— Как звучит виноград, когда жалуется? — вмешивается Ева.

— Что? — спрашиваю я, глядя на нее растерянным взглядом.

— Это анекдот, которую рассказала мне одна из женщин на работе. Ваша история напомнила мне о нем,— объясняет она, прежде чем повторить свой вопрос, — как звучит виноград, когда жалуется?

Я посмеиваюсь.

— Я не знаю. А как он звучит?

— Как вино, — отвечает она и, сияя улыбкой до ушей, оглядывает стол. Мы все начинаем смеяться.

— Видишь, она чертовски очаровательна, — говорит Амелия, глядя на Алексея.

— Как насчет того случая, когда мы убедили Еву попробовать свои силы в карманной краже, — вмешиваюсь я, ухмыляясь воспоминанию.

— О, я должен это услышать, — восклицает Алексей.

Ева качает головой, безрезультатно пытаясь скрыть ухмылку.

— Вы ужасные друзья. Как получилось, что я так и не пришла в себя, и не перестала тусоваться с вами обоими?

— Она так нервничала, что в итоге схватила у парня бумажник и вернула его обратно! — добавляет Амелия, когда мы оба начинаем смеяться над этим воспоминанием.

— Эй! — Ева протестует, изображая возмущение, — вы двое меня подставили! Я знала, что мне никогда не следовало потакать твоим планам, — она обращает свое внимание на Алексея, — они сказали мне, что, поскольку я выросла не в такой семье, как их, я могу проводить время с ними только в том случае, если совершу преступление. Таким образом, они могли бы доверять мне, потому что у них был бы компромат.

— Я до сих пор не могу поверить, что ты на это повелась, — поддразниваю я, чувствуя, как напряжение, возникшее ранее, рассеивается. На мгновение я забываю о бремени своих обязанностей и об опасности, подстерегающей за каждым углом, возможно, даже за этим самым столом.