— Блять, Боже, Дэмиен!

— Ты собираешься кончить для меня снова, не так ли? – спрашивает он сквозь стиснутые зубы, рука перемещается с моих бёдер, чтобы жёстко приземлиться на мою задницу, а удар проникает в мой клитор. Как будто он вымещает свой тяжёлый день на моём теле, как будто я – его побег, и мне это нравится.

— Да! – кричу я, но мне нужно больше. Я балансирую на грани, и я знаю, что он не отстаёт. Но мне нужно больше.

Он, конечно, знает.

На земле ещё не было человека, который мог бы читать меня так, как он. Рука движется вверх по моей спине, вдавливая меня в стойку, пока он грубо трахает меня в неё, пока не доходит до задней части моей шеи. Рука обхватывает мои волосы и резко дёргает, моя шея откидывается назад, пока я не смотрю на встроенное освещение на его потолке.

— Так чертовски красива, когда ты принимаешь меня вот так, детка, – шепчет он, а затем я слышу незнакомый звук за мгновение до того, как влага попадает в щель моей задницы.

Слюна.

Он плюнул на меня.

Рука на моём бедре двигается, палец проводит по влажной слюне вниз, пока она не оказывается у моей дырочки. Его большой палец оттягивает мою ягодицу в сторону, когда он замедляет свои глубокие, всепоглощающие толчки внутри меня, его дыхание тяжёлое и неровное.

Он так близко.

— Скоро, – говорит он, и я знаю, что он смотрит на мою задницу, на то место, где его член исчезает в моём влагалище. — Скоро я возьму эту задницу, детка, и ты будешь выкрикивать моё имя, пока я это сделаю. – Дрожь пробегает по мне. — У тебя раньше был здесь мужчина? – Палец, мокрый от его слюны, обводит незнакомую дырочку. Я качаю головой.

— Я буду первым, – говорит он, продолжает водить пальцем по кругу, его толчки снова ускоряются.

— Боже, Дэмиен, пожалуйста, – стону я.

— Я буду трахать твою задницу пальцем, пока буду трахать твою сладкую киску, детка, и ты кончишь для меня, да?

— Дэмиен...

— Да или нет, детка? – спрашивает он, безжалостно трахая меня, моя задница подпрыгивает на его бёдрах, его большой палец давит на мой анус.

Я потрясена тем, что мне уже нравится это ощущение, что мысль об этом вторжении усиливает мой оргазм, заставляя меня сдерживаться, чтобы не сорваться.

— Блять, да, Дэмиен, сейчас! – кричу я, и тут толстый палец входит в меня, когда он заполняет меня, и я никогда в жизни не была так чертовски полна. Я кричу и сжимаюсь, кончая, мир становится черным, и я неконтролируемо трясусь на мраморе. Я неистово бьюсь об него, когда он глубоко вжимается, наполняя меня своей спермой, а он громко стонет, так громко, что соседи наверняка слышат.

Но меня это не волнует.

Мир перестал вращаться, и единственное, что я знаю – это этот мужчина, похороненный внутри меня и делающий меня целой.

Требуются долгие-долгие мгновения, чтобы мир снова стал реальным, дыхание замедлилось, а Дэмиен выскользнул из меня.

— Хорошо. Теперь мы можем поесть, – говорит он, снова перемещая руки к мои бёдрам, ставя меня на пол, поворачивая моё тело и держа меня до тех пор, пока мои желеобразные ноги не перестанут двигаться.

И тогда я смеюсь, смеюсь сильно, потому что вся эта ситуация безумна. Дэмиен наклоняется, подтягивая свои боксёры, но отбрасывая в сторону брюки и ремень, а потом он тоже смеётся, крепко притягивая меня к себе.

И когда его губы прижимаются к моим, а его рука перемещается к моей шее, чтобы притянуть меня и удержать на месте, мы оба всё ещё смеёмся.

И я чувствую себя свободной.

После ужина мы лежим в его постели, голова Дэмиена на моём животе. Он нежно прижимается к нему губами, ощущение тепла и таяния в моих нервных окончаниях восхитительно.

— Спасибо, naranja, – говорит он, глядя вверх на меня.

Мне нравится, что этот мужчина смотрит на меня так, будто я сногсшибательна и прекрасна, несмотря на то, что я с грязным пучком, чистым лицом и готова ко сну. Как будто я могу быть в бумажном пакете, и он всё равно предложит купить мне ещё десять разных цветов, потому что я выгляжу в нём великолепно.

— Серьёзно, ничего особенного, – говорю я. — Прости, если я перешла какие-то границы. Я знаю, что мы не... такие, но у тебя был длинный день, а у меня была лишняя энергия. – Моё лицо горит.

— Прекрати. В этом нет необходимости. С какой стати тебе извиняться?

— Это твой дом. Ты попросил меня быть здесь, и я... как бы взяла его на себя.

— Здесь чисто впервые за неделю. Обычно у меня лучше получается соблюдать порядок, но дел накопилось много. К тому же, я старался проводить всё свободное время внутри тебя. Я ещё не дошёл до этого. – Я дрожу от его слов, и он смеётся.

— Да, мне это тоже нравится больше, чем уборка, – говорю я.

— Но тебе не нужно было этого делать – это не требование или ожидание. Позволь мне сказать это сейчас. Когда я приглашаю тебя сюда, это просто для того, чтобы я мог видеть тебя, когда буду дома. А не потому, что я хочу, чтобы ты убиралась.

