Глава 28

Дженнсин

Торена увольняли. Пока я шла к своей машине на парковке полевого дома, Торен терял свою карьеру.

О боже. Зачем мы это сделали? Почему мы просто не подождали до вечера? Из-за всего этого флирта и поддразниваний в спортзале мы, черт возьми, сошли с ума.

Слезы защипали мне глаза, а комок в горле мешал глотать и затруднял дыхание.

Возненавидит ли он меня, когда все закончится? Пожалеет ли он обо всем, что произошло между нами? Я только что стоила ему работы. Его репутации. Я знала, чем мы рисковали. Знала, каковы были ставки. Но я была самонадеянной дурой, думая, что нас не поймают.

Когда же я усвою этот урок? Когда же я перестану совершать одни и те же гребаные ошибки?

Слеза скатилась по моей щеке, и я смахнула ее. Ее место заняла другая.

— Черт возьми. — Я была в нескольких секундах от того, чтобы разрыдаться, но каким-то образом мне удалось добраться до своей машины и закрыться внутри, прежде чем я перестала бороться со слезами и просто дала им пролиться.

Я не могла потерять его. Когда я заглядывала в будущее, я не могла представить себе работу, которая у меня будет, или друзей, которых я заведу. Но я видела Торена. Это было так же ясно, как луна, сияющая в ночном небе.

Может быть, мы найдем выход из этого. Может быть, я могла бы позвонить тренеру Аспен и уйти из команды. Если я брошу университет, позволят ли Торену сохранить свою работу?

Наверное, нет. Мое сердце дрогнуло, когда я потянулась к телефону, надеясь увидеть сообщение от него или пропущенный звонок.

Но на экране уведомлений появилось не имя Торена. Я пропустила два звонка от мамы и смс с приказом: ПОЗВОНИ МНЕ СЕЙЧАС ЖЕ.

С ней что-то случилось? У меня проблемы? У меня скрутило живот, но, прежде чем я смогла ей перезвонить, я просмотрела остальные уведомления.

Пропущенные звонки с незнакомых номеров. Сообщения от знакомых имен.

Последнее было от Эмили.

Шок от того, что я увидела ее имя, заставил меня перестать плакать.

Когда я уезжала из Стэнфорда, я прямо не просила ее забыть мой номер, но это подразумевалось. Мне следовало заблокировать ее, когда она написала мне сообщение в мой день рождения.

Только тогда я бы не получила ссылку, которую она отправила. Какого черта?

Я вытерла слезы, пока загружалась статья. От заголовка у меня внутри все перевернулось.

Тренер по волейболу арестован за связь со студенткой.

Мой вздох заполнил салон машины. Нет. Нет, нет, нет. Этого не могло быть.

Подождите. Я снова перечитала заголовок, и одно слово выскочило на экран. Арестован. Зачем им арестовывать Кристиана за то, что произошло много месяцев назад? У него не было причин находиться в тюрьме. Он потерял работу, но зачем его арестовывать?

Я смахнула с глаз последние слезы и начала читать. Мое сердце сжалось, когда я наткнулась на два слова, выделенных жирным шрифтом.

растление несовершеннолетней

Это было не обо мне. Я познакомилась с Кристианом в начале года. Мне был двадцать один год, и я была совершеннолетней.

Намного старше, чем семнадцатилетняя девушка, чьи родители выдвинули обвинения против Кристиана.

Мой желудок скрутило, когда я продолжила читать.

Эмили, возможно, прислала это мне назло, но тот факт, что моя мать накричала на меня в сообщении, мог означать только одно.

В предпоследнем абзаце я нашла свое имя.

Анонимный источник подтвердил, что это не первый случай, когда Кристиан Моррис заводит роман со студенткой-спортсменкой. Согласно этим источникам, у Морриса, по слухам, были романтические отношения с двумя бывшими игроками Стэнфорда, нападающей Рейчел Китон и нападающей Дженнсин Белл.

И Китон, и Белл тренировал Моррис, и обе они с тех пор покинули Стэнфорд. Китон опровергла обвинения. Белл была недоступна для комментариев.

Телефон выскользнул у меня из рук и шлепнулся мне на колени.

Звонки, поступавшие ранее сегодня. Они были от репортеров, не так ли? И, без сомнения, Эмили была тем анонимным источником.

У меня сдавило грудь, и я, казалось, не могла наполнить легкие воздухом, а на висках выступили капельки пота. Я закрыла лицо руками, разрываясь между плачем и криком.

Я предпочла закричать.

Мой голос сорвался, когда крик перешел в рыдание, слезы, которые я на мгновение прогнала, вернулись с новой силой.

Почему? Это должно было закончиться. Я уехала из Стэнфорда, и вся эта неразбериха осталась позади. Закончится ли это когда-нибудь? Или мой грандиозный провал будет преследовать меня вечно?

Если бы я могла вернуть каждую секунду, проведенную с Кристианом, я бы это сделала. В моей жизни не было ничего, о чем я сожалела бы больше, чем о том первом поцелуе.

У меня на коленях завибрировал телефон. Тренер Куинн.

Я отправила ее звонок на голосовую почту, а затем закрыла лицо руками, когда у меня вырвался еще один крик. Если она знала об этом, то это был только вопрос времени, когда все в «Штате Сокровищ» тоже узнают.

И Торен.

Я вжалась всем телом в руль.

