изначально я не собирался оставаться в Ливенворте. Я должен был достать компьютерный чип из чемодана Лэйси, пока она была в туалете в самолёте. Но теперь, когда мне придётся остаться здесь и ждать, пока посылка придёт по почте, все мои планы изменились. Что я делаю? План С? По крайней мере, этот план включает в себя поцелуйство (прим. пер.: игра слов – kissmas – kiss (поцелуй) + Christmas (Рождество)) с Лэйси – мне нравится эта шутка, несмотря на то, что она говорит.

— Или ты можешь остаться в доме своей мамы, – предлагает Джина. — Ты ведь ещё не продал его, да?

Чёрт, если бы я знал.

— Не беспокойтесь обо мне. Я всё улажу. Хотя, наверное, мне пора идти, если я собираюсь найти комнату. – Я встаю, смотрю на Лэйси. — Тебе помочь донести сумку до комнаты?

Это мой пассивный способ попытаться остаться с ней наедине.

— Конечно. – Она улыбается, уловив мою мысль. — Это прямо по коридору.

— Обязательно посмотри на все детские фотографии Лэйси, которые висят на стене, – зовёт нас Эрика. — Она была самым неуклюжим подростком, которого я когда-либо видела.

— Я не была неуклюжей, – защищается Лэйси. — Я была нелепой.

— Разве это не одно и то же? – Я беру её чемодан и иду за ней в спальню.

— Нет, "нелепая" означает, что у меня были длинные ноги, как у супермодели.

— То есть ты хочешь сказать, что в средней школе ты была супермоделью?

— Именно это я и говорю.

Она останавливается перед своей закрытой дверью, оборачивается через плечо, чтобы посмотреть на меня. Наши лица находятся на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, и мне нравится, что её улыбка подрагивает от игривости. Это лучше, чем всё, что я когда-либо видел.

Лэйси поворачивает ручку и открывает дверь, заходя в свою комнату. Она размахивает руками, как будто участвует в большом спектакле. — Тада!

Верхнюю половину стен покрывают обои с цветочным рисунком. В центре – белая панель, а внизу – обои в сине-белую полоску. Её спальня как будто вышла прямо из 1996 года, но мне это нравится.

Я представляю, как Джина и Брюс часами макали обои в воду, а потом клеили их на стены – столько любви за каждым листом обоев. Было время в моей жизни, когда я отдал бы всё, чтобы испытать такую родительскую любовь. Но по мере того, как я взрослел, менялось и то, чего я хотел от жизни.

Я медленно обхожу квадратное пространство, наклоняясь, чтобы рассмотреть фотографии четырнадцатилетней Лэйси. На её рыжих волосах была повязка, огромный пояс, цветные леггинсы и сапоги с бахромой. Как у любого подростка, у неё были брекеты, и она слишком много красилась, но она не была неуклюжей. Она была милой.

— Видишь? – Она наклонилась ко мне через плечо. — Прямо супермодель.

— Я как раз думал о том же. – Я улыбаюсь ей, продолжая двигаться по комнате. На стене висит ряд медалей за боевые искусства. — Здесь много побед за первое место. – Я указываю на медали и пояс по карате, висящий над ними. — И коричневый пояс23? – Мои брови поднимаются.

— Что? – Она улыбается мне в ответ.

— Ничего. Я просто удивлён. Со всей твоей энергией я представлял тебя чирлидершей.

— Что я могу сказать? Я скорее пну кого-нибудь в живот, чем буду задирать ногу вверх.

Я смеюсь, всё ещё перемещаясь по её комнате. Два весла стоят в углу, рядом с ними на гвозде висит снаряжение.

— Что это всё такое?

Она подходит ко мне и встаёт рядом. — Раньше я была инструктором по рафтингу. Каждое лето сюда приезжают туристы и хотят сплавиться по реке, и я была одной из тех, кто их возил.

— А снаряжение?

Она пожимает плечами. — Я люблю лазить по скалам.

— Должен сказать, что ты самый авантюрный химик, которого я когда-либо встречал.

— Много ли ты встречал химиков?

Мои губы поджаты. — Не думаю, что встречал.

— А что насчёт тебя? – Она поворачивается, отступая назад, чтобы сесть на кровать. — Ты знаешь обо мне все эти вещи? Но я почти ничего не знаю о тебе.

Возможно, это потому, что обо мне почти нечего знать. Или, на самом деле, я мало что могу рассказать людям о себе.

— Я люблю суши.

— И? – настаивает она.

— Я тоже люблю лазить по скалам.

По постройкам, то есть. Я никогда раньше не занимался скалолазанием, но уверен, что это очень похоже.

— Хорошо, что ещё?

— Ещё мне нравится бить всякое.

Лэйси смеётся. — Например?

Людей.

— Мячи (прим. пер.: balls – это мячи, а также яйца), – говорю я с ухмылкой. — Футбольные мячи.

Её губы растягиваются в улыбку. — Я рада, что ты это уточнил.

— И я никогда не был в Ливенворте, штат Вашингтон, в Рождество.

— Тебе понравится.

— Я не очень люблю Рождество. Я никогда не проникался духом этого сезона.

— Почему?

Потому что у меня никогда не было семьи. Потому что Рождество – это быть с теми, кого ты любишь, а я никого не люблю.

Я выбираю более простой ответ. — Потому что я очень занят.

— Консультациями?

— Именно так.

— Много ли компаний хотят консультироваться во время праздников?

— Ты удивишься. – Я улыбаюсь, мне нравится, как она оспаривает всю ту чушь, которую я говорю.

— Ну, тогда хорошо, что ты меня встретил. – Она встаёт со своего места на кровати. — Я собираюсь подарить тебе незабываемые рождественские впечатления.

Моя улыбка становится лукавой. — Ты имеешь в виду интрижку между нами или город?

Она подходит очень близко, намеренно удерживая мой взгляд. Моё дыхание становится прерывистым с каждой медленной секундой. — Город, – шепчет она, как будто это секрет только для нас двоих. В её голосе слышится хрипотца, от которой моё сердце начинает биться быстрее. — Я буду твоим гидом.

Я сохраняю озорную улыбку на губах. — Я надеялся, что ты имеешь в виду праздничную интрижку.

— Ещё бы. – Она смеётся, делая шаг назад к двери. — Как насчёт того, чтобы встретиться в конфетной лавке моих родителей завтра в десять утра, и мы могли бы начать наше свидание?

— О, это утреннее свидание?

— Нет. – Она покачала головой. — Это свидание на весь день.

— Ты уверена, что хочешь провести со мной так много времени?

— Я думаю, что мы можем дотянуть до полудня, а там я уже буду смотреть по ситуации. Если дела пойдут не очень хорошо, я могу бросить тебя после обеда.

— Ты ведь серьёзно говорила о том, что в любви и войне всё справедливо?

— Абсолютно серьёзно. – Что-то, чему я не могу дать названия, промелькнуло в её глазах, но тут же исчезло, как только я это увидел. — Если, конечно, у тебя не было планов провести этот день с мамой.

— Нет. – Я качаю головой. — Я навещу её сегодня днём, так что завтра весь день свободен.

— Отлично. – Лэйси улыбается. — Это свидание.

Нет, на самом деле, это работа.

Но я никогда не ждал работы с таким нетерпением, как завтра.