Ее взгляд все еще держит мой. Он был моим все время, вплоть до того момента, когда она кончила и ее глаза закрылись, и мне кажется, что она кончила для меня, что все это было для меня...

Мой член опасно пульсирует, и я с ужасом понимаю, что очень близок к тому, чтобы потерять контроль над собой. Мой член путается в трусах-боксерах, ткань прилипает к нему, и я резко и немного болезненно отпиваю остатки виски, отталкивая стакан через бар к блондину, стоящему за ним.

Я знаю, что я не единственный мужчина в комнате со стояком, и от этого становится еще хуже. Я снова чувствую жжение ревности, горячее, злобное чувство по отношению к каждому мужчине, который сейчас хочет ее, и это не имеет ни малейшего смысла.

Я знаю, что это бессмысленно. Еще меньше смысла в том, что я чувствую злость, когда вижу, как победитель встает из-за покерного стола, с самодовольным выражением лица смотрит на сцену на свой приз, и я представляю ее с ним.

И еще больше, когда я понимаю, кто это или, по крайней мере, улавливаю суть, даже если не могу вспомнить имя этого человека. Трудно вообще о чем-либо думать, когда мой член пульсирует, вытесняя из головы все остальные мысли, кроме того, как отчаянно я хочу кончить, пока я смотрю, как мужчина идет к Николаю. Женщина сидит, ее ноги уже сомкнуты, и все, о чем я могу думать, это о том, что она, вероятно, все еще трепещет внутри, ее клитор пульсирует, а ее жар все еще сжимается вокруг моей ноющей длины...

Господи, я должен кончить. Я протискиваюсь сквозь толпу, не обращая внимания на Флинна, пока иду к указателю на мужской туалет, стараясь не думать о том, что лидер новой организации Братвы в городе тот, кто будет трахать ее сегодня вечером. Мы с Тео говорили о нем на прошлой неделе, о том, какие трудности он может вызвать... Но все эти мысли вылетают из моей головы лишь наполовину, когда я быстро прохожу через дверь в ближайшую кабинку, и моя рука тянется к молнии еще до того, как я полностью закрываю дверь.

Я издаю шипение, когда моя рука обхватывает мой твердый член, а другой рукой я упираюсь в стену, наклоняясь вперед и поглаживая его быстро и сильно, пока я представляю себе женщину на сцене. В моей голове мы оба на сцене, я сижу на ней, прижавшись головкой члена к красным губам, помада размазывается по кончику, а ее язык...

— О боже. Блядь... — Я впиваюсь в руку, сперма размазывается по пальцам, когда я прижимаю их к кончику члена и трусь, представляя, как она сосет меня, как ее темные глаза расширяются, когда она смотрит на меня и стонет вокруг моего ствола. Я позволил бы ей сосать меня почти до самого конца, почувствовал бы, как пульсируют мои яйца, когда я проникаю между этими идеальными губами... Я представляю, как ее рука снова проникает между бедер, перекатывается по клитору, доставляя себе удовольствие, пока она не вберет мой член глубже в горло, пока я не окажусь так близко, что не смогу больше терпеть, и я вырвусь.

Я сжимаю свой член, задыхаясь, когда моя рука замирает над его пульсирующей длиной, представляя, как я широко раздвигаю ее ноги, раздвигаю их, развожу ее колени в стороны, когда я вхожу в нее, и все глаза в клубе наблюдают, как я беру ее, трахаю ее, делаю ее своей, пока она не застонет и не кончит на мой член, кончая для меня, и тогда...

— Блядь, блядь... — шиплю я сквозь зубы, когда мой член жарко пульсирует в моей руке, сперма выплескивается внезапным горячим потоком из кончика, а мои бедра дергаются вперед, трахая мою руку так, как я представляю, что трахаю ее, оргазм словно поднимается от самых пальцев ног, застигая меня врасплох своей силой. Я уже давно не кончал так сильно от дрочки, и, сжимая рукой ствол, я низко и глубоко стону, а последняя сперма вытекает наружу, когда я содрогаюсь.

Мир вокруг меня снова обретает четкость, и я испытываю слабое чувство стыда, осознавая, что я только что сделал - дрочил в ванной, думая о женщине, которая даже не знает, кто я такой. Но даже когда я думаю об этом, я вспоминаю ее взгляд на меня, то, как она наблюдала за мной, пока трогала себя, то, как это выглядело так явно, будто она кончила для меня, и только для меня.

Это было не по-настоящему, говорю я себе. Она артистка. Эскорт. Ничто из того, что она делает, не является настоящим.

Я должен быть более уверен в этом, чем уверен сейчас. И пока я убираю свой член со слабым ожогом смущения на щеках и застегиваю молнию, я совершенно не должен думать о том, как бы снова увидеть ее.

Это нелепая идея. И, уходя на поиски Флинна, я не могу полностью избавиться от нее.