Глава 30

Я стою перед стерильно-белой больничной палатой, бинты на моем плече - постоянное напоминание о ночи, которая навсегда изменила мою жизнь. Неприятное чувство омрачает мое настроение, когда я смотрю на дверь, отделяющую меня от него. Монстра, который чуть не уничтожил обе наши семьи. Лев Иванов.

Алекс стоит рядом со мной, его присутствие немного успокаивает меня.

— Амелия, тебе не обязательно этого делать, — говорит он мне нежным и успокаивающим голосом. — Я рядом, несмотря ни на что.

Я смотрю в его глубокие голубые глаза, находя утешение в их тепле.

— Я знаю, но мне нужно встретиться с ним лицом к лицу. Мне нужно доказать себе, что я его не боюсь.

Кивнув, он сжимает мою руку, оказывая мне необходимую поддержку, пока мы ждем, когда охранник откроет дверь. Металлический звук позвякивания ключей действует мне на нервы, усиливая мое беспокойство.

Когда дверь открывается, у меня перехватывает дыхание. Комната тускло освещена, резко контрастируя с ярким коридором позади нас. Тени пляшут по стенам, создавая жуткую атмосферу. Я вхожу внутрь, пульс учащается с каждым шагом, а Алекс следует за мной, не отходя ни на шаг.

Там, на кровати с хрустящими белыми простынями, лежит Лев, его запястья прикованы наручниками к металлическим прутьям кровати. На его разрисованном шрамами лице видны синяки и порезы - свидетельство пережитого насилия. Видя его таким уязвимым, я должна была бы почувствовать жалость, но этого не происходит, потому что я знаю, какой монстр скрывается под поверхностью.

— Ну здравствуй, Лев, — говорю я ровным голосом, несмотря на назревающее во мне смятение.

— Ах, Амелия, моя милая маленькая принцесса, — глумится он, и в его голосе чувствуется яд. Его глаза блуждают по моему телу, заставляя меня вздрогнуть от отвращения. — Привела с собой своего рыцаря в сияющих доспехах.

— Заткнись, Лев, — предупреждает Алекс мрачным и угрожающим тоном.

Я успокаивающе кладу руку на плечо Алекса и слегка улыбаюсь.

— Все в порядке. Его слова не смогут ранить меня.

Сделав глубокий вдох, я снова сосредотачиваюсь на Льве, намереваясь стоять на своем.

Глядя на него с непоколебимой решимостью, я говорю:

— Ты не можешь причинить боль мне или кому-то еще, кого я люблю. Ты проиграл.

Пока я стою и смотрю на избитое тело Льва, на его покрытом синяками лице растягивается жестокая улыбка.

— Разве не мило? — хрипит он. — Идеальная парочка снова нашла путь друг к другу - наши собственные маленькие Ромео и Джульетта.

— Я предупреждаю тебя, — шипит Алекс сквозь стиснутые зубы, его защитные инстинкты обостряются.

— Алекс, все в порядке, — повторяю ему твердым голосом. — Ничто из того, что он когда-либо сможет сделать, не сможет причинить нам вред. — Я смотрю Льву в глаза, убеждаясь, что он понимает, что я больше не жертва в его играх. Он бессилен.

— Такое трогательное воссоединение семьи, — усмехается Лев. — Думаешь, ты победила? Это означает лишь то, что ты наивна и обречена, как и все мы.

— Тебе когда-нибудь надоест быть мудаком? — спрашивает Алекс.

— Ты все еще страдаешь из-за отца, братишка?

Алекс ухмыляется.

— О, так ты не слышал?

— Что слышал? — спрашивает Лев, его любопытство задето.

— Отец не умер. Тебе и это не удалось. — Алекс смеется, дразня Льва. — Когда мы доставили отца в больницу, они смогли нейтрализовать яд, который ты ему дал. Он полностью поправится, — объявляет Алекс, а я молчу, зная, что это не совсем правда. Им удалось спасти отца Алекса, но не раньше, чем были повреждены его нейронные ткани. Пока неизвестно, насколько пострадают его речевые способности, но врачи предупредили, что ущерб, скорее всего, будет значительным.

— Нет, это невозможно, — кричит Лев, дергая наручники, и закипая от ярости. — Я дал ему столько яда, чтобы он больше никогда не проснулся.

Алекс пожимает плечами.

— Ты заблуждаешься, и теперь тебя будут судить по обвинению в покушении на убийство нашего отца. Как тебе такая картина?

— Пойдем, — мягко говорю я, отворачиваясь от Льва. Алекс берет меня за руку.

В глазах Льва вспыхивает гнев, его лицо искажается, когда он переваривает новость Алекса. Его пальцы сжимают простыни, костяшки пальцев белеют, пока он пытается освободиться.

— Тебе это с рук не сойдет, — рычит он, яд капает из каждого слова. — Я позабочусь об этом.

Я приостанавливаюсь и поворачиваюсь лицом к Льву. Глубоко вздохнув и встретившись с его ненавидящим взглядом, я отказываюсь показать ему хоть унцию страха.

— Я просто хотела зайти и проведать тебя, Лев, — говорю я тихо. — В конце концов, однажды мы станем семьей.

— Ты сука, — кричит Лев, его лицо искажается от ярости. — Думаешь, победила? Ты даже не представляешь, на что я способен. Я уничтожу вас обоих, даже если это будет последнее, что я сделаю. Ты тупая маленькая дрянь!

— Пока, Лев, — говорит Алекс, беря меня за руку и поворачиваясь спиной к брату.

