Глава 33

Скайлер

Не могу поверить, что папы больше нет.

Сидя в гостиной, я смотрю на прямую трансляцию из особняка.

Люди Ренцо убирают фойе, и трудно поверить, что с момента убийства отца и Луизы прошло менее двадцати четырех часов.

Внезапно экран телевизора становится черным, и только тогда я замечаю Ренцо, который откладывает пульт на журнальный столик.

Достав из кармана телефон, он набирает номер, и через минуту говорит: — Отправляйся в особняк и сними четыре камеры, которые я установил. Та, что на кухне, находится у вентиляционного отверстия. Еще одна находится под перилами наверху лестницы, одна - у телевизора в гостиной, а последнюю ты найдешь у туалетного столика во второй спальне слева.

Когда он заканчивает разговор, то смотрит на меня с тревогой в глазах.

Как ни странно, он не спрашивает, как я держусь, но это потому, что он прекрасно знает, что я чувствую.

Для Ренцо, наверное, все было еще хуже. Ребенок ожидает, что родители умрут первыми, но Джулио было всего двадцать.

Я хочу, чтобы ты увидел то, что увидел я, когда нашел своего брата.

Я вспоминаю его слова, сказанные вчера перед тем, как он убил Энрике, и на глаза наворачиваются слезы.

Я смачиваю губы языком, прежде чем сказать: — Вчера ты сказал, что нашел Джулио, и упомянул, что это было на пустом участке.

Он кивает, садясь на один из других диванов. Опираясь локтями на бедра, он смотрит на окна от пола до потолка.

— Мне позвонили рано утром, вероятно, примерно в то же время, когда ты была на операции, — отвечает он. Не отрывая взгляда от окна, он продолжает: — Он был в мобильном хирургическом блоке. Бьянка уже наложила на него швы, но его органы находились в контейнерах, готовые к транспортировке.

Боже. Для него все было в миллион раз хуже. Неудивительно, что он сошел с ума.

— Вечером перед тем, как его убили, он улыбался и доставал меня, прежде чем уйти в ночной клуб, а когда я увидел его в следующий раз...

Ему не нужно заканчивать предложение. Я все поняла.

Я встаю, иду к тому месту, где он сидит, и сажусь рядом с ним. Я обнимаю его за плечи, а затем обхватываю его за талию и обнимаю.

Он откидывается на спинку дивана и крепче прижимает меня к себе.

Двери лифта открываются, и Ренцо обнимает меня, оглядываясь через плечо.

— Привет, — слышу я знакомый голос, и тут в поле моего зрения попадает Дарио.

Когда я пытаюсь отстраниться, Ренцо крепче прижимает меня к себе.

Глаза Дарио наполняются состраданием, когда он смотрит на меня. — Мне жаль, что так получилось. — Он качает головой, а затем спрашивает: — Как ты держишься?

Я не знаю, как ответить на его вопрос, потому что понятия не имею, как я держусь. Боль накатывает сокрушительными волнами.

— С ней все будет в порядке, — отвечает Ренцо от моего имени. — Сейчас все немного сложно.

— Это понятно.

— Ты нашел что-нибудь в Испании? — спрашивает Ренцо.

Дарио качает головой. — Монтес был на шаг впереди меня. Что случилось с теми двумя людьми, которых вы поймали?

— Один был просто солдатом, а второй - Вальверде. Он сказал, что Монтес использует псевдоним, чтобы перемещаться между Испанией, Перу и Аляской. Хильберто Варела. Он должен быть сейчас в Перу, если то, что сказал Вальверде, правда.

— Я проверю это. Они мертвы?

Ренцо только кивает, а потом говорит: — Не гоняйся больше за этим ублюдком один. Что-то могло пойти не так.

— Я хотел попутешествовать налегке, — усмехается Дарио.

— В следующий раз я поеду с тобой, — бормочет Ренцо. — Судя по всему, Монтес остается на месте только две недели, прежде чем снова переезжает. Имей это в виду.

— Я буду следить за всеми тремя странами на случай, если он что-то изменит.

— Спасибо, брат.

Дарио переводит взгляд с меня на Ренцо, а потом говорит: — Что-то изменилось между вами двумя.

— Ренцо больше не хочет меня убить, — отвечаю я.

Дарио усмехается. — Приятно слышать. — Он снова бросает взгляд между нами. — Похоже, поговорка верна: между любовью и ненавистью есть тонкая грань.

— Разве у тебя нет работы? — спрашивает Ренцо, отдергивая руку от меня и поднимаясь на ноги.

— Да, но я всегда могу уделить тебе немного времени.

Я встаю и, не говоря ни слова, направляюсь вверх по лестнице, чтобы мужчины могли поговорить без меня.

Я захожу в свою комнату и направляюсь прямо к раздвижным дверям. Открыв их, я выхожу на балкон и смотрю на небо.

Существует тонкая грань между любовью и ненавистью.

Так вот что происходит между мной и Ренцо? Неужели границы стираются?

***

Ренцо

Когда Бентли останавливается у кладбища, я открываю дверь и вылезаю. Оглянувшись на вереницу машин, остановившихся позади нас, я обхожу машину сзади и открываю другую заднюю пассажирскую дверь, чтобы Скайлер могла вылезти.

— Оставайся рядом со мной, amo, — бормочу я, прежде чем направиться к задней части катафалка.

Все кажется до жути знакомым, когда я открываю задние двери и смотрю на черный гроб, в котором покоится Харлан Дэвис.

Я бросаю взгляд на другой катафалк с гробом Луизы и жду, пока мои люди присоединятся ко мне, прежде чем разделить их на две группы.

Я иду впереди с гробом Харлана, и когда мы начинаем идти к могиле, Скайлер идет рядом со мной.

На похоронах больше никого нет. Только Скайлер, я и мои люди.

Когда я спросил ее, почему она не хочет приглашать никого другого, она ответила, что потому, что никого нет.

У нее нет живых родственников, и она не хотела, чтобы на похоронах присутствовал кто-то из представителей делового мира. После похорон будет выпущен пресс-релиз, в котором будет сказано, что ее отец скончался от сердечного приступа.

Я позаботился о свидетельстве о смерти, и коронер, работающий на нас, указал причину смерти как сердечный приступ, так что никто не усомнится в истории, которую Скайлер расскажет прессе.

Так что останемся только мы. Группа преступников и Скайлер.

Мы устанавливаем гроб Харлана над могилой, и я наблюдаю, как мои люди осторожно опускают другой гроб. Скайлер хотела, чтобы Луиза была рядом с могилами своих родителей.

Мои люди отходят назад, чтобы присматривать за окрестностями, пока Скайлер прощается с отцом и Луизой.

Мой взгляд останавливается на надгробии рядом с открытой могилой.

Сэди Дэвис.

Надеясь, что это поможет Скайлер почувствовать себя лучше, я говорю: — Твой отец воссоединился с твоей мамой. Постарайся думать о том, что они снова счастливы вместе.

Она кивает, но ее лицо чертовски бледное.

За последние несколько дней она пережила целую волну эмоций, и я молю Бога, чтобы похороны дали ей хоть какое-то завершение.

Священника, который произнес бы последние слова, не будет, потому что семья Дэвисов не была религиозной. Об этом я узнал от Скайлер, когда спросил ее, стоит ли мне пригласить отца Паризи.

Чувствуя, что кто-то должен что-то сказать, я прочищаю горло и бормочу: — Харлан Дэвис был хорошим человеком. Я никогда не видел, чтобы отец любил свою дочь так, как он любил тебя, Скайлер. Я уважаю то, на что он был готов пойти, чтобы сохранить тебе жизнь.

Скайлер тихонько всхлипывает, и я обхватываю ее за плечи.

— Если ты слышишь меня, Харлан, знай, что я буду оберегать ее. Я дам ей ту жизнь, которую ты хотел для нее. — Мне приходится снова прочистить горло, прежде чем сказать: — Мне жаль, что мы не смогли расстаться при лучших условиях.

Наступает тишина, и проходит несколько минут, прежде чем Скайлер подходит к могиле. Она целует кончики пальцев и прижимает руку к гробу.

— Ты был самым замечательным отцом, и каждый день будет менее красочным, когда тебя нет рядом, папочка. — Она делает паузу, так как ее голос грозит пропасть. — Для меня было такой... честью быть твоей дочерью.

Рыдания захлестывают ее, и мои чертовы глаза начинают гореть от ее душераздирающих слов.

Проходит мгновение, прежде чем она снова обретает дар речи. — Я буду очень скучать по тебе. Передай маме привет от меня.

Когда она разворачивается и идет обратно ко мне, я беру ее за руку и притягиваю к своей груди. Прижимаясь к ней всем телом, я смотрю на гроб Харлана и киваю, чтобы его опустили.

Я целую ее в лоб, а затем веду к могиле Луизы в нескольких футах от нее.

— А что с ее семьей? — Я думаю спросить об этом только сейчас, после нескольких сумасшедших дней, которые мы провели.

— Мы были ее семьей, — пробормотала Скайлер.

Она останавливается перед могилой и смотрит на последнее пристанище Луизы, а затем говорит: — Спасибо, что ты была для меня второй матерью, Луиза. Мне жаль, что ты умерла из-за меня.

Чувство вины в ее голосе леденит мое тело. Схватив Скайлер за плечо, я поворачиваю ее лицом к себе и, наклонившись, встречаюсь с ней взглядом.

— Ты не несешь ответственности за чью-либо смерть. Ты слышишь меня?

Она качает головой, и готова вот вот расплакаться снова.

— Джулио умер, потому что у него была О-отрицательная кровь. Твой отец и Луиза умерли, потому что я надавил на этих ублюдков. Если кто и виноват, так это я. — Я наклоняюсь еще ближе, чтобы полностью завладеть ее вниманием. — Сваливай все на меня, amo, но ни на секунду не вини себя.

— Если бы мне не понадобилась почка...

Я легонько встряхиваю ее, останавливая ее предложение на полпути, а затем перемещаю руки по бокам ее шеи.

— У тебя не было выбора в этом вопросе. Все, что случилось, произошло из-за решений, принятых твоим отцом и мной.

Когда она просто смотрит на меня, я спрашиваю: — Ты понимаешь?

Она кивает и отстраняется от меня.

Идя за ней к месту, где припаркован Бентли, я делаю глубокий вдох.

Как, черт возьми, я смогу исправить все те травмы, которые Скайлер получила из-за Харлана и меня.

В основном из-за меня.

Впервые с тех пор, как я влюбился в Скайлер по уши, в мое сердце закрадывается страх.

До этого момента я бы взял Скайлер любым способом, но теперь мне нужна ее любовь.

Я хочу, чтобы она захотела меня, и не уверен, что это произойдет.

Мы забираемся на заднее сиденье машины, и я вздыхаю, пытаясь придумать, как завоевать ее любовь.