Глава 1

РЕН

Шесть месяцев спустя

— Еще раз, — приказывает Грифф, тяжело дыша, все еще желая драки, и наблюдая за мной со своего места в середине мата.

Мои ноздри раздуваются, кожа мокрая от пота и, возможно, немного крови. Ублюдок сделал дешевый выпад ранее, и с тех пор из носа течет непрерывный поток крови, который смешивается с моим потом, что делает его достаточно водянистым, чтобы капать с моего подбородка на синий материал под моими босыми ногами.

Я хрюкаю и бегом пересекаю мат, мои ноги уверенно несут меня. Когда приближаюсь, вместо того чтобы врезаться прямо в парня, как он того ожидает, резко отскакиваю в сторону, разворачиваюсь и обхватываю рукой его горло, толкая его тело вниз. Потом быстро отпускаю и приземляюсь на корточки чуть в стороне, когда Грифф громко падает на коврик. Его спина глухо ударяется, голова подпрыгивает, и на мгновение, всего лишь на долю секунды, я волнуюсь, что ударила слишком сильно.

Неожиданно из его груди вырывается грубый смех:

— Хорошо. Это было действительно хорошо.

— Мы закончили? — Я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоить хаотический стук своего сердца. Стираю кровь тыльной стороной ладони, без сомнения размазывая ее по щеке, но в этот момент мне все равно. Потому что мне нужно быть в другом месте, чтобы встретиться с людьми, которых я хочу увидеть.

— Да, Рен, мы закончили. — Грифф приподнимается на локтях, изогнув одну темную бровь, смотря в мою сторону. — Ты сегодня отвлекалась.

Мне нравится Грифф, я тренируюсь с ним уже пару лет. Он научил меня всему, что умею. И из-за этого парень знает меня достаточно хорошо и в состоянии понять, когда я не полностью поглощена тренировкой.

— Я занята, — огрызаюсь, хватая полотенце и проводя им по лбу, а затем по лицу, прежде чем поднимаю бутылку с водой и делаю пару больших глотков.

— Слишком занята для своей семьи?

Вот оно. Независимо от того, нравится ли мне Грифф, я знаю, что любая информация, которую тот получит от меня во время этих сеансов, в конце концов, попадет к моему отцу. Он стал посредником, своего рода посыльным.

Я закатываю глаза:

— Скорее, это они слишком заняты для меня.

— Твой отец попросил меня передать тебе просьбу, чтобы ты присутствовала на сегодняшнем ужине.

— Конечно, он это сделал. — Словно у этого человека есть доступ к моему дневнику — если бы он у меня был, конечно, — и намеренно вмешивается, когда думает, что я собираюсь пойти куда-нибудь и повеселиться. Не дай Бог мне делать что-то, что мне действительно нравится.

— Скажи ему «нет».

— Мы все знаем, что слово «нет» отсутствует в лексиконе, который понимает твой отец.

— Ну тогда дай ему заодно словарь, слово можно найти под буквой «Н».

Грифф усмехается:

— Я передам ему, но на твоем месте я бы выключил телефон, потому что к утру ты получишь тысячу голосовых сообщений.

Я киваю. Скорее всего, что-то типа: «Привет, Грифф, захвати аспирин от головной боли».

Он качает головой и поднимается с мата, а я толкаю дверь, ведущую обратно в раздевалку. Этим вечером в спортзале тихо, только несколько человек тренируются на снарядах в главном зале. Равномерный стук кроссовок по беговой дорожке смешивается с тяжелой басовой музыкой, которая раздается с треском из звуковой системы, видавшей лучшие времена.

Всякий раз, во время тренировки мы используем одну из задних комнат, частную зону, которая обычно предназначена для частных уроков, но Грифф сам владеет тренажерным залом и лично следит за моими тренировками. Это обучение, которое требует мой отец. Еще я прохожу обучение по обращению с оружием, с ножом и любыми другими средствами самообороны. Человек параноик, это очевидно.

Полагаю, что я должна благодарить его за легкость, с которой теперь могу защищать себя. В наше время и в моем возрасте быть женщиной, которая может постоять за себя, значит все. Я быстро принимаю душ, а затем переодеваюсь в платье, которое спрятала в сумке, и вытаскиваю косметику и расческу одновременно. Сомнительно краситься сразу после тренировки, но с тем маленьким количеством времени, что у меня есть, выбор небольшой.

Знаю, лучше не думать, что мой отец просто параноик. Ведь сама слышала ночные звонки и лично видела, как парни приходили и уходили в часы, не предназначенные для этого, когда нормальные люди видят сны. Не такие, как он — одетые в сшитые на заказ костюмы и итальянские лоферы, а большие парни в коже и рваных джинсах. Хотя не одежда отличала их от мужчин, с которыми обычно общался мой отец, а безжалостный блеск в глазах. Меня довольно сложно напугать, но эти ублюдки были ужасны.

А теперь скажите мне, это нормально, что человек, занимающий должность генерального директора компании с доходом в несколько миллионов долларов, имеет дело с парнями, которые носят оружие за поясом джинсов и прячут лезвия под штанинами?