Дверь больничной палаты открывается, а затем захлопывается за нами, и охранник надежно запирает ее. Теплая рука Алекса находит мою, и мы молча идем по длинному стерильному коридору. Напряжение в моем теле рассеивается, сменяясь чувством облегчения, которое, как мне казалось, я больше никогда не испытаю.

— Куда хочешь пойти? — спрашивает Алекс, когда мы подходим к его шикарному черному автомобилю.

— Туда, где нас не пытаются убить, — полушутя отвечаю я, садясь на пассажирское сиденье машины Алекса.

Он смеётся, заводя двигатель.

— Это может оказаться сложнее, чем ты думаешь. Но у меня есть на примете одно местечко. — он ободряюще улыбается мне, и на душе становится спокойно.

Мы едем по городу и в конце концов выезжаем на тихую велосипедную дорожку вдоль воды. Солнце отблескивает на мягких волнах, отбрасывая мерцающие узоры на тротуар. Я делаю глубокий вдох, вдыхая соленый воздух и чувствуя себя бодрее, чем когда-либо за долгое время.

— Не хочешь прогуляться? — спрашивает Алекс, сканируя взглядом окрестности.

Я колеблюсь, внезапно осознав, что у нас нет охраны.

— Но мы без охраны, — замечаю я, чувствуя, как срабатывают защитные инстинкты.

Алекс открывает свою дверь и выходит, обходя машину, чтобы открыть мою.

— Амелия, — мягко говорит он, протягивая руку, — я - вся охрана, которая тебе когда-либо понадобится. Обещаю, что больше никогда не позволю ничему плохому случиться с тобой.

Его слова, наполненные искренностью и убежденностью, действуют на меня как успокаивающий бальзам. Полностью доверяя ему, я беру его за руку и выхожу из машины.

Мы идем по тропинке, рука об руку, прохладный ветерок играет с моими волосами. Над головой кричат чайки, а с соседней игровой площадки доносится детский смех.

— Алекс, — прошептала я, мое сердце разрывается от благодарности к этому человеку, который стал моей опорой. — Спасибо.

Он нежно сжимает мою руку.

— Тебе не нужно благодарить меня. Я всегда буду рядом с тобой, что бы ни случилось. Мне жаль, что меня не было рядом с твоим отцом.

Мое сердце сжимается, когда он упоминает моего отца, и я прогоняю из своих мыслей образ его окровавленной головы, лежащей на столе.

— Это не твоя вина, — уверяю я его.

Пока мы идем вдоль берега, солнце отбрасывает золотистый отблеск на волны, бьющиеся о берег. Я любуюсь Алексом, рассматривая его профиль. Он выглядит глубоко задумавшимся, и я не могу не задаться вопросом, что у него на уме.

— Я... — начинаю, мгновение колеблясь, прежде чем продолжить. – Я думала о том, что твой отец сделал со Львом.

— Я тоже, — признается он, сжимая мою руку, пока мы продолжаем идти.

Я качаю головой.

— Как он мог просто... прятать его столько времени?

Он вздыхает, проводит рукой по волосам, подыскивая нужные слова.

— Полагаю, так же, как твой отец решил, что лучше солгать тебе о смерти твоей матери.

Как только слова слетают с его губ, он переводит взгляд на меня, мгновенно сожалея о своем заявлении.

— Прости, мне не следовало поднимать эту тему.

Слезы наворачиваются на глаза, и я резко вдыхаю. Я смаргиваю их, не желая, чтобы он видел, как они меня ранят.

— Нет, все в порядке, — лгу я, выдергивая свою руку из его и сжимая его предплечье, чтобы показать, что я в порядке.

Он смотрит на меня, его глаза полны сочувствия.

— Я говорил с отцом о Льве. Он не мог рассказать мне всего из-за своего нынешнего состояния, но мне удалось собрать воедино информацию о том, что после пожара Лев так сильно обгорел, что никто не ожидал, что он выживет. Моя мама была опустошена, и он не мог видеть, как она страдает, поэтому сказал ей, что он умер. Судя по тому, что сказали ему врачи, он считал, что это лишь вопрос времени.

Мое сердце болит, когда я представляю, какую боль, должно быть, пришлось пережить их семье.

— Но Лев не умер, — говорю я тихо.

— Нет, — соглашается Алекс, его голос полон эмоций. — Месяцы превратились в год, а год - в несколько лет, пока Лев не вышел из комы, а к тому моменту, я думаю, отец уже не знал, что делать. Мама уже оплакала его.

Я медленно вздохнула, пытаясь осмыслить ситуацию.

— Значит, он отправил Льва на воспитание к кому-то, кого нанял? Просто… спрятал его от всех остальных?

— Именно. — он мрачно кивает. — Лука и мой отец были единственными, кто знал о его существовании. Думаю, это одна из причин, почему он так доверял Луке. Лука регулярно проверял Льва и докладывал моему отцу, как он себя чувствует.

Жестокость всего этого лишает меня дара речи. Несмотря на все, что сделал Лев, я испытываю сочувствие.

— Мне жаль Льва, — признаюсь я, мой голос едва громче шепота. — Я знаю, что он чудовище, но после того, через что он прошел… Я понимаю, почему он стал таким.

Алекс смотрит на меня со смесью восхищения и печали.

— У тебя большое сердце. Это одна из тех вещей, которые я люблю в тебе больше всего.

Я пожимаю плечами.

— Просто… жаль, что для него все сложилось иначе.

— Мне тоже, — пробормотал Алекс, притягивая меня ближе, пока мы продолжали идти по тропинке, а солнце золотистым отблеском окрашивало горизонт. Его рука в моей, морской ветерок треплет мои волосы, а над головой кричат чайки, их крылья отбрасывают мимолетные тени на извилистую тропинку.