Даже прежде чем телефон подключится к блютузу, Майлз отклонил входящий звонок и выключил телефон.

Даже прежде чем телефон подключится к блютузу, Майлз отклонил входящий звонок и выключил телефон.

— Кто это был? — Обычно я бы не спросила, но что-то тревожило меня с прошлой недели, когда звонил тот неизвестный абонент.

Взяв меня за руку, Майлз повернул на шоссе и влился в поток машин.

— Возможно, моя мама или что-то типа того, — пробормотал он и поцеловал мою руку. — Как долго, говоришь, нам нужно там оставаться?

Мы уже несколько месяцев были помолвлены и жили вместе, но я до сих пор не встречалась с родителями Майлза. И тихий внутренний голос, который стал отчетливее в последнее время, начал задаваться вопросом: знают ли они обо мне или о том, что мы с Майлзом помолвлены? Захотят ли они встретиться с будущей женой их сына? Поздравить нас? Черт, может его мама даже захочет спланировать со мной вечеринку по поводу помолвки?

Я потерла озябшие от ледяного воздуха кондиционера руки, обдумывая вопрос Майлза о предстоящем вечере.

— Двух часов, думаю, хватит.

Майлз вздохнул и молчал, пока мы не припарковались на наполовину заполненной роскошными автомобилями стоянке.

В городском концертном зале, где смешались родители, учителя и официанты, витал острый запах роскоши и бедности. Моя зарплата не позволяла купить соответствующий наряд, но я надеялась, что затеряюсь в толпе, одетая в платье от «Версаче», приобретенное в секонд-хенде за сто долларов. Оно обтягивало каждый изгиб моего тела, выпячивало и подтягивало грудь. В нем, а так же в серебряных шпильках с ремешками с моего школьного выпускного и с прямыми распущенными волосами, ниспадающими до лопаток, я чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы соответствовать.

Даже если только внешне.

Майлз все одергивал пиджак, словно тот был пальто, а не приличным костюмом, и жаловался на зуд. Ему явно было не комфортно, но, несмотря на это, заметив, как натянулся материал на его накаченных руках, я переступила с ноги на ногу и боролась с искушением сжать бедра.

Майлз вернулся из бара с бокалом шампанского для меня и пивом для себя. Сделав глоток, он почмокал губами и поморщился. Я засмеялась и схватила его за лацканы пиджака, чтобы дотянуться до его губ.

— Ты такой милый, когда тебе не комфортно.

— Да? — шепнул он, обнял меня за талию и скользнул рукой к спине. — А ты мила все, черт возьми, время.

Поцеловав меня в губы, а затем чмокнув в нос, он выпрямился и обвел взглядом зал.

Я решила, что пора пройтись и познакомить Майлза с некоторыми своими коллегами. Я махала и улыбалась знакомым родителям учеников, когда проходила мимо. Они, казалось, округляли глаза и открывали рты, увидев Майлза, который обнимал меня за бедро, а я крепко прижималась к его боку, невзирая на то, где мы находились.

— Здесь чертовски душно, — проворчал Майлз после того, как мы битый час общались и потягивали дорогие напитки. — Хорошо, что хоть еда вкусная.

Он схватывал закуски с блестящих подносов, которые проносили мимо нас и буквально их заглатывал. Я смеялась, заметив, как некоторые таращатся, когда он облизывал пальцы.

Трейси, директор нашей школы, подошла, чтобы излить поток благодарности за то, как Майлз потрясающе поработал над озеленением школьной территории. Она покраснела под его взглядом, и я отвернулась, но поглядев в дальний угол зала, перестала улыбаться. Там рядом с другим мужчиной стоял Томас Верроне. Они разговаривали, Томас жестикулировал, но смотрел прямо на меня.

Я нацепила на лицо улыбку и помахала в знак приветствия, старалась игнорировать то, как он взглядом обшаривает мое тело.

— Кто это? — спросил Майлз, когда Тейси ушла, чтобы пообщаться с другими гостями.

— Хмм? — Я стряхнула оцепенение и отпила коктейль.

— Парень в углу, который смотрит на тебя.

Черт!

— Это Томас Верроне, папа Лу-Лу.

— Тот странный, о котором ты мне рассказывала? — догадался Майлз и посмотрел на Томаса, который теперь стоял к нам спиной и разговаривал со своим собеседником.

— Тише. — Я сжала его руку, призывая замолчать.

Майлз усмехнулся, взял меня за подбородок и заставил взглянуть на него.

— Ты никогда не говорила, что он так хорош собой, — сказал он, сверля меня взглядом.

Мои глаза расширились от удивления.

— Что?

Он напряг плечи и швы пиджака затрещали.

— Может я и прямолинейный, но это не значит, что я не замечаю очевидного.

Я отступила, нервно смесь.

— Нет, нет. — Я пригладила свои волосы. — Конечно, нет. Ты просто застиг меня врасплох своим вопросом.

Майлз улыбнулся и снова взял меня за руку; я шагнула к нему.

— Тогда признай это.

— Что Томас хорошо выглядит? — Я оглянулась, но Томас уже ушел. Вспомнив его скулы, темные волосы, ледяные голубые глаза и точеную челюсть, я согласилась: — Да, возможно.

Майлз рассмеялся как всегда громко и резко, чем привлек к себе бесчисленные взгляды. Но мне было все равно. Этот звук подействовал на меня успокаивающе. Я обняла Майлза и положила голову на его грудь.

— Допрос закончен? Боюсь, что теперь каждый знает, как хорошо ты выглядишь.

Он прижал меня к себе, глубоко вдохнул и поцеловал в макушку.

— Черт, я люблю тебя, — без тени улыбки, очень серьезно сказал Майлз.

Мои ноги ослабли, а сердце забилось часто-часто.

Музыканты заняли сцену, и до меня донесся звук акустической гитары.

Майлз заправил выбившуюся прядку мне за ухо.

— Давай посмотрим эту фигню, а потом пойдем домой и разденемся?

— Мне нравится этот план. — Я прижала мой пустой стакан к его груди. — Но сначала мне нужно пи-пи.

Сделав свои дела, я вытерла руки, посмотрела на себя в зеркало и увидела женщину с ярко-рыжими волосами и мерцающим золотым платьем, которая только вышла из кабинки. Она замерла, затем улыбнулась, подошла к раковине, быстро помыла руки и ушла, оставив меня в облаке «Коко Шанель».

Я раздраженно фыркнула — за эти годы у меня собралась целая коллекция парфюма, но я опять забыла подушиться.

Выдохнув, я посмотрела в зеркало, желая увидеть там себя: повзрослевшая женщина с угловатыми скулами, вполне сносной прической в дизайнерском платье, но сквозь внешний антураж все равно поступала неуверенность, которую я чувствовала, не имея твердой почвы под ногами в этом городе. Чаще всего я чувствовала себя уверенно и была в ладу и со своей работой, и с отношениями, но иногда, как, например, сейчас, в окружении людей, чьи душевные порывы так отличались от моих, я хотела вернуться домой. Не для того, чтобы спрятаться от ответственности, а чтобы ощутить свежий ветер, несущий такие знакомые запахи цветущих яблонь, сена, пастбища... дома.

Стряхнув с себя меланхолию, я решительно улыбнулась и вышла из туалета. Скоро мы пойдем домой, и я пойму, что все прекрасно благодаря любви хорошего человека, работе, которая приносила мне удовольствие, и чтению хорошей книги.

— Голубка. — Томас шагнул из полутемного угла под фонарем запасного выхода.

Я подпрыгнула.

— Черт!

Грохот сердца отдавался в ушах, и я прижала руки к груди.

— Предупреждать надо, а то вы как вампир, который прячется в тени.

К моему изумлению он усмехнулся. Грубым хриплым голосом, который тут же стих.

Поправив запонки, Томас подошел ближе. Я затаила дыхание, когда он прикусил нижнюю губу зубами.

Он смотрел на меня, изучал, ждал... но чего?

— М-м, вы хорошо провели время? — Я мысленно закатила на себя глаза за такой глупый вопрос.

— Едва ли, — ответил Томас так, словно хотел добавить смешок. Он не отрывал взгляда от моих губ. — У вас что-то на подбородке.

Когда он протянул руку к моему рту, я отпрянула к стене. Его большой палец был гладким, а его прикосновение — призрачно-нежным.

Я пыталась дышать, когда запах мяты и корицы заполняли нос и вызвали першение в горле.

Я была столь очарована голубизной его глаз.

Я так ждала, что он скажет дальше.

— Вы не говорили, что обручены. — Он не спрашивал. Его голос был одновременно бесстрастный и любопытным.

Он отступил назад, но не слишком далеко.

Я взглянула на его губы и тут услышала, что кто-то идет по коридору и может застигнуть нас в довольно компрометирующей ситуации.

В животе все перевернулось. Я его не знала, а то, что знала, заставляло сжимать зубы и бояться.

— Не припомню, чтобы вы когда-либо спрашивали меня об этом. — Я нервно хихикнула. — К тому же я не рассказываю о таком незнакомцам.

— Незнакомцам? — Он нахмурился. — Я думал, мы прошли этот этап.

— Что... — Я облизнула губы. Томас наблюдал за этим, но я упорно держала взгляд на его шее. — А как бы вы назвали людей, которые виделись пару раз?

Он поднял руку и коснулся пряди моих волос. Он сильнее нахмурился, когда потер ее между пальцами. Его кадык дернулся, когда он сказал:

— Знакомые.

Я будто получила пощечину, мне нужно было отойти от него, и я отступила.

— Что не так? — Он повернулся за мной. — Вы не согласны?

— Не в этом дело. — Я притворилась, что поправляю платье, чтобы не смотреть на него.

— Тогда в чем? — Его голос звучал нетерпеливо.

Я ответила честно:

— Я помолвлена, а вы были... — Я откашлялась. — Ну, вторглись в мое личное пространство.

Он издал звук, похожий на приглушенный смешок, но я продолжала смотреть в коридор.

— Интересный выбор слов.

Я не знала, что он имеет в виду, и мне было все равно. Рядом с ним я лишалась присутствия духа, а то, что я этому не сопротивляюсь, просто вводило в ступор. К тому же меня встревожило, что я настолько наивна, что позволила этому случиться.

— Мне нужно идти. Доброй ночи, Томас.

Не глядя на него, я пошла по холодному коридору. Музыка становилась громче, чем ближе я была к залу полному людей. Чем ближе я становилась к теплу.

— До встречи, Голубка.

Горло перехватило, не давая дышать, поэтому я сглотнула.

Спотыкаясь, я отчаянно разыскивала Майлза в толпе, но наткнулась на директора Кравли и нашего библиотекаря Монику и смогла продолжить поиски, только обсудив с ними вегетарианского меню для школьных обедов.