ГЛАВА 7

Время

*Несколько дней спустя*

Джай

Если мне придется просидеть хоть еще одну попойку, я прикончу всех в этом чёртовом доме. Сколько ещё дней пройдет, прежде чем Джокер поможет мне в обещанном?

Я подношу к губам шестую бутылку пива и опрокидываю её, допивая последний глоток. Джокер утверждает, что у клуба есть более важные вопросы, прежде чем атаковать Черепа.

Брехня собачья. Мне плевать на клуб и на их проблемы. Я здесь, чтобы помочь себе.

— Привет, красавчик.

Я поворачиваю голову и смотрю как длинноногая блондинка садится слева от меня, изящно положив локоть на мой стол. Я бросаю взгляд на красный лак цвета «Феррари» на её ногтях и золотой браслет на запястье и понимаю, что она не в моем вкусе.

— Нужна компания?

— Нет, спасибо. — Я не смотрю на её лицо... или, по крайней мере, не смотрел, пока она не рассмеялась.

— Ты всегда такая душа компании?

Сарказм. Я притворяюсь. Мило.

— Видимо, так.

Она улыбается, обнажая идеальные белые зубы. Перекинув длинные светлые волосы через плечо, она протягивает руку.

— Меня зовут Холли.

Она достаточно мила, я полагаю. Выдохнув, я вкладываю свою руку в ее.

— Джай.

— Ах, новобранец. — Кожаный жилет Холли скрипит, когда она наклоняется вперёд. — Ходят слухи, что ты не очень-то любезен со своими новыми братьями и сестрами.

Братья и сестры? Нет. Эти придурки — не семья. Они этого не заслужили. Я зажимаю металлическую крышку от пива между большим и указательным пальцами.

— Неужели это так?

— М-м-м, — усмехается она. — Я? Я не так уж возражаю против этого. Мне нравятся злые парни.

Я смеюсь. Она зря тратит время, клеясь ко мне. Конечно, она хорошенькая: большие зеленые глаза, дерзкая улыбка и убийственная фигура, — но она лает не на то дерево.

— Я предпочитаю брюнеток, — говорю ей, стаскивая кепку со стола.

Она пожимает плечами.

— Так мы выключим свет.

По крайней мере, она получает очки за попытку.

— Возможно, я был недостаточно конкретен. Мне нравится брюнетка. Конкретно одна.

— Дай угадаю, это та самая Эмили, о которой я столько наслышана.

Звук имени Эмили отрезвляет меня. Какого хрена я здесь делаю? Почему я до сих пор не вернул её?

— Да. Эмили. Та самая.

Холли наклоняется ближе, ее длинные светлые локоны падают на стол.

— Знаешь, однажды я провела с Черепом совсем немного времени.

Считай, что мой интерес задет.

— Ах, да?

Она кивает.

— Он трахал меня так хорошо, что я чувствовала толчки даже на следующий день. Скорее всего, он тоже трахает Эмили. Пока ты сидишь здесь такой грустный и одинокий, я могу почти гарантировать, что она не думает о тебе. Ни капельки.

Я хмурюсь, когда слова Холли камнем летят мне в живот. Я хочу отрезать ей язык. Я сжимаю челюсти, когда мысленные образы Черепа и Эмили штурмуют мне мозг. Если Череп хоть пальцем её тронул, пока я тут сижу и трачу время, Джокер поплатится жизнью. Все эти ублюдки заплатят за это своими жизнями.

— В чем твоя проблема? — рявкаю я, опрокидывая пустую пивную бутылку.

Свидетели по близости прерывают свой разговор, чтобы поглазеть на драму. Я заглядываю через плечо Холли и вижу, как Джоэл сокращает дистанцию, его лицо искажено беспокойством. Уже несколько дней он был по близости, подавляя мой гнев всякий раз, когда я слишком накалялся. Мы в самом центре осиного гнезда, говорил он. Успокойся, пока тебе не всадили пулю в череп. Его успокаивающая техника приносит больше вреда, чем пользы. Секунда за секундой, минута за минутой, день за днем мой гнев всё накапливается, и скоро кто-то поплатится за это.

Уголки её тонких красных губ приподнялись.

— В чем моя проблема?

— Именно это я и спросил.

— У меня нет никаких проблем.

Я ненавижу её кокетливую улыбку и темные блестящие глаза. Я ненавижу то, как она стоит, как будто знает, что я собираюсь с ней переспать. Уверенность сексуальна, но у неё есть уродливый близнец, и имя ей — высокомерие. Иногда, прямо как сейчас, высокомерие любит наряжаться и называть себя самоуверенной, но она редко кого одурачит.

— По-моему, у тебя большие проблемы, — говорю я ей.

— Эй, — радостно восклицает Джоэл, усаживаясь на деревянный табурет справа от меня. Он ставит свой стакан с бурбоном на стол и опускает руку, оставляя место для Моники, чтобы та скользнула к нему на колени. Она тоже ставит на стол стакан бурбона. — Что происходит?

— Я думаю, что твой братик — скрытый гомик, — просто заявляет Холли.

Я усмехаюсь, качая головой. Оборжёшься.

— Может быть, твоя обычная задница просто не соответствует его стандартам, дорогуша. — Приподняв бровь, я поворачиваюсь к Монике, что смотрит на Холли, её мягкие розовые губы сжаты в тонкую линию.

Джоэл чертыхнулся себе под нос и схватил свой стакан.

— А ты кто такая, чёрт возьми?

Моника опирается локтем на стол, пригвоздив Холли сердитым взглядом.

— Я та девушка, которая затопчет тебя, если ты продолжишь нести херню.

Холли смеется, поднимаясь из-за стола и выпрямляя спину.

— Я бы протащила твою хиленькую задницу через этот стол и врезала по твоей хорошенькой мордашке, если бы у меня не было этой моральной привычки не бить детей.

Моника улыбается.

— Или, может быть, ты боишься, что надерут задницу тебе.

Холли хихикает и поворачивается ко мне всем телом. Выдохнув, она прижимает палец к моему бицепсу и проводит им вверх по плечу.

— Когда ты закончишь играть с маленькими девочками, я буду в углу, болтаться со взрослыми женщинами.

Высокомерно покачиваясь, Холли неторопливо выходит из-за стола и растворяется в толпе. Скатертью дорожка. Я поворачиваюсь к Монике, которая только что стояла ко мне спиной.

— Ты кто такая? — недоверчиво спрашиваю я, заставляя ее рассмеяться.

— Она не просто хорошенькая, — замечает Джоэл, откидываясь на спинку стула. — Она говорит больше, чем ты.

Моника закатывает глаза. Очевидно, он не одобряет ее умный ротик, что делает их союз ещё более запутанным. Есть три качества, которые Джоэл ищет в женщине, те, что он держит выше всех остальных.

Интеллект.

Лояльность.

Послушание.

Знаете, те же самые качества, которые вы ищете в собаке. Я закатываю глаза. Это почти комично, что он влюбился в такую девушку, как Моника — девушку, которую я, очевидно, неправильно понял.

Я хватаю стакан Моники и с грохотом возвращаю ей бурбон с колой.

— Спасибо, — говорю я ей, ставя стакан на стол. — Может быть, папа Джоэл разрешит тебе сегодня не ложиться спать за то, что ты хорошая девочка.

Она отшвыривает меня.

— Пошел на хер, Джай.

Я смеюсь, поворачиваясь, и соскальзываю с табурета. Она мне нравится.

— Куда это ты собрался? — крикнул Джоэл из-за моей спины.

Я отмахиваюсь от него.

— Повидаться с Джокером.

Я протискиваюсь между байкерами в кожаных костюмах и столиками, с которых капает алкоголь. Разглаживаю ладонями свою черную толстовку «Испорченные Сыновья» и выхожу из общей зоны на длинное крыльцо.

Снаружи темно. Луна скрыта густыми облаками, и, если бы не висящие через каждые десять футов фонари, я бы ни черта не увидел.

В последний раз я видел, как Джокер стоял за углом и разговаривал с Вороном. Я уверен, что он не будет возражать, если я загляну к нему и спрошу, в чем дело. Но если он даст мне еще одно жалкое оправдание, у нас будут проблемы.

Позади меня Джоэл выходит из дома, один, его толстовка и черные джинсы совпадают с моими.

— Ты не можешь продолжать приставать к Джокеру, Джай, — предупреждает он, и я останавливаюсь, драматически вздыхая, поворачиваюсь.

Джоэл приседает и принимается завязывать шнурки на ботинках.

— А почему бы и нет?

— Потому что он психанёт.

— Мне плевать. Он обещал помочь мне вернуть её, Джоэл.

Он встает.

— Я знаю, что он пообещал.

— Тогда какого хрена мы всё ещё здесь?

— Ему может понадобиться больше времени.

— У нас нет времени, — резко шепчу я. — У Эмили нет времени.

— Теперь, когда ты продал ему свою душу, у нас нет другого выбора, кроме как ждать.

Я вздрагиваю. Продал свою душу? Неужели он думает, что я настолько глубоко увяз в игре Джокера? Эти люди ничего для меня не значат. Они не владеют мной, не контролируют меня. Как только я получу то, что хочу, я уеду из этой страны, и Джокер не сможет даже прикоснуться ко мне.

— Ну смотри, — выдыхает Джоэл. — Поговори с Джокером, если хочешь. Только не убивай нас, ладно?

Он резко поворачивается на пятках и возвращается в дом. Я вздыхаю. Что я делаю?

— Когда-то у меня был брат. — Я вздрагиваю от звука голоса Джокера, проникающего под кожу. Я втягиваю свежий, бодрящий воздух через нос и задерживаю его в легких, медленно поворачиваясь. Джокер прислонился к толстому деревянному столбу, засунув руки в карманы толстовки. — Я поглотил его в утробе матери... очевидно.

Ну, это чертовски жутко.

— Как трогательно, — говорю я. — Спасибо, что поделился.

Джокер смеется и отталкивается от столба.

— Ты ждал меня, да?

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Разве это не очевидно? Я пришел к нему с одной целью. Одной. Я делаю всё, что он хочет от меня, но он ещё не выполнил свою часть сделки.

— Я уже давно жду тебя.

Я чувствую, как он смотрит на меня сквозь тени, скопившиеся в глубине его глаз.

— Вот что я тебе скажу... ты сделаешь кое-что для меня, а потом я сделаю кое-что для тебя.

Я стискиваю зубы. Я уже сделал достаточно. На моей чертовой спине даже вытатуирована эмблема клуба! Как он и просил! Мне требуется каждый дюйм моего существа, чтобы не столкнуть его с крыльца и не разбить ему голову камнем.

— Я тебя слушаю…

— Есть один человек по имени Энтони Смит. Завтра в два часа ночи он выйдет из исправительного учреждения штата Нью-Йорк.

Какое, черт возьми, это имеет отношение ко мне?

— И?

Джокер подходит ближе, понижая голос.

— Убьёшь его, и сразу после завтрака мы возьмем штурмом хижину Черепа.

Сразу после завтрака? Например... завтра утром?

— Сделаю.

Возбуждение пузырится в моих венах, и настроение поднимается. Кровь гудит, как будто я выпил сорок банок энергетика, и почти подпрыгиваю от радости. Меньше чем через двенадцать часов я снова обниму её. Смогу прикоснуться к ней. Поцеловать её.