— Мне нравятся такие вещи, – говорю я, прикусив губу и борясь со всепоглощающим желанием отвести взгляд. — Заботиться о людях. Ханна делала это для меня, когда я росла; ей нравится делать это сейчас.

— А ты всегда хочешь быть похожей на свою сестру, – говорит он с улыбкой, и я смеюсь.

— У тебя отличная память. – Он качает головой, не соглашаясь. Прежде чем объяснить, он двигается, заключая меня в клетку, ложась на меня сверху, его лицо над моим.

— Нет. Я обращаю внимание на то, что ты мне говоришь, вот и всё. – И снова его слова напоминают мне о том, как чертовски низка была моя планка. — Мне нравится, что ты заботишься обо мне, – говорит он и заправляет волосы мне за ухо, как он всегда это делает. — Опять же, не скажу, что я этого ожидаю, но это приятно.

— Хм. Ну, может быть, в следующий раз, когда ты будешь работать допоздна, я проберусь к тебе и снова приготовлю ужин. Я готовлю отличную лазанью, – говорю я с улыбкой.

— Боже, как ты до сих пор не замужем? – спрашивает он, и мой живот вздрагивает.

Тогда я понимаю.

Я должна сказать ему.

Сейчас самое подходящее время.

Это может всё испортить, но я не хочу причинить этому – нам – больше вреда, чем нужно. Может быть, признание всего сейчас спасёт это.

— Дэмиен, мне нужно тебе кое-что сказать, – говорю я, мой голос низкий.

— Про то, что ты на самом деле замужем? – спрашивает он, приподняв бровь.

— Нет, но...

— У тебя где-то спрятаны дети?

— Нет, я...

— Ты серийный убийца, золотоискательница или в бегах? – Он широко улыбается, и я не могу удержаться от смеха.

— Тогда всё в порядке. Не этой ночью. Я хочу этого. Я, ты и спокойствие. Скажешь мне в другую ночь, когда я не буду сыт домашней стряпней и лежать в постели с женщиной моей мечты, хорошо?

Моё сердце останавливается.

— Женщиной твоей мечты? – спрашиваю я, низким голосом. Дэмиен перекатывается, пока мы не оказываемся бок о бок, его губы мягко прижимаются к моим, прежде чем ответить.

— О, да. Горячая, светловолосая, милая и хорошо готовит? Чёрт, да ты просто влажная мечта, Эбигейл, – говорит он, и я смеюсь, но он не смеётся. — Я знаю, что у нас всё иначе, но помнишь, я говорил тебе, что не уверен в будущем. Что всё может пойти отлично и всё будет развиваться, – говорит он.

— Хммм, – бормочу я, не желая подталкивать разговор.

— Я просто говорю. Давай закончим с праздниками, а потом, возможно, проведём эти важные разговоры.

— Важные разговоры?

— Твоё большое открытие, того, что происходит между нами.

— О, – говорю я, а он просто улыбается.

— Да, "о". Весь следующий месяц будет дерьмовым шоу с делом Шэрон и несколькими другими, над которыми мы работаем до конца года. Плюс праздничная вечеринка и праздники в целом, шопинг. Я уверен, что в этом месяце у тебя безумные рабочие часы, – говорит он, и я киваю. — Итак, мы войдём в хаос в следующем году, как только всё уляжется. Договорились?

— Договорились, – говорю я, соглашаясь.

Я не уверена, должна ли я чувствовать себя успокоенной или более встревоженной после этого разговора, но, по крайней мере, я не могу сказать, что не пыталась. И он знает, что есть... ну... что-то. Только не знает, что именно.

И он хочет большего.

Боже. Большее с Дэмиеном.

— Итак, какие у тебя планы на отпуск? – спрашивает он, и мне требуется каждый последний синапс в моём теле, чтобы не признаться, несмотря на мою неудачную попытку за несколько минут до этого.

Он собирается спросить.

Я не знаю, откуда я знаю, но я знаю это. Я знаю, что будет дальше.

Помня об этом, я осторожно отвечаю.

— Возвращаюсь в Спрингбрук-Хиллз на Рождество. Тётушка Санта должна привезти свой большой мешок. – Его улыбка растягивается, и я чувствую её на своей голой коже. Он выглядит моложе, не на 42 года, и уж точно не как какой-нибудь высокопоставленный адвокат.

— Конечно. Ты должна исполнить рождественские желания всех маленьких девочек и мальчиков. Ты носишь костюм? – Его глаза становятся тёплыми и мягкими. — Может быть, одно из тех маленьких платьев Санты? – Я хватаю маленькую подушку, которую он любит использовать, чтобы приподнять мои бедра, когда трахает меня здесь, и бью его ею по голове.

— Ты извращенец. – Его смех глубокий, и он двигается, перекатываясь, пока его лицо не оказывается рядом с моим, и он нависает надо мной. Большая часть его веса приходится на его руки, в то время как его нижняя половина вдавливает меня в кровать.

— Может быть, мы можем оставить это только для нас, – говорит он, поднимая брови, как будто это какой-то пошлый приём. Я смеюсь, наблюдая, как он вздрагивает от моего движения. — Значит, после Рождества? А до?

— Ничего и ничего. Я взяла несколько дней отпуска, что будет волшебно, потому что я уже измотана праздничной суетой, а я ненавижу период возврата, но мне совершенно нечего делать.

— А что насчёт 23-го? – Боже, сдержанность, с которой я заставляю своё тело оставаться неподвижным, почти болезненна.

— Это четверг? – спрашиваю я, как будто не знаю, как будто эта дата не была обведена кружком в моём календаре уже несколько месяцев.