Сегодня вечером его уволят. И тогда он узнает, что был не первым тренером, потерявшим работу из-за меня.

Боль, пронзившая мою грудь, была такой сильной, что на мгновение ошеломила меня, остановив слезы и рыдания, сотрясавшие мои плечи. Она растекалась по моим венам, как яд, пока все мое тело не свело судорогой.

Я потерла рукой грудь, когда новая волна мучений лишила меня воздуха.

Что, если я потеряю его?

Я не умела проигрывать, но пережила достаточно потерь, чтобы знать, как прийти в себя. Но это? Потерять Торена?

Как я смогу оправиться от этого?

Звук хлопнувшей дверцы машины заставил меня вздрогнуть. Фары грузовика, припаркованного напротив моего, сверкнули сквозь ветровое стекло.

Я не могла здесь оставаться. Не тогда, когда Торен в конце концов выйдет на улицу. Возможно, он будет с коробкой с вещами из его офиса. Возможно, его выведут из здания и скажут, чтобы он никогда не возвращался.

Из-за меня. Все будет разрушено из-за меня.

Когда мне удалось сделать глубокий вдох, воздух обжег меня, но я проглотила его, на ощупь завела машину и включила задний ход. Затем вытерла глаза и выехала из кампуса.

Меньше всего на свете я хотела оказаться дома, но больше идти было некуда. Когда я проезжала мимо темного дома Торена, мои внутренности скрутило в узел.

Как я могла оставаться здесь? Как я могла жить по соседству и не ходить к нему домой по ночам? Ему придется переехать? Запятнала ли я его имя по всему Мишну?

Я не смогу смотреть, как кто-то другой живет в его доме.

Когда я наконец остановилась в гараже, у меня дрожали руки и ноги. Покрасневшие глаза и покрытые пятнами щеки было не скрыть. И я даже не пыталась скрыть свои слезы — они не останавливались. Поэтому я позволила им падать, распахнула дверь и, оставив все, включая телефон, в машине, на нетвердых ногах вошла в дом.

Стиви была на кухне, наливала стакан воды. Когда она заметила меня, жалость на ее лице только усугубила ситуацию.

Значит, она уже знала о статье.

— Привет, — сказала она.

Я проигнорировала ее и прошла через дом к лестнице.

Лиз сидела на диване в гостиной.

Я даже не потрудилась посмотреть ей в глаза, когда направлялась к нижней ступеньке.

— Подожди. Пожалуйста, — просьба Стиви заставила меня остановиться. — Ты можешь поговорить с нами.

Не должно было быть больше слез. Они уже должны были закончиться. Но они продолжали стекать с моего лица водопадом.

— Что тут скажешь?

— Я уверена, что в этой истории есть нечто большее, чем то, что было в той статье, — сказала она. — Мы выслушаем, если тебе нужно будет поговорить. Без осуждения.

Я усмехнулась, потому что у меня задрожали губы. Без осуждения? Серьезно? Это было почти такой же большой ложью, как дружба. Поэтому я продолжила подниматься по лестнице, пока не оказалась запертой в своей спальне. Затем я опустилась на пол, прижавшись спиной к двери, сбросила туфли, подтянула колени к груди и позволила боли поглотить меня целиком.

Как такое могло случиться? Как я идя с уроков в спортзал, оказалась в такой ситуации? Как я могла быть такой дурой, думая, что смогу сбежать в Монтану и забыть? Правда всегда настигала меня. И из-за того, что я была такой упрямой, из-за того, что я держала все это в секрете, я потеряла единственного дорогого мне человека.

Торен заслуживал правды. Он должен был услышать это от меня несколько месяцев назад.

Я была напугана. Я была трусихой. А теперь все стало намного хуже.

Я не была уверена, сколько времени пролежала на полу, когда раздался стук в дверь.

— Дженнсин? — голос Стиви звучал неуверенно. — Здесь, э-э, кое-кто хочет тебя видеть.

Сюда мог прийти только один человек. Его не должно было быть здесь. Он не мог быть здесь, не тогда, когда здесь были Стиви и Лиз. Они поймут, что что-то происходит, и он будет…

Уволен.

Вот только его уже уволили. Все эти секреты и игры в прятки были напрасны.

Все было кончено.

Часть меня хотела остаться на полу, спрятаться здесь навсегда, но Торен заслуживал объяснений. Потом, когда он закончит, я посмотрю, как он уходит. Поэтому я поднялась на босые ноги и открыла дверь. Коридор был пуст, Стиви уже спустилась вниз.

Я всхлипнула, вытерла нос тыльной стороной ладони, затем вытерла щеки. У меня не было сил выпрямить спину или расправить плечи, поэтому я поплелась вниз по лестнице, и мое сердце сжалось, когда я увидела Торена, стоящего в дверях.

Его серо-зеленые глаза прошлись по моему телу с головы до ног. Его челюсть дернулась, когда он упер кулаки в бока.

Я не смогла спуститься на пол в гостиной. Казалось, я не могла заставить себя оторвать ноги от нижней ступеньки.

— Тебе не следовало приходить сюда.

— Тогда тебе следовало ответить на звонки.

Я заслужила этот холодный, жесткий тон, но он так сильно ранил меня, что я вцепилась в перила, пока не побелели костяшки пальцев, чтобы не упасть.

— Он в моей машине.

Ноздри Торена раздулись.