Думаю, с Финном у меня могло бы быть так же, если бы я позволила себе это.

Я поднимаю на него глаза. Я могла бы попросить его поцеловать меня. Его рот теплый, мягкий и такой близкий. У меня может быть почти все, что я захочу, если я просто попрошу его об этом.

Я уверена, что он не откажет.

Он смотрит на мой рот так, будто умирает от голода, будто хочет только попробовать. Как будто он мечтал именно о такой возможности, и вдруг он перед ним. Я раздвигаю губы, чтобы просить. Чтобы произнести слова, которые я снова и снова сдерживала… поцелуй меня, Финн.

И тут лифт с грохотом останавливается, и я слышу звон, сообщающий, что мы добрались до своего этажа. Финн вздрагивает, как будто он был в другом месте, и только сейчас вспоминает, где мы находимся и что здесь делаем. Он отступает назад, на его коже появляется румянец, когда он отворачивается, прочищая горло.

— Мы... мы на месте.

Я так же взволнована, как и он. Я чувствую, как горят мои щеки, как тепло разливается по коже под кожаной курткой, и я выхожу за ним из лифта, стараясь думать о предстоящем разговоре, а не о том, что я чувствую из-за того, что только что произошло.

Я не совсем понимаю, чего я ожидала от этой встречи, но, когда мы вошли, я с облегчением увидела, что там сидят только Николай и Тео. Хотя мой желудок сжимается от нервного напряжения, когда я вижу Николая, зная, что мне предстоит узнать, что он думает о моем участии во всем этом, я рада, что нас только четверо, а не полная комната незнакомцев.

— Мне бы хотелось, чтобы ты поговорила со мной об этом, когда Финн пришел к тебе с этим. — Это первое, что вырывается из уст Николая, как только я медленно сажусь в кресло. — Я бы предложил тебе не принимать это предложение.

— Даже для того, чтобы получить необходимую информацию? — Я смотрю на него и с легким испугом понимаю, что не уверена, верю ли я ему.

— Ты не одна из нас, Аша. Ты не участвуешь в этом. Я надеялся, что твой здравый смысл удержит тебя от всего этого несмотря на то, что тебе явно предлагали. Но теперь ты стала частью этого, к сожалению, несмотря на то, что, как я надеялся, ты будешь лучше соображать.

Что-то в его тоне меня раздражает.

— Финн мне все четко объяснил. Я сделала осознанный выбор, Николай.

— Не сомневаюсь. — Этот тон становится слегка покровительственным, и это тоже меня раздражает. — Как бы то ни было, теперь ты оказалась в центре событий. Тео сказал мне, что, по словам Финна, во время первого сеанса ты не получила от Матвея ничего полезного. Изменилось ли что-нибудь во время второго?

Я бросаю взгляд на Тео, который сидит молча и внимательно следит за разговором. Он смотрит то на Финна, то на Николая, и мне трудно сказать, о чем именно он думает.

— Нет, — просто говорю я Николаю. — Я ничего от него не получила. Думаю, потребуется больше времени, чтобы заслужить его доверие и ослабить его бдительность настолько, чтобы он мог чем-то поделиться. Я планировала вернуться. Но...

— Но этот ублюдок чуть не разорвал ее на куски. — В голосе Финна звучит резкое рычание, от которого я вздрагиваю. В его голосе есть что-то злобное и собственническое, что-то, что говорит о том, что он убьет любого, кто попытается снова прикоснуться ко мне подобным образом. Это вывело бы меня из себя, если бы исходило от кого-нибудь другого, но от Финна...

С Финном я чувствую себя в безопасности. От него я чувствую, что никто и ничто больше не причинит мне вреда.

— Я вернулся из Дублина, чтобы узнать, как обстоят дела, — наконец говорит Тео, и его богатый ирландский говор, похожий на голос Финна, заполняет комнату, но с большим авторитетом. — Как только Финн рассказал мне, что произошло, то есть, теперь думаю, можно с уверенностью сказать, что этому способу поиска информации об этих делах пора положить конец. Я не хочу, чтобы Аша пострадала по нашей вине, а дальнейшая связь с Котовым может оказаться для нее фатальной, если мы не будем осторожны. Не говоря уже о том, что Финн довольно жестоко обошелся с Котовым, когда спасал Ашу. Не то чтобы я винил тебя, парень, — добавляет он, и я вспоминаю слова, сказанные Финном, когда он спускал Матвея на пол.

Тебя оставили в живых только потому, что человек, на которого я работаю, должен знать, чем ты занимался. Но это последняя ночь, когда ты можешь добраться до Аши.

У меня такое чувство, что Финн не сказал Тео, что упустил эту возможность. И я, конечно, не собираюсь быть той, кто это скажет.