Это не поведение человека, живущего в тщательно установленных границах.

Разговоры, которые я подслушала, на самом деле предполагают что-то гораздо более темное, более грязное — наркотики, оружие…

Я не сомневаюсь, что мой отец замешан в чем-то большем, чем компания, которую он оставит мне, когда выйдет на пенсию. В чем-то гораздо более сложном и опасном.

Паранойя — одна из причин, по которой он заставляет меня тренироваться, но именно его образ жизни определил этот факт и сделал его необходимостью.

Я наношу на лицо тонкий слой тонального крема, скрывая румянец на щеках, оставшийся после тренировки, и изо всех сил стараюсь скрыть трещину на губе, затем провожу пальцами по все еще влажным волосам, хотя пряди уже начинают завиваться. К концу ночи они будут торчать во все стороны, а кудри — тугими и непослушными, но сейчас у меня нет времени заниматься ими.

Рори — Аврора, моя лучшая подруга — должна встретиться со мной через двадцать минут в коктейль-баре на той же улице, где я живу, и если опоздаю, она снесет мне голову. Мы заранее все спланировали. Примерно за шесть недель, и последние три она напоминает мне об этом через день. Мой график всегда безумный, благодаря моей семье, но я позаботилась о том, чтобы мой отец знал и понял, что сегодняшний вечер занят. Его просьба присоединиться к нему за ужином — это не его желание поужинать всей семьей, на самом деле это попытка контролировать мою жизнь, как это всегда бывало.

Платье плотно облегает мою фигуру, вырез довольно глубокий, спускается значительно ниже линии декольте, почти до пупка, подол чуть выше колена, завитки тату на бедре едва выглядывают снизу. Сейчас конец лета, поэтому ночи все еще достаточно теплые, чтобы отказаться от жакета, а это значит, что сегодня моя татуировка на руке будет на виду. Смотрю на свое отражение, на медные волосы, которые уже курчавятся и вьются на макушке, и на мои большие зеленые глаза, которые кажутся слишком большими для моего лица.

«Сойдет», — думаю я. Ногами скольжу в черные сандалии на ремешках, которые упаковала вместе с платьем, а затем покидаю раздевалку и выхожу на улицу. Солнце клонится к линии горизонта, небо расчерчено цветами пыльного индиго с вкраплениями розового и оранжевого. Поворотники моей «Ауди» приветливо мигают, когда я нажимаю кнопку на брелоке. Затем забираюсь на водительское сиденье, закидываю свою спортивную сумку на заднее, где она, скорее всего, проваляется до следующей недели. Музыка начинает греметь из стереосистемы, когда я поворачиваю ключ в замке зажигания и нажимаю на газ, выруливая с почти пустой парковки спортзала, и направляюсь к бару. Это то, с чего мы начнем, но не закончим, по словам Авроры. Прошло слишком много времени, с тех пор как я ходила в клуб со своей лучшей подругой в последний раз. Потом стало почти невозможно что-либо планировать, пока я не настояла на этом перед отцом.

Мне двадцать три года, я слишком молода, чтобы каждые выходные проводить взаперти в квартире, которую снимаю в центре города, но от нанятой отцом службы безопасности сбежать невозможно.

Но каким-то образом мне удалось убедить отца отпустить меня. То, что произошло несколько месяцев назад, могло случиться с каждым. Парни, которые загнали меня ночью в западню, были головорезами, преступниками. И хотя я попыталась разобраться с ними сама, все же оказалась в больнице с несколькими сломанными ребрами и лицом, которое выглядело так, будто провела десять раундов на ринге с профессиональным бойцом ​​ММА. Я убила как минимум троих из них, на что мой отец не обращает внимания. С тех пор он нанял телохранителей, чтобы те везде сопровождали меня. Но не сегодня. Сегодня я свободна.

Возбуждение переполняет меня, и я выжимаю педаль газа, направляясь по улице к моему многоквартирному дому, где планирую оставить свою машину. Паркуюсь в подземном гараже, а затем поднимаюсь на лифте, чтобы выйти на улицу, где все еще достаточно людей и напряженный траффик. Так что мне не нужно беспокоиться о неприятностях и брести с опаской по тротуару к светящейся синей вывеске коктейль-бара, в котором я встречаюсь с Рори.

Я нахожу ее за столиком, сидящей на барном стуле. На ней открытое обтягивающее черное платье, светлые волосы абсолютно прямые и свободно свисают вокруг ее лица, как занавес. Аврора не похожа на меня. В том смысле, что я выросла в огромном особняке на окраине города, а она — в трейлерном парке с отцом-алкоголиком и матерью, которая бросила ее, когда ей было всего три.

Не то чтобы вы могли узнать это, глядя на нее сейчас. Она заканчивает колледж и станет учителем в начальной школе Бруксхилла.

Рори с энтузиазмом машет мне рукой, и я пересекаю помещение, цокот моих каблуков громко раздается в тишине. Музыка играет на тихом фоновом уровне, скорее мягкое гудение, нежели взрыв. Группы людей смеются и разговаривают вокруг.

Черт, я и не осознавала, как давно не чувствовала себя нормально.