38

Райли

За исключением кровати размера "king-size", в главной спальне так же пусто, как и во всей квартире.

Стены выкрашены в ярко-белый цвет. Пол выложен глянцевым белым мрамором. Сама кровать выполнена в мужском стиле с черным пуховым одеялом и угловатыми подушками. Здесь нет ни ковров, ни штор, которые могли бы заглушить эхо наших шагов.

Кто бы ни оформлял это место, он не хотел, чтобы оно было удобным. Здесь почти так же уютно, как в мавзолее.

Мал показывает мне комнаты, затем оставляет в ванной, целуя в макушку и напоминая, что у меня есть пять минут до того, как нам нужно будет уходить. Я стою посреди огромного космоса, чувствуя себя так, словно совершила аварийную посадку на Марсе, а враждебные пришельцы кишат за горизонтом.

Когда я ставлю коробку на раковину и открываю ее, ощущение обреченности усиливается.

Дело не в платье, которое прекрасно. Оно из сапфирового бархата без рукавов, с длинной узкой юбкой и затянутой талией. Дело даже не в туфлях, в паре элегантных туфель на низком каблуке с ремешками цвета шампанского, которые загадочным образом оказались моего размера.

Все дело в контактных линзах.

На этикетке снаружи маленькой прямоугольной коробочки с контактными линзами напечатано мое имя, а также мой рецепт.

Мой точный рецепт, включая мощность, изгиб, значение цилиндра, ось и марку. Все необходимое для идеальной коррекции моего астигматизма.

Короче говоря, кто-то провел небольшую беседу с моим окулистом по поводу моих глазных яблок.

Это не какое-то дерьмо, которое ты хватаете с полки. Это линзы на заказ. Обычно на их доставку, когда я их заказываю, уходят недели, и они дорогие. Они также нежные и легко рвутся, вот почему я снова перешла на очки.

Но сегодня вечером мои очки останутся дома.

Я не смею оскорблять самого могущественного человека в России до того, как познакомлюсь с ним.

Я снимаю одежду, которая на мне, и оставляю ее сложенной на раковине. Я надеваю платье, которое сидит идеально. Туфли тоже, как и линзы.

Затем я стою и смотрю на себя в зеркало, задаваясь вопросом, может быть, я все еще в больнице и все это странный сон.

По крайней мере, я снова набрала вес, который сбросила, благодаря стряпне Мала. А цвет и покрой платья очень идут мне. Кем бы ни был этот Пахан, у него вкус получше, чем у Слоан.

Сегодня вечером никто не примет меня за секс-работницу.

Это слабое утешение, но я беру то, что могу получить. Я поворачиваюсь спиной к зеркалу и направляюсь в спальню, где резко останавливаюсь и втягиваю воздух.

Мал стоит и ждет меня в изножье кровати.

На нем красивый приталенный черный костюм с накрахмаленной белой рубашкой, расстегнутой у горла, без галстука. Его черные кожаные туфли начищены до зеркального блеска. Его волнистые темные волосы зачесаны назад и смазаны каким-то гелем. Непослушные кончики волос выбиваются из-под воротника.

От него захватывает дух. Гангстерский шик, опасный зверь, замаскированный под одежду джентльмена.

Он окидывает меня одним жадным взглядом, облизывает губы, затем горячо рычит что-то по-русски.

Моя кровь стучит в венах, я шепчу: — Ты тоже хорошо выглядишь.

— Иди сюда.

Рука, которую он протягивает, — магнит. Как и этот голодный взгляд в его глазах, притягивающий меня. Я пересекаю комнату, бабочки бешено порхают в моем животе, и оказываюсь в его объятиях.

Он сильно целует меня, одной рукой обнимая за талию, а другой крепко сжимает мою шею сзади. Когда я уверена, что вот-вот вспыхну, он прерывает поцелуй и хрипло говорит: — Ты чертовски вкусная.

В голосе Большого Злого Волка и близко не могло звучать такой же жадности. Я дрожу, прижимаясь ближе к его твердой груди и крепче обнимая его за плечи. — Спасибо.

— Я хочу вырвать тебя из этого платья зубами.

— Не думаю, что у нас есть на это время.

Глядя на меня горящими глазами, он снова облизывает губы. Мгновение он размышляет, затем нетерпеливо качает головой. — Ты права. Позже. Где твои очки?

— На тумбочке в ванной. В коробке с платьем была пара рецептурных контактных линз. Фактически, это был мой точный рецепт.

Он сухо говорит: — И я уверен, что платье и туфли точно твоего размера.

— Я изо всех сил стараюсь не волноваться, потому что я доверяю тебе, но это похоже на очень преднамеренное послание, которое посылает твой босс.

— Да, это так.

— То, что ты соглашаешься со мной, не заставляет меня чувствовать себя лучше.

Мгновение он смотрит на меня с задумчивым выражением лица. Затем убирает прядь волос с моего лба и заправляет ее за ухо.

— Я собираюсь тебе кое-что сказать. Это важно.

— О, черт.

— Просто слушай меня внимательно и запомни это. Если Пахан задаст тебе вопрос, какой бы он ни был, скажи ему правду. Всю, без прикрас. Не пытайтесь приукрасить это или сделать так, чтобы это звучало красиво.

Он понижает голос. — И особенно не пытайся лгать. Он чует ложь, как акула чует каплю крови в воде.

Чувствуя тошноту, я еле слышно говорю: — Этот его образ великолепен, спасибо.

Он обнимает меня и крепко целует в губы. — С тобой все будет в порядке. Ты готова?

— Нет.

— Ты готова. Мы уходим. Помни, что я сказал.

С этим последним предупреждением, эхом отдающимся в моих ушах, он берет меня за руку и выводит за дверь.

Ресторан находится в десяти минутах езды от апартаментов. Кажется, мы находимся в центре города. Небоскребы возвышаются вокруг нас на многие мили. Пешеходы повсюду, хотя уже очень поздно. Здесь царит шумная, космополитичная атмосфера 24/7, которая еще раз напоминает мне Сан-Франциско, но гораздо больше и без крутых холмов.

Я жду, когда меня охватит тоска по дому, но она так и не приходит.

Сидя рядом со мной на заднем сиденье Phantomа , Мал молчит.

Я не могу сказать, напряжен ли он. Его тело расслаблено, но в глазах читается настороженность. Определенная манера переводить взгляд с одной точки на другую напоминает мне большую кошку, подстерегающую в высокой траве газель.

Когда мы подъезжаем к стоянке камердинеров перед стеклянным зданием с роскошными золотыми и голубыми шпилями наверху, и я нервно сглатываю, Мал говорит: — Всегда оставайся рядом со мной. Не ходи в туалет. Не отпускай мою руку. Если что-нибудь случится, залезай под стол и оставайся там, пока я тебе не скажу, что можно вылезать. Скажи "да", чтобы я знал, что ты поняла.

— Да.

Вот. Это прозвучало как человек, который контролирует себя и не собирается испачкать свое нижнее белье от испуга.

Водитель открывает дверь для Мала, который затем открывает дверь для меня. Мы входим в ресторан, крепко держась за руки, Мал на шаг впереди. Я мечтаю о бумажном пакете, в который можно сделать гипервентиляцию, когда самая красивая женщина, которую я когда-либо видела, выплывает к нам из-за стойки администратора.

Она та, для кого было придумано слово — статная. Есть и несколько других подходящих слов, в том числе — сногсшибательная, потрясающая и — вызывающая стояк. Все в ней пышное, золотистое и совершенное, и я внезапно чувствую себя ручным грызуном, которого нарядили на Хэллоуин.

— Привет, Малек, — говорит она жидким мурлыканьем, затем что-то еще, на что я не обращаю внимания, потому что слишком занята, её ослепительным декольте. Блестящее золотое мини-платье, которое на ней надето, опускается с плеч прямо до пупка, бросая вызов смерти. Я понятия не имею, как ее грудь еще не вывалилась перед лицом Мала.

— Маша, — холодно отвечает он, глядя мимо нее в ресторан. — Он здесь?

Мгновенная вспышка раздражения омрачает ее идеальные черты.

Я не знаю, то ли потому, что Мал не проглатывает всю вкусную наживку, которую она подкладывает, то ли потому, что он говорил по-английски, но она решает, что проблема во мне, и посылает мне взгляд, от которого может засохнуть урожай.

Я улыбаюсь ей, чувствуя себя уже лучше.

— Да. Следуйте за мной, пожалуйста.

Золотая богиня крадется в столовую, покачивая бедрами.

— Твоя подруга? — Едко спрашиваю я.

— Я ее не трахал, если это то, о чем ты спрашиваешь.

— Явно не из-за недостатка стараний с ее стороны.

Он бросает на меня взгляд, приподнимая бровь. — Ты ревнуешь, маленькая птичка?

— Кто, я? К "Мисс Вселенная"? Не-а. У нее, наверное, нет ни одной пары спортивных штанов.

Уголки его губ приподнимаются.

Затем мы входим в ресторан, держась за руки.

Это, безусловно, самое роскошное место, которое я когда-либо видела.

Как и у Маши, здесь все золотое и сверкающее. Обои, люстры, скатерть на столе, стулья. Ковровое покрытие под ногами из плюша с ярким золотисто-сливотым узором, который превзошел бы любое казино Вегаса. Потолок высоко над головой отражает комнату из тысячи зеркальных панелей. Папоротники и подставки для пальм в горшках украшают укромные уголки комнаты, а воздух наполнен тонким дорогим ароматом.

Все элегантные обеденные столы пусты, за исключением трех, к которым мы направляемся.

Два больших круглых стола заняты мужчинами в дорогих темных костюмах. Все они крупные, бородатые и средних лет, хотя и не того мягкого среднего возраста, который можно увидеть у папаш из пригорода.

Это викинги. Воины. Из тех мужчин, которые точно знают, как орудовать топором, чтобы отрубить голову.

Позади них, в изогнутой кожаной кабинке у стены, сидит их король.

Он крупнее всех остальных, крепкий и широкоплечий. В его рыжеватой бороде пробивается седина. На плечи наброшено черное шерстяное пальто с толстым серебристым меховым воротником. Татуировки украшают каждый сустав его левой руки: звезды, цветы, инициалы, нож, вонзенный в череп. Его львиная голова окутана дымом от сигары, которую он курит.

Когда-то он был красив, я могу сказать. Но сейчас его лицо осунулось, а глаза тверды как кремень, без сомнения, из-за всего того насилия, которое он совершил.

Я, должно быть, издаю испуганный писк, потому что Мал сжимает мою руку и шепчет: — Спокойно.