— Как сильно ты бы боролась со мной?

— Пока я не стала бы чёрно-синей.

— Это неразумно, — говорит он, качая головой. — Это всего лишь секс.

— И это чисто мужское мнение. Насилие твоего тела без твоего согласия – это не просто секс. В любом случае, это будет мой первый раз, и я не хочу, чтобы это было болезненно и травматично, так что – да, я буду бороться.

Он застывает, полностью недвижимый.

— Твой первый раз?

— Да.

— У тебя не было… у тебя не было секса? — он недоверчив.

— Нет. Прекрати смотреть на меня, будто я уродец.

Нико потирает свою челюсть.

— Вроде того. Большинство людей твоего возраста уже занимались сексом.

— Я никогда не встречала кого-то, кого бы достаточно хотела, — я почти добавляю «до тебя», но прикусываю язык.

— Что для этого нужно? — спрашивает он.

— Для чего?

— Чтобы заслужить твоё желание. Быть достаточным.

Иисус. Он спрашивает, что я о нём думаю?

— Ты хочешь… быть моим первым?

— Блядь, да. Я хочу тебя, хочу с первого момента, как увидел тебя, а сейчас я хочу тебя ещё больше.

— Для этого нужно то, что ты не можешь дать.

— Я могу дать многое.

Я качаю головой.

— Не то, что мне нужно. Доброта. Общение. Уважение.

— У тебя уже есть одно из этого. Я тебя чертовски уважаю.

— Нет, это не так.

— Да, я тебя уважаю. Может, моё уважение не выглядит так, как ты ожидаешь. Я не вежливый человек с манерами аристократа, но я, чёрт побери, тебя уважаю.

— Тогда перестань пробираться в мою комнату.

— Почему это так важно для тебя? Я обещал, что не буду тебя принуждать к чему-либо.

Я вздыхаю. Не знаю, почему он не понимает этого.

— Потому что это всё равно проникновение.

— Но я не могу уснуть.

— Тогда, чёрт возьми, постучи, Нико, как нормальный человек, и попроси, чтобы тебя впустили.

Наступает долгое молчание, и я чувствую, как он напрягается рядом со мной.

Тогда до меня доходит. Неожиданно и печально, я понимаю конфликт Нико. Просьба войти в мою комнату показывает слабость. В то время, как, будучи уродом и вламываясь в мою комнату, он показывает своё господство в своём испорченном мире.

Насколько холодной должна быть его жизнь?

Он одинок, как и я. Можем ли мы найти утешение друг в друге? Я не глупая и не думаю, что мы станем величайшими романтиками века. Он убийца, глава криминального мира, и я не могу быть с таким мужчиной. Но сейчас? Мы оба заперты в этом доме, и оба одиноки.

И тут меня осеняет. Если я дам ему сейчас разрешение, полное разрешение, то он ничего у меня не отнимет. Я сохраняю контроль над своей девственностью, а он получает то, что ему нужно, не спрашивая.

Так почему бы не впустить его до тех пор, пока он держит своё обещание не принуждать меня? И он прав. Я могу поставить все замки, которые захочу, и он может выломать все.

Всё решено, я говорю:

— Я даю тебе разрешение.

— Какое?

— Приходить в мою комнату. Но… Не сиди в кресле. Это чертовски странно и жутко. Ложись ко мне в постель, до тех пор, пока ты не навязываешь мне ничего. Мне, хм, мне нравится компания.

— Мне нравится как ты пахнешь, — говорит он, зарываясь носом в мои волосы, и вплотную притягивает меня к себе. — Спи, Синдерс. Я не позволю плохим людям быть возле тебя этой ночью.

— Ты уже потерпел неудачу в этом деле, — говорю я, мягко смеясь, — ты – плохой человек.

— Да. Но я хуже всех, поэтому, пока я здесь, ты в безопасности, — его голос мрачнеет. — Но я хочу ещё кое-что.

О, Боже.

— Что?

Он отвечает тихим, опасным шёпотом.

— Я знаю, что Иветта каким-то образом нанесла тебе травмы, и я не спущу ей это. Однажды, рано или поздно, с ней придётся разобраться. Когда это время придёт, а я не буду этого делать до тех пор, пока это не причинит тебе ещё большего вреда, ты позволишь мне это сделать.

Он не спрашивает. Он утверждает. Затем он крепче прижимает меня к себе, как будто я могу попытаться убежать.

Когда его руки заключают меня в клетку своей силы, я, как ни странно, расслабляюсь. Я должна быть на взводе, когда рядом со мной этот большой, мрачный зверь, но я чувствую себя в безопасности. Впервые за месяц я чувствую, что рядом со мной кто-то есть. О, я не наивная. Я знаю, что Нико переменчивый, как шотландская погода. Завтра он может решить снова сделать мою жизнь адом. Он может предать меня, или подставить под удар. Но сейчас он здесь, со мной. Он прав. Он худший из плохих.

Сегодня утром я наткнулась на огромного урода, и то, как он смотрел на меня, пугало меня. Не в том извращённом виде, как это делает Нико, где страх смешивается с желанием и возбуждением. Нет, тот великан заставляет меня чувствовать холодный, сильный ужас.

Дыхание Нико выравнивается и замедляется, и я замечаю, что тоже расслабляюсь.

Он плохой.

Он монстр.

Здесь, в моей кровати.

Может, я больна, потому что части меня это нравится.