— Но даже если так, он может быть склонен упустить что-то, если считает, что она не сможет держаться от него подальше. Он явно наслаждается ощущением власти, которую, как ему кажется, он имеет над ней. По-моему, если Аша будет ему подыгрывать, то заставить его потерять контроль над языком будет легче, чем когда-либо. — Николай размышляет, постукивая пальцами по столу. — Она может сказать, что хочет сменить сторону. Вместо того чтобы скрывать, что она работает на нас, она может дать понять, что мы ее послали. Что она злится на нас за то, что мы поставили ее в такое положение, и что она хочет помочь ему. Притвориться, что работаете с обеими сторонами. Он явно невысокого мнения о том, чем она занимается, он поверил бы, что она это сделает, и он достаточно самонадеян, чтобы думать, что она может предпочесть его нам. Мы придумаем более основательную историю, что-то такое, что заставило ее отвернуться от нас, и она сможет сыграть на его самолюбии. — Николай смотрит на меня и улыбается. — Я никогда не знал женщины, более искусной в том, чтобы заставить мужчин поверить в то, что она хочет, чем Аша. Если кто и может это сделать, так это она. Мы можем предложить вдвое больше, чем тебе платили раньше. На условиях "ночь за ночь", и если это станет слишком...

— Нет. Абсолютно, блядь, нет. — Финн прерывает Николая прежде, чем я успеваю вымолвить хоть слово. — Ты что, блядь, издеваешься?

— Финн..., — в голосе Тео звучит предупреждение, но Финн его полностью игнорирует.

— Нет. К черту это. Ты не видел, что он с ней сделал, как она выглядела в той комнате. Она не вернется, ни за какую сумму...

— Ты сказал вдвое?

В тот момент, когда я говорю, все три группы глаз в комнате поворачиваются и смотрят прямо на меня. Я приковала к себе все их внимание - Николай заинтересованно, Тео все еще холодно оценивает, а Финн выглядит так, словно он находится в одном моменте от того, чтобы взорваться.

— Да. Вдвое. И ты можешь остановиться в любой момент, если поведение Котова станет слишком...

— Аша, ты не должна думать об этом. — В голосе Финна звучит отчаяние. — Ты не можешь...

— Могу, — говорю я ровно. — И я склонна сказать да.

— Дальше будет только опаснее, — предостерегает Тео. — Мне это тоже не нравится, девочка. Даже когда ты закончишь, если мы не вычислим всех, кто интересуется тем, что задумал Котов...

— После этого я уеду из Чикаго, — перебиваю я. — Так что неважно, кто будет заинтересован в том, чтобы отомстить за Матвея или преследовать меня за то, что я знаю. Я уеду.

Я слышу резкий вздох Финна, но не смотрю на него. Я полностью сосредоточена на двух мужчинах, стоящих передо мной.

— Ты уедешь? — Николай хмурится. — Ты многое от меня скрываешь, Аша. Я не уверен...

— Ты мой работодатель, — холодно говорю я ему. Я хочу разорвать эту связь между нами, память о том, кем мы когда-то были друг для друга, раз и навсегда. — Я должна была сообщить тебе об этом по крайней мере за две недели до того, как планировала уехать.

Николай ничего не говорит, но я вижу, как напрягается его челюсть. Только Тео выглядит совершенно невозмутимым, и это почти заставляет меня любить его еще больше, потому что он не имеет такого большого мнения о том, что я делаю.

— Я сделаю это. — Краем глаза я вижу, как Финн вздрагивает, его рот открывается, чтобы что-то сказать, но я продолжаю говорить, прежде чем он успевает. — Мы можем договориться, когда я снова попытаюсь поговорить с Матвеем в конце этой недели. И я думаю, что со мной должна быть отправлена другая охрана. Не думаю, что Финн выдержит, если я снова увижусь с ним.

Я не переживу, если Финн снова увидит меня с ним. Я не вынесу его взгляда, осознания того, что ему больно знать, чем мы с Матвеем занимаемся. Финн мне тоже дорог, наша забота друг о друге не может идти рука об руку с тем, что я здесь делаю.

Плечи Финна напрягаются, челюсть сжимается, когда он резко встает и идет в конец комнаты. Я чувствую, как он зол, как он расстроен всем этим, но я не понимаю этого до конца до того момента, когда собрание заканчивается, решение принято, и он без лишних слов выходит из комнаты, сильно захлопнув за собой дверь. Я вижу взгляды, которыми обмениваются Николай и Тео, и понимаю, что чувствует Финн. Он винил себя в случившемся с того самого момента, как это произошло, и я только усилила это чувство. Но я не могла позволить ему снова пойти со мной. Я не могла попросить его снова остаться в стороне, если он вообще согласится.

Я не должна следовать за ним. Это ничем не поможет и ничего не исправит, но я словно не могу остановиться. Я чуть не опрокидываю стул, когда встаю, бормочу оправдания Николаю и Тео, пытаюсь догнать Финна, пока он удаляется от меня, не обращая внимания на боль в моем еще не зажившем теле. Он оказывается в лифте раньше, чем я успеваю его догнать, и я ругаюсь под нос, стискивая зубы, когда поворачиваюсь к лестнице. Если я подожду, пока лифт поднимется обратно, он уедет.

От одной мысли об этом, мысли о том, что он может уйти, что я могу попытаться написать или позвонить ему, чтобы поговорить после этого, а он может просто проигнорировать меня, что Финн, на которого я стала полагаться, не осознавая этого, может просто уйти, у меня сводит живот, и я спешу вниз по лестнице так быстро, что все во мне болит к тому времени, как я достигаю площадки. Даже так быстро, как я старалась, Финн все еще почти у двери, пока я добираюсь до нее.