— Ладно. Но помни, не смейся, — добавляет она, и в ее голосе возвращается намек на игривость.

— Обещаю, — тихо отвечаю я, полностью сосредоточив свое внимание на ней.

Ева делает шаг ближе, и в этот момент кажется, будто мир вокруг нас отходит на второй план.

— Я надеюсь на любовь, — признается она, ее голос едва громче шепота, — я хочу найти кого-то, кто увидит меня такой, какая я есть на самом деле, кого-то, кто примет все мои недостатки и причуды. Я хочу любви, в которой я буду чувствовать себя самой собой. У меня есть работа, где я могу помогать людям каждый день. Мне нравится то, кем я являюсь. Я люблю моих друзей. Единственное, чего мне не хватает - родственной души, с которой можно было бы этим поделиться. Так что, наверное, мне нужен кто-то, кто разглядит настоящую меня, полюбит и не захочет изменить.

— Любовь? — это слово эхом отдается внутри меня в голове. Чувство, столь чуждое моему миру, но теперь оно повисает в воздухе, словно нечто осязаемое.

— Да, любовь, — повторяет она, и ее щеки заливаются румянцем, — не сказочная, а настоящая. Запутанная, сложная.

— Сложное и запутанное может быть пугающим, — признаюсь я, и правда выплывает наружу прежде, чем я успеваю ее остановить.

— Нет, если это настоящая любовь. У моих родителей это есть, и мама всегда говорила мне, что это единственное, чего она по-настоящему желает для меня.

Между нами воцаряется уютная тишина, наполненная мягким гулом холодильника и отдаленными звуками ночного города. Мой взгляд скользит по ее лицу - ее глазам, которые, кажется, вмещают в себя целую галактику, ее губам, изогнутым в нежной улыбке - и я чувствую, как что-то внутри меня смещается, как тектонические плиты, выравнивающиеся после землетрясения.

В момент поразительной ясности я узнаю ощущение, расцветающее внутри меня. Это больше, чем уважение, и глубже, чем дух товарищества; это стремление постепенно растет, подпитываемое ночными разговорами и общими откровениями. Мой пульс учащается, осознание ранит меня сильнее, чем выпущенная в сердце пуля. Я влюбляюсь в Еву Мартинес.

— Винсент? — ее голос прорывается сквозь туман моих мыслей, и я понимаю, что просто молча стоял и смотрел на нее.

— Прости, — бормочу я, проводя рукой по волосам и внезапно смущаясь, — наверное, я на секунду задумался.

— Есть что-нибудь, чем ты хочешь поделиться? — в ее голосе чувствуется беспокойство, смешанное с любопытством.

Я заколебался на мгновение, мысли скачут от тяжести моего признания самому себе. Такое ощущение, будто стоишь на краю обрыва и не знаешь, что находится внизу. Но уязвимость Евы и ее честность вытащили что-то изнутри, желание сказать правду. Я делаю глубокий вдох, набираясь смелости поделиться тем, что созрело внутри меня.

— Вообще-то да, — отвечаю я, — как ты думаешь, какой мужчина украдет твое сердце?

Глаза Евы расширяются от удивления, и она делает небольшой шаг назад, как будто мои слова застали ее врасплох. Ее губы слегка приоткрываются, но она не издает ни звука. Я вижу проблеск неуверенности в ее взгляде, борьбу между осторожностью и уязвимостью, которая происходит внутри нее.

— Я… я не знаю, — наконец отвечает она, — думаю, тот, кто способен капнуть глубже, тот, кто ценит честность и доброту. Тот, кто уважает меня такой, какая я есть. Я хочу иметь семью, но мне не нужен мужчина, который хочет, чтобы я была лишь матерью его детей. Мне нравится работать в доме престарелых. Помощь людям наполняет мою душу, поэтому любой мужчина, с которым я общаюсь, должен быть согласен с этим.

Ее слова звучат глубоко внутри меня, заставляя сердце заколотиться чуть быстрее. Она как будто неосознанно описывает мужчину, которым я стремлюсь быть, мужчину, которым я надеюсь стать для нее.

— Хорошо… — в моем голосе звучит вновь обретенная решимость, — может быть, этот кто-то ближе, чем ты думаешь.

Мириады эмоций мелькают на ее лице: замешательство, надежда и даже легкая тень страха. Она открывает рот и издает смешок.

— Ну, если да, то мне бы хотелось, чтобы он заявил о себе.

Я не могу не рассмеяться над ее ответом.

— Ну, Ева Мартинес, я думаю, он только что это сделал, — отвечаю я, пытаясь вложить в сои слова всю уверенность, которую испытываю на данный момент.

Ее смех стихает, сменившись выражением удивления и любопытства.

— Ты? — спрашивает она, ища в моих глазах хоть малейший признак юмора.

Я делаю шаг вперед, снова сокращая расстояние между нами.

— Неужели в это так трудно поверить?

Когда до нее доходит истинный смысл моих слов, в ее взгляде мелькает уязвимость.

— Разумеется. Когда ты проснулся этим утром, ты хотел быть с Джией, а теперь, когда ты ложишься спать, это я? Я не могу отдать свое сердце человеку, чьи чувства так непостоянны.

Я протягиваю руку, нежно касаясь ее щеки. Тепло ее кожи отдается небольшой пульсацией на моей ладони.

— Джиа удивительная женщина, и если бы всё было по-другому, возможно, между нами могло бы случиться что-то настоящее, но не из-за ее отца я не могу быть с ней. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что я чувствую, но теперь я понимаю. Это ты, Ева. Это всегда была ты.

Ее глаза расширяются, на губах формируется вопрос, но я не даю ей возможности заговорить. Я наклоняюсь и прижимаюсь своими губами к ее. Мир сужается до мягкости ее губ, неуверенного прикосновения ее пальцев к моим запястьям и сладкой капитуляции в ее вздохе. Этот поцелуй - не просто встреча ртов, - это столкновение каждого молчаливого признания, которым мы поделились, смешение наших обнаженных душ. И когда Ева целует меня в ответ, всё остальное отходит на второй план. Мафия, опасность, Джиа, Энтони, наследие моего отца - остается только правда об этом украденном моменте.

Я отстраняюсь, и мое сердце колотится в груди, а ее вкус задерживается на моих губах. Глаза Евы распахиваются, и какое-то время мы просто смотрим друг на друга, затаив дыхание.

Но реальность начинает просачиваться обратно в мое сознание, напоминая мне о мире за пределами этой дымки желания.

— Я должна быть честна с тобой.

— Что такое? — спрашиваю я, мое любопытство в данный момент перевешивает все остальные мысли.

— Я так долго притворялась, — признается она, ее губы приоткрываются ровно настолько, чтобы я мог увидеть кончик ее языка. Она испуганно хихикает, — я хотела тебя с тех пор, как была подростком. Хотя ты был братом моей лучшей подруги. Я всегда считала тебя своего рода запретным плодом, — она сжимает руки по бокам, выдавая уязвимость, скрывающуюся за ее словами.

На мгновение между нами повисает тишина, и до меня медленно начинает доходить шок от ее признания. Я понятия не имел, что она хотя бы каплю интересовалась мной все эти годы. Но когда она признается в своих чувствах, я не знаю, как сказать ей, что поцеловать ее было огромной ошибкой. Ошибка, потому что проблема не в том, что я брат Амелии. Проблема, которую я осознал слишком поздно, заключается в том, что я слишком забочусь, чтобы не подвергнуть ее опасности. А именно это влекут за собой отношения со мной.

Джиа родилась в этом мире. Она живет бок о бок с опасностями, которые сопровождают ее каждый день. Однако у Евы есть шанс обрести настоящее счастье за пределами нашего мира.

Я смотрю ей в глаза - темные озера, отражающие только правду в этот момента. Она хочет меня, и помоги мне Бог, я тоже хочу ее.

— Не знаю, что сказать, — честно отвечаю я.

— Скажи, что займешься со мной любовью сегодня вечером, — шепчет она, на ее губах играет лукавая улыбка, обещающая ночь открытий и, возможно, разрушительного удовольствия.

Мой разум мечется между желанием поддаться этому опьяняющему искушению и инстинктом защитить ее от тьмы, поглощающей мою жизнь. Навязчивые воспоминания о кровопролитии и предательстве кружатся в моих мыслях, напоминая мне об опасности, которая таится за пределами нашей досягаемости.

— Ева, — говорю я тихо, мой голос полон беспокойства, — ты понятия не имеешь, о чем просишь. Мир, которому я принадлежу… как только ты вступишь в него, пути назад уже не будет.

Ее глаза ищут мои, не обращая внимания на мое предупреждение.

— Я провела годы, будучи влюбленной в тебя. Я не боюсь.

Блядь. Я так сильно хочу ее, что мой член буквально болит. Я позволяю своим пальцам скользнуть по ее руке, прежде чем неохотно отступаю, снова увеличивая между нами расстояние.

Тишина кажется напряженной, словно воздух перед грозой. Я вижу предвкушение, мелькающее в глазах Евы - голодное, выжидающее. Тяжесть ее взгляда почти осязаема, и что-то шевелится внутри меня, что-то первобытное и звериное.

— Иди спать, — говорю я, удивляя даже себя.

— Что? — спрашивает Ева, глядя на меня растерянным взглядом.

— Я сказал, иди спать, — повторяю я, на этот раз мой голос более настойчив, — нам обоим нужно переспать ночь, чтобы подумать, прежде чем совершить что-то, что навсегда изменит наши отношения.

Мои глаза метнулись к двери, и я знаю, что если мы не будет соблюдать дистанцию, то я не смогу сопротивляться чарам Евы.

— Я уже знаю, что не пожалею об этом, поэтому, думаю, это ты беспокоишься, что можешь об этом пожалеть, — произносит она смиренным тоном. Кончики ее пальцев на мгновение задерживаются на моей руке, прежде чем она заставляет себя отпустить ее.

— Это не так, — настаиваю я, желая показать ей, как сильно я хочу ее трахнуть, взяв ее прямо здесь, на кухонной стойке, — я слишком забочусь о тебе, чтобы кто-то из нас мог торопиться с этим, не обдумав все риски и последствия.

Ева пожимает плечами и смотрит мне в глаза, словно заставляя меня вернуть назад слова, которые я только что сказал.

— Господи Иисусе, Винсент, это ты меня поцеловал! — восклицает она, поворачиваясь, чтобы уйти. Ее бедра покачиваются так, что мое сердце начинает бешено колотиться, — думаю, увидимся